Сандра Браун - Держи меня крепко

Потом Энди так и не могла понять, в каком именно месте она упустила из рук нить разговора. Сначала все шло по плану. Она задавала заранее приготовленные вопросы о войне в целом, как и просил генерал. Он отвечал на них, как всегда, пространно и непринужденно. Ответив на очередной вопрос, он вдруг вспомнил забавный случай о французе-фермере и его жене, которые спрятали в стогах сена целый взвод американцев. Энди смеялась от души.

И тут покатилось. Генерал Рэтлиф вспоминал один забавный случай за другим. Энди забыла про вопросы. Проснулся Тони и тоже заслушался генерала. Вскоре все они дружно хохотали. Джил даже не пытался заглушить смех в записи. Энди заметила, что Лайон тоже улыбнулся одной особо колоритной истории. Генерал сам от души смеялся над своими рассказами. Строго говоря, это было уже не совсем интервью, а монолог-импровизация.

– О, генерал Рэтлиф, это было великолепно, – сказала Энди, снимая свой микрофон и передавая его Джилу. Она наклонилась к генералу и обняла его.

– Боюсь, что я слишком увлекся.

– Вы просто бесподобны.

– А ты что думаешь, Лес? – взволнованно спросил Джеф.

– Думаю, все было о’кей.

– Не надо даже делать обратной съемки, – добавил Джеф.

– Это твое дело.

– Отец, ты в порядке? – Лайон неслышно приблизился из-за спины Энди.

– Давненько мне не приходилось так веселиться. Я даже не знал, что помню все эти истории, пока не начал их рассказывать. Представляешь, сколько времени прошло с тех пор? – Он снова рассмеялся, на этот раз своим собственным мыслям. Потом глаза его затуманились, и он схватил сына за руку. Глядя на Лайона, генерал тихо сказал: – Все было не так уж плохо, Лайон. Теперь, когда я вспоминаю об этом, нет, не так было плохо.

– Нам лучше вернуться в дом, – сказал Лайон и включил моторчик на коляске.

Он шел рядом с отцом, положив руку на его хрупкое плечо.

– Как ты думаешь, что он хотел этим сказать? – спросил Лес у Энди, когда они поднимались вверх по тропинке.

– Чем?

– Ради бога, не делай из меня дурака, Энди! Что он имел в виду, когда сказал, что «все было не так плохо».

– Наверное, просто то, что сказал. Он рассказывал забавные случаи. Может быть, он подумал, что не все его воспоминания о войне связаны с печальными моментами.

– Нет, за этим кроется что-то другое, и ты знаешь это, – зло прошипел он.

«Я знаю только, что, пока ты не напьешься крови, ты не будешь чувствовать себя счастливым. Хорошо, пусть ты прав. Но я считаю, что интервью прошло потрясающе. А если ты ищешь каких-то темных секретов и горишь желанием вытащить их наружу, чтобы очернить генерала, тогда извини. На этот раз тебе придется обойтись без этого», – думала Энди.

Она обогнала его и добралась до дома почти одновременно с генералом. Лайон распахнул настежь дверь и ждал, когда отец проедет, но генерал остановил его.

– Подожди, Лайон. Я хочу поговорить с Энди. Возможно, мы с ней больше не увидимся перед ее отъездом.

Лайон нехотя отошел в сторону. Взглянув на его лицо, Энди пришла в отчаяние. Неужели она уедет, так и не объяснив ему причину того, что он считал предательством?

Она опустилась рядом с креслом генерала Рэтлифа. Он взял ее руку и крепко сжал в ладонях.

– Я знаю, ты можешь счесть это старческим бредом, но в тот день у меня было предчувствие; еще до того, как я услышал, как ты крадешься за дверью. А накануне вечером, когда Лайон рассказывал мне о твоем нахальстве и настырности, я представил тебя как наяву. Энди, я знаю, что он ведет себя, мягко говоря, нелюбезно, но ваша встреча произвела на него огромное впечатление. Наверное, предначертано свыше, чтобы ты вошла в нашу жизнь. Я спрошу тебя прямо. У стариков нет времени на тактичность. Ты любишь моего сына?

Кивнув, еле сдерживая слезы, она подняла глаза:

– Да, да, люблю.

Он поглаживал дрожащей рукой ее щеку:

– Я очень на это надеялся. Молил бога об этом. Ты будешь ему хорошей парой. Не беспокойся о настоящем. Думай, что ждет тебя впереди. Если твоя любовь настоящая, все получится как надо. Я обещаю.

Энди была уверена в обратном, но не хотела огорчать генерала. Она поднялась и нежно поцеловала его в щеку. Они не сказали друг другу «до свидания», а просто печально смотрели друг на друга, пока не подошел Лайон, чтобы помочь отцу въехать в дом.

Было решено, что съемочная группа подгонит свой фургон к флигелю, загрузит вещи и отправится в «Рай на холмах». Лес поедет следом за ними на машине, взятой напрокат в Сан-Антонио. Энди приедет в гостиницу позже, как только упакует вещи.

Энди тщательно осмотрела комнату, проверяя, не оставила ли чего. Ей не хотелось думать, что означает эта примета, иначе она умерла бы. Позже, когда появится возможность раствориться в своем страдании, она подумает об этом.

Наконец, еще раз оглядев комнату, Энди открыла дверь. На пороге стоял Лайон. Его лицо было абсолютно спокойно. Ни гнева. Ни радости победы. Ни любви. Такую же пустоту она чувствовала внутри себя.

– Мои сумки готовы. Я как раз собиралась выносить вещи, – торопливо сказала она, думая, что он поднялся затем, чтобы выкинуть ее из комнаты.

Молча Лайон оттеснил ее назад, в комнату, и закрыл дверь.

– Твой отец, как он?

– Ужасно устал. Я пригласил доктора. Он сейчас у него.

– Надеюсь, сегодня был не очень тяжелый день, но…

Она замолчала, не зная, что сказать. Не напоминать же ему, что именно он настоял на втором интервью за сегодняшний день.

Не спеша Лайон подошел к Энди и уперся ладонями в деревянные панели по обе стороны от нее.

– Похоже, тебе светит хорошая работа в большой компании, миссис Мэлоун. Жаль, что тебе не удалось выудить сенсационную историю, на которую ты так надеялась. И жаль, что, несмотря на все твои усилия, тебе приходится уезжать с пустыми руками. Но кое-что ты с собой все-таки увезешь.

Она ждала, что его поцелуй будет грубым и оскорбительным, но губы Лайона оказались мягкими и нежными. Он использовал старейшую тактику из учебника по стратегии: успокой врага, всели в него ложную уверенность, отнесись к нему по-доброму, а потом пойди и убей. Энди чувствовала, что он задумал, но была бессильна защитить себя.

Ее губы раскрылись ему навстречу, как цветок, и он медленно испил его нектар. Лайон убрал руки с ее талии и нашел ладони. Их пальцы переплелись и сомкнулись. Его язык скользнул между податливыми, нежными лепестками, он прижал Энди к двери, и теперь их бедра соприкасались. Не отрываясь от ее губ, он начал делать ритмические движения телом.

Он хотел оскорбить, унизить ее. Но в какой-то момент смысл этих движений переменился. Они стали чувственными, исполненными желания. Он прошептал ее имя, но это был даже не шепот, скорее хрип, с трудом вырвавшийся из горла.