Дженнифер Маккуистон - Лето возлюбленных

– Вы приложили слишком много усилий, чтобы стоять здесь молча.

Дэвид попытался придумать хоть что-нибудь имеющее смысл.

– Я… Сегодня утром я записался на соревнования, и мне по-прежнему нужна ваша помощь.

С ее губ сорвался резкий смешок.

– Вы ожидаете, что я продолжу занятия после… после вчерашнего вечера?

– Да. То есть нет. Я не ожидаю, а очень надеюсь, что продолжите.

Кэролайн вздернула подбородок.

– И ради этого вы рискнули моей репутацией? Право, достаточно было прислать записку. Прошлым вечером вы сказали, что не годитесь мне в мужья, и посоветовали обратить внимание на других джентльменов. А теперь объявляетесь здесь, незваный, рискуя опорочить меня в глазах других мужчин, которые могли бы сделать мне предложение.

Дэвид виновато молчал, взирая на Кэролайн.

Она права. Вчера вечером он слишком остро отреагировал на ее идеализированное представление о нем и приступ самоуничижения, вызванный ее словами. Он сосредоточился на собственных переживаниях, не думая о Кэролайн. Это несправедливо.

– В таком случае позвольте мне еще раз извиниться. Я не желаю, чтобы вчерашняя размолвка негативно повлияла на нашу дружбу. Я по-прежнему намерен принять участие в соревнованиях в понедельник и очень хотел бы продолжить наши тренировки.

– По-вашему, разумно проводить так много времени наедине после всего, что случилось между нами? – с невинным выражением поинтересовалась она, соблазнительно прикусив нижнюю губу.

– Наверное, нет, – признал он.

Кэролайн напряглась под своим промокшим одеянием, но Дэвид не мог винить ее в этом. В конце концов, он дал ей веские основания опасаться за свою добродетель, когда вломился в тесную купальню, даже не убедившись, что она одета.

– Но если вы сделаете это для меня, продолжив тренировки, обещаю вести себя прилично, не привнося в наши отношения ничего личного, – добавил он. – Вам нечего опасаться с моей стороны. Даю слово.

Черт бы побрал Дэвида Кэмерона и его дьявольскую ухмылку!

Хватило нескольких слов, одной обольстительной улыбки, и крупица надежды, которую Кэролайн похоронила прошлым вечером, ожила и начала пробиваться к поверхности.

Что бы он ни говорил вчера, как бы упорно ни отрицал собственную вовлеченность, он был не настолько неуязвим перед ней, как пытался представить. Его напряженное естество, которое только что упиралось в Кэролайн, свидетельствовало об обратном. Он мог сколько угодно отрицать свой интерес, но не мог скрыть его.

Вчера в бальном зале Дэвид объяснил ей, чего искать в партнере по танцам, назвав свою помощь справедливым обменом на ее уроки плавания. Это воспоминание вдохнуло новую жизнь в, возможно, глупую идею. Кэролайн подняла глаза, встретившись с его пристальным взглядом.

Может, она и не способна покорить сердце Дэвида Кэмерона, но, возможно, ее ожидания тоже несколько завышены.

– Я могла бы согласиться продолжать наши уроки, – сказала она, ощущая трепет. – Если у меня будет соответствующий стимул.

Он с готовностью откликнулся:

– Я с удовольствием отдам вам весь приз, если пожелаете.

Кэролайн покачала головой, хотя щедрое предложение удивило ее, учитывая, что он признался, что нуждается в призовых деньгах.

– Вы меня неправильно поняли. Разделить приз, если вы его выиграете, более чем справедливо. Но если проиграете, я останусь ни с чем.

– И что вы предлагаете в качестве платы?

В его голосе прозвучало подозрение, но Кэролайн отмахнулась от него, твердо намеренная идти до конца. Возможно, у нее нет будущего с этим мужчиной, но если ей придется выйти замуж за кого-нибудь другого, чтобы сдержать обещание, данное отцу, разве она не заслуживает, чтобы по крайней мере попробовать то, от чего отказывается?

– Вы наглядно показали, сколько возможностей таится в поцелуе, Дэвид. Мне хотелось бы научиться большему, прежде чем я выйду замуж, и именно от вас.

Он отпрянул словно от удара.

– Если я выиграю соревнования, у вас будет достаточно денег, чтобы не спешить с замужеством.

– Я ценю вашу заботу, но такая сумма только отложит неизбежное. У меня есть сестра и мать, которые нуждаются в поддержке. Мне все равно придется выйти замуж, Дэвид. И чем дольше я буду откладывать, тем ниже будут мои шансы.

Его лицо налилось краской.

– Я уже сказал, что не могу сделать вам предложение, так что не просите меня об этом.

Даже после вчерашнего объяснения, когда он разбил ее надежды, его слова ранили. Кэролайн скрестила руки на груди, пытаясь спрятать дрожащие пальцы в рукавах халата.

– Как вы справедливо заметили прошлым вечером, мы не подходим друг другу. Так что я не жду от вас предложения руки и сердца, – заявила она, не погрешив против истины. Дэвид ясно дал понять, что его сердце занято. Но, поскольку любовь всей его жизни почила одиннадцать лет назад, вряд ли он может утверждать, что другие немаловажные части его тела столь же недоступны.

И хотя ее мотивы носили эгоистический характер, возможно, она сможет помочь и ему тоже. Какая жалость, что мужчина, способный на такие сильные чувства, целых одиннадцать лет любил ту, которая не может ответить ему взаимностью. Складывалось впечатление, что он не желает даже рассматривать альтернативу своей скорби, но, возможно, просто не нашел женщину, которая сулила бы сделать его жизнь более полноценной. Даже если он не видит будущего с ней, Кэролайн хотелось доказать, что ему следует по крайней мере подумать об отношениях с кем-то другим.

Не догадываясь о направлении ее мыслей, Дэвид запустил пальцы в волосы, откинув с лица золотистые пряди, потемневшие от влаги.

– Если это не замужество, то о чем, во имя Господа, вы меня просите?

Кэролайн сделала глубокий вздох, набираясь храбрости, и крепче сжала пальцы, придерживавшие халат у ворота. Следующий шаг требовал некоторой деликатности.

– Я рассчитываю на ваш опыт в чисто физиологических вопросах.

Его глаза сузились.

– Звучит как непристойное предложение.

– Вы сказали мне вчера, что одариваете своими милостями других женщин. – Ей стало дурно – то ли от постоянного покачивания купальни, то ли от обсуждаемой темы. – Я хочу, чтобы вы поделились ими и со мной. Чисто по-дружески.

Дэвид принялся мерить шагами тесное пространство купальни, хотя правильнее было бы назвать это хождением по кругу. Два шага вдоль, два шага поперек, но этого было достаточно, чтобы хлипкое сооружение сотрясалось.

– Вы что, совсем меня не слушали? – резко бросил он, демонстрируя чувство чести, которое она угадывала в нем с самого начала и наличие которого он упорно отрицал. – Для меня вы не просто «другая женщина». Вы просите меня сломать вам жизнь, а потом перевязать то, что осталось, бантиком и преподнести как извращенный подарок.