Сандра Браун - Чужое сердце

– К счастью, это решать не тебе и не мне, – рассудил Алекс. – Пусть решают присяжные.

– А за что ты бы голосовал, будь ты присяжным?

– Не знаю, потому что не слышал всех свидетельских показаний. Но я намерен их выслушать. Случайно не знаешь, в каком зале будет проходить слушание?

– Знаю, как не знать. – Линда усмехнулась, сверкнув золотыми коронками. – Что я буду за это иметь?

Номер зала ему мог сообщить любой, но он решил подыграть ей.

– Несколько бутылочек пива в подходящий момент. Пойдет?

– Вообще-то я рассчитывала на ужин у меня дома, – улыбнулась Линда. – А потом… Кто знает?

– Ты о чем?

– Стейк, картошка и секс. Не обязательно в таком порядке. Можно в произвольном. Соглашайся, Алекс, мой мальчик. Это лучшее приглашение из всех, что ты получишь сегодня.

Алекс рассмеялся. Он не стал принимать это предложение за чистую монету, зная, что Линда шутит.

– Прости, дорогая. Не сегодня. У меня уже есть планы на вечер.

– Я, конечно, не королева красоты, но и ты не обманывайся насчет моей внешности. Я знаю, как порадовать мужчину. Могу сделать так, что в твоих глазах появятся слезы благодарности. Клянусь тебе. Ты не понимаешь, какого счастья лишаешься.

– Не сомневаюсь, что ты говоришь правду, – снова подыграл он ей. – Ты чертовски сексуальна, Линда. Я всегда так считал.

Улыбка Линды сделалась еще шире.

– Так я тебе и поверила. Впрочем, ты всегда умел к месту вставить красное словцо. Даже мне порой случалось клевать на твою удочку. Думаю, что из тебя выйдет хороший писатель. Успешный. Ты умеешь сделать так, чтобы люди тебе поверили.

Она локтем толкнула его руку.

– Пойдем, красавчик. Провожу тебя до зала суда. Скоро начнут отбор присяжных. Попытайся не нарушать порядок. Если напьешься и начнешь буянить, тебя выставят оттуда, и, клянусь, я даже пальцем не пошевелю ради твоего спасения.

– Обещаю быть пай-мальчиком, – заявил Алекс и для пущей убедительности шутливо перекрестился.

– Так я тебе и поверила, – в очередной раз фыркнула Линда.

Суд на Полом Рейесом породил немалый общественный резонанс. Чтобы найти свободное место, Алекс каждый день приходил в зал суда заранее. И всякий раз большая часть мест уже была занята друзьями и родственниками обвиняемого.

Прокурор главным образом полагался на свидетельские показания полицейского, первым прибывшего на место преступления, который в отталкивающих подробностях описал увиденное. Затем присяжным показали фотографии: все дружно передернулись от ужаса.

Адвокат организовал целую армию из коллег и друзей обвиняемого. В их числе был даже священник, заявивший о добром характере Рейеса. По его словам, лишь измена супруги смогла подтолкнуть Рейеса к совершению столь жуткого преступления.

Присяжные выслушали свидетельские показания медиков, которых вызвал сам Рейес. По их словам, когда они прибыли, у жертвы все еще прощупывался пульс. Врач в отделении экстренной медицинской помощи установил, что мозговой активности уже не было, однако работу сердца и легких врачи поддерживали – в ожидании разрешения на пересадку тканей и сердца. Хирург, удаливший сердце из тела жертвы, заявил, что оно все еще билось, когда он его извлек.

После этих слов в зале суда поднялся шум. Судья был вынужден стукнуть молотком, призывая к порядку. Помощник окружного прокурора безуспешно пытался сохранять бесстрастное выражение лица. По мнению Алекса, ему следовало выдвинуть обвинение не в обычном убийстве, а в непредумышленном. Доказать умышленное убийство в данном случае было невозможно. И конечно, принятию обвинительного вердикта не способствовал тот факт, что сама жертва уже не могла дать никаких показаний.

Впрочем, несмотря на эти нестыковки, окружной прокурор произнес блестящую заключительную речь, в которой попросил присяжных вынести обвинительный приговор. Независимо от того, осталась ли жертва жива или умерла в результате действий обвиняемого, Пол Рейес был виновен в том, что лишил жизни другого человека и должен понести за это наказание.

Адвокату оставалось лишь в очередной раз напомнить присяжным, что, когда жертва умерла, Пол Рейес уже находился за решеткой.

После трех дней слушания свидетельских показаний дело было передано присяжным для рассмотрения. Через четыре часа восемнадцать минут было объявлено, что присяжные приняли вердикт. Алекс вернулся в зал суда одним из первых.

По лицам присяжных, пока те гуськом входили в зал, он попытался определить вердикт, однако те сохраняли бесстрастное выражение.

Обвиняемому велели встать для оглашения приговора; в зале суда воцарилась тишина.

Не виновен.

Колени Рейеса подкосились, но его тотчас поддержал под руку ликующий адвокат. Родственники и друзья бросились его обнимать. Судья поблагодарил присяжных и сказал, что они могут быть свободны.

Репортеры устремились к оправданному Рейесу, но его адвокат, не обращая на них внимания, повел своего подзащитного к выходу. Приблизившись к тому месту, где сидел Алекс, Рейес, должно быть, почувствовал на себе его взгляд.

Он внезапно остановился и повернул голову. На какое-то мгновение их взгляды встретились.

Май 1991 года

Есть. Спать. Дышать. Эти основополагающие функции организма теперь осуществлялись механически. Стоит ли о чем-то беспокоиться? Жизнь больше не имела смысла.

Ни в чем нельзя найти утешения. Ни в религии, ни в медитации, ни в работе, ни в изнурительных физических упражнения, ни в приступах ярости. Все это уже было перепробовано ради вытеснения мучительной утраты. И все же боль никуда не делась.

Обрести покой было невозможно. Каждый вздох был отягощен печалью. Мир скукожился до размера крошечной сферы бесконечных страданий. Этот кокон душевных мук не пропускал сигналов внешнего мира. Ибо мир в одночасье сделался черно-белым, беззвучным, лишенным вкуса и запаха. Боль была так остра, что вызывала атрофию рецепторов.

Безвременная смерть – как это несправедливо! При мысли о ней закипала ярость.

Почему это случилось именно с ними? Ведь они так любили друг друга! Такой любви на свете, кроме этой, в мире не было. Их чистая любовь должна была длиться вечно, а затем продолжаться и после их смерти. Они часто говорили об этом и клялись друг другу в вечной любви.

Отныне бессмертие их любви стало невозможным. Тайник, в котором она хранилась, опустошен и отдан в пользование другим людям.

Какой ужасный посмертный вандализм! Сначала отняли жизнь, затем бессовестно лишили самой сути существования, ограбили комнату, в которой обитал нежный призрак любви.

И вот теперь любимое сердце бьется где-то внутри чужого человеческого тела.