Дженнифер Маккуистон - Лето возлюбленных

Она проглотила ком, образовавшийся в горле.

– Что вы сказали им?

– Мне не хотелось, чтобы ваша репутация пострадала еще больше, и я немного пофантазировал за общей выпивкой. Полагаю, мне удалось поколебать их несправедливое мнение о вас и внушить им мысль, что вы более женственны, чем может показаться. Но я всего лишь хотел отвлечь их внимание в ту ночь и никак не ожидал, что моя невинная попытка приведет к таким результатам.

Уверенность в себе, обретенная Кэролайн в последние дни, бесследно рассеялась, сменившись сомнениями, которые преследовали ее всю жизнь.

– Выходит, вы обманули их? Сказали что-то, что не соответствует истине?

Дэвид открыл рот, но медлил с ответом. На его лице мелькнуло удивление, и он переступил с ноги на ногу с виноватым видом.

– Нет, – произнес он наконец. – Честно говоря, ничего из того, что я сказал в тот вечер, нельзя назвать неправдой.

Но тогда ему так не казалось, поняла Кэролайн. Первоначальный шок от прозрения несколько сгладился, превратившись в тупую боль. Она остро ощущала свою суть: отверженной обществом чудачки, невзирая на искусство модистки и обилие предложений руки и сердца.

– Вы хотите сказать, – произнесла она медленно, – что сама по себе я недостаточно хороша для них.

Он напрягся.

– Ничего подобного я не говорил.

– Вам пришлось солгать, чтобы убедить их, что я заслуживаю внимания, но даже это вы сделали из жалости.

Дэвид покачал головой.

– Вы неверно истолковываете мои слова. Я хотел… защитить вас.

– Но вы не хотели жениться на мне. – Кэролайн подавила рыдания, рвущиеся из горла. – Так сильно, что выдумали целую историю, чтобы другие мужчины помогли вам избавиться от моего обожания.

Дэвид развел руками, очевидно не в состоянии дать другой ответ. Даже сейчас, после всего, что произошло между ними, на его лице мелькнуло выражение, похожее на сочувствие.

– Я не тот мужчина, который вам нужен.

Кэролайн ощутила знакомую вспышку гнева.

– Вы не устаете это повторять, но на самом деле это я не подхожу вам.

Она ожидала, что Дэвид станет возражать, заверять, что она ошибается, но он не сделал ничего подобного, только кивнул.

– Это означает, – продолжила тогда Кэролайн с ужасающей уверенностью, – что я достаточно хороша, чтобы кувыркаться со мной в волнах, но недостаточно, чтобы дать мне брачные обеты. Ну так позвольте кое-что сказать вам, Дэвид Кэмерон. Уроки закончены. Я не нуждаюсь в вашей жалости, и мне не нужно ваше предложение. Как выяснилось, я в состоянии сама решить свои проблемы.

Воскресная служба оказалась настоящим мучением.

Кэролайн сидела, напряженно выпрямившись, на семейной скамье, одетая в платье с узором из цветков лаванды. Ее мысли были заняты чем угодно, только не службой. Внутри она ощущала пустоту, снова и снова прокручивая в голове слова Дэвида. Ее внимание отвлеклось лишь однажды, когда участникам завтрашних соревнований было предложено благословение. А затем служба закончилась и Кэролайн вышла на яркое солнце вместе с остальной толпой, обсуждавшей последние новости, опубликованные в «Брайтон газет». Пенелопа шагала чуть впереди нее.

На церковных ступенях ее перехватил Дермот. Как всегда, он выглядел дьявольски красивым, и Кэролайн заметила по меньшей мере двух девиц, которые строили ему глазки с другой стороны улицы. Ей польстило, что она удостоилась столь обаятельной улыбки, но когда улыбнулась в ответ, ей пришло в голову, что она удостоилась гораздо большего.

Она удостоилась предложения руки и сердца от этого безупречного образчика мужчины. И даже если мистером Дермотом руководил скорее расчет, чем романтические чувства, даже если его интерес основывался на мифическом образе, сотворенном чрезмерным употреблением виски и Дэвидом Кэмероном, приписавшим ей несуществующие достоинства, выбор теперь за ней.

Тот самый выбор, в котором ей отказывал Дэвид Кэмерон.

– Доброе утро, Кэролайн, – сказал мистер Дермот, отвесив низкий поклон. – Я ждал вас в надежде перемолвиться словом насчет моего предложения.

Кэролайн молчала, глядя на него, и ее желудок содрогнулся. Близость Дермота не возбуждала в ней тех бурных эмоций, которые она испытывала рядом с Дэвидом. Но если недавний опыт чему ее и научил, так это осознанию, что в отношениях между мужчиной и женщиной гораздо безопаснее позволять себя обожать.

Она не нужна Дэвиду Кэмерону. В отличие от этого мужчины. Так почему же колеблется?

– Я обдумала ваше предложение, – сказала наконец Кэролайн, приняв решение. – Оно произвело на меня самое благоприятное впечатление.

Он выглядел польщенным.

– Достаточно благоприятное, чтобы принять его?

Кэролайн кивнула.

– Думаю, мой ответ «да». Я выйду за вас.

Его белые зубы сверкнули в улыбке.

– Что ж, отлично. – Он нетерпеливо оглядел публику, выходившую из церкви. – А вот и Дафингтон с матерью. А за ними Бренсоны. Вы не против, если я сообщу им радостную новость?

Кэролайн встревожилась, не желая поручать Дермоту, грудь которого уже гордо раздулась, столь деликатное дело.

– Я предпочла бы сделать это сама, если вы не возражаете. Пожалуй, надо сказать им прямо сейчас, чтобы не держать в неизвестности.

Улыбка Дермота слегка поблекла.

– В таком случае позволите нанести вам визит завтра?

– Разве вы не участвуете в соревнованиях? – удивилась Кэролайн, испытывая необъяснимое нежелание планировать завтрашний день, не говоря уже об остатке жизни с мужчиной, предложение которого только что приняла.

– Соревнования в одиннадцать. Но, может, позже? Мы могли бы объявить новость вашей семье, а также отпраздновать вместе мою победу.

Кэролайн приподняла бровь в ответ на его браваду, но обратила свой инстинктивный протест в согласие.

– Звучит заманчиво. Приходите к чаю. Вполне подходящее время, чтобы объявить о помолвке.

Дермот отбыл, насвистывая легкую мелодию, которая казалась неуместной, учитывая задачу, которая стояла перед Кэролайн. Отказать Дафингтону и Бренсону оказалось минутным делом, но оно оставило Кэролайн опустошенной и взвинченной. Не столько потому, что разочаровала их, сколько из-за сознания, что отрезала пути к отступлению, словно, отклонив другие предложения, сделала предложение мистера Дермота более реальным.

Когда Кэролайн вернулась домой, было около часу дня. Если бы вчерашний день прошел иначе, то с Дэвидом они встретились бы в бухте примерно в это время, но она не могла предстать перед ним сейчас, даже если он и сочтет ее трусихой. Слова, которыми они обменялись, и его твердое нежелание сделать ей предложение застряли в желудке, как вчерашний завтрак. Что бы ни обещали друг другу, они в расчете. Она сказала Дэвиду, что уроки закончены и что он свободен от всех обязательств, но это значит, что она тоже не обязана выполнять свои обещания, в том числе и не плавать одной, которое дала Дэвиду. Ему больше не требуются ее указания. Он готов к завтрашним соревнованиям. А она готова к серьезному заплыву.