Элоиза Джеймс - Три недели с леди Икс

Вместо ответа девочка горько расплакалась. Вздохнув, Торн поднялся с софы, не выпуская девочку из объятий. Сопровождаемый Иффли, он подошел к двери, где стоял лакей.

– Скажи-ка, Фредерик, эту вот ценную бандероль, – он указал на девочку, – получил именно ты?

– Да, сэр.

– А доставили ли сундучок с ее вещами?

– Нет, сэр… к тому же возничий так стремительно уехал, что я даже не смог его рассмотреть.

Из дверей комнаты для прислуги стремительно выбежала миссис Стелла, за ее плечами развевались ленты чепца. Домоправительница Торна была женщиной основательной, и дело тут было не только в ее корпулентном телосложении.

– Ну-ка, кто это у нас такой? – спросила она. – Как я погляжу, эта малютка мечтает о теплой ванне!

Послышался очередной всхлип, и девочка яростно замотала белокурой головкой.

– А как насчет тарелки горячей вкуснейшей овсянки?

И вновь решительный отказ.

– Знаешь, я всегда считал ломоть ароматного кекса лучшим лекарством от невзгод, – объявил Торн.

Миссис Стелла страдальчески возвела глаза к небу:

– Ну… если вы так считаете, сэр… Что ж, пусть будет кекс.

И она протянула руки к ребенку. Но девочка тотчас сжалась в комок, прижимаясь к Торну.

– Кекс! – повторил Торн. – Миссис Стелла – чудесная женщина, а кексы водятся лишь в той половине дома, где она обитает.

И вот наконец девочка подняла головку:

– Я умею ходить сама…

– Но ты лишь тогда получишь кекс, когда скажешь, как тебя зовут.

– Мой папа называл меня Роуз. – Голосок девчушки предательски дрогнул.

Торн опустил ее на пол, и девочка направилась к миссис Стелле, но по пути оглянулась на него и важно произнесла:

– Вообще-то я не слишком люблю, когда меня носят на руках… ну, обычно.

Ого, подумал Торн…

Миссис Стелла улыбнулась:

– Тут мы с тобой легко сойдемся: ведь я тоже не люблю, когда меня носят на руках.

И они, взявшись за руки, удалились в комнату для прислуги. Торн, нахмурившись, глядел им вслед. Приходилось признать, что повадка у дочки Уилла необычайная – ни дать ни взять восьмидесятилетняя вдовствующая герцогиня, не меньше!

Да будь он проклят, если отправит Роуз одну на корабле в далекую Америку! В свое время отец, убедившись, что его адвокат нечист на руку, безжалостно уволил его и сам стал заботиться о потомках. Так что если уж заморская тетушка и впрямь хочет забрать к себе Роуз, то пусть сама за ней и приезжает!

Однако что он станет делать с малышкой до приезда заморской тетушки? Даже если он подыщет ей воспитательницу, его ждет масса проблем. Ведь Роуз не может жить с ним в его доме, какой бы малюткой она ни была, и вообще…

Нет, это немыслимо в силу многих причин!

Торн вновь уселся за письменный стол и невидящим взглядом уставился на эскиз резиновой ленты. Увы. Никакая работа теперь не могла отвлечь его от мыслей о Роуз. Наконец он понял, что лучшим решением будет поручить ее заботам его мачехи, Элеанор. Ибо даже если в высшем свете пойдут разговоры о том, что Вилльерз прижил очередного бастарда, Элеанор плевать на это хотела…

Он сможет попросить ее об этом лично: у него хватит времени заехать в отцовскую городскую резиденцию, после чего он вполне поспеет на ужин к Вэндеру. А поскольку он засел за работу тотчас, как вернулся с верховой прогулки, и от него несло лошадиным потом, то он направился прямо к себе в спальню и вызвал камердинера.

Через час, приняв ванну, он надел элегантный сюртук, достойный самого герцога Вилльерза. И, ей-богу, на его выбор никоим образом не повлияла брезгливо оттопыренная губа леди Ксенобии при первом их знакомстве!

Но даже беглая мысль о ней породила новый, совершенно неожиданный приступ неконтролируемого желания. Черт подери, эта женщина – дочь маркиза! В свое время, когда он вошел в возраст, отец строго-настрого наказал ему и думать не сметь о женщинах высоких сословий. Кошке, мол, не позволено смотреть на короля, а бастарду – на маркизову дочку…

Да он на нее, собственно, и не очень-то смотрел.

А вот она смотрела на него. И весьма внимательно…

Торн спустился вниз – ему непременно нужно было проверить, как идут дела у миссис Стеллы, а еще послать камердинера за судебным приставом. Ему необходим был человек, который докопался бы то того, что на самом деле стряслось с Уиллом, и помог ему понять, куда делись пожитки его малютки…

Выяснилось, что его маленькую подопечную уже искупали и накормили, и теперь она сладко спит в детской – в той самой комнате, которой он до сих пор тщательно избегал.

– Мне удалось отыскать для нее маленькое черное платьице – всего пару складок пришлось заложить, – отрапортовала миссис Стелла. – Я сняла с нее мерки и уже заказала для малышки одежду, которую пришлют в течение недели. Вам как можно скорее нужно нанять для нее воспитательницу, мистер Дотри. Ну и няню, разумеется…

– Может быть, вы сами подберете ей няню, миссис Стелла? И непременно скажите в агентстве, что я лично буду беседовать с каждой кандидаткой. Но завтра я занят – мне придется забрать Роуз с собой в Старберри-Корт. А где Иффли?

Миссис Стелла поджала губы.

– Мистер Иффли с появлением девочки пришел в полнейшее… ну, скажем, смятение. И я не желаю говорить о том, где он сейчас находится…

Тысяча чертей… Торн подумал, что в агентстве стоило бы подыскать и воспитателя для дворецкого.

– Как только он появится, попроси Фреда прислать его ко мне в библиотеку.

Как Торн, впрочем, и ожидал, дворецкий паковал свои пожитки.

– Довольно я поступался своими принципами, сэр. – От кислого тона Иффли молоко тотчас свернулось бы. – По здравом размышлении я пришел к выводу, что не так уж и важно, ваше ли это дитя, что спит наверху, или чье-то еще… Как бы там ни было, вы оба очутитесь в центре скандала, и дурная слава выйдет далеко за пределы этих стен!

Торн с трудом удержался от желания пересчитать зубы этому высокомерному ослу. Впрочем, Иффли не ждал ответа от господина и продолжал:

– Я из той породы, сэр, что ревностно блюдет и хранит достоинство господ. Взяв в руки это ужасное письмо, я поступился собственными принципами – я не стыжусь говорить об этом, ибо к себе самому отношусь столь же строго. И мой позор не подлежит сомнению!

Он всплеснул руками и возвел глаза к небу с выражением предсмертной тоски.

Торн вдруг перестал сердиться – происходящее уже начинало его развлекать. Не так уж часто смотришь совершенно бесплатное шоу, разыгранное перед одним-единственным зрителем…

Послав от души Иффли куда подальше, Торн взбежал по ступеням наверх, чтобы посмотреть, как там Роуз. Как только он заглянул в двери детской, она открыла глазки – огромные, опушенные загнутыми ресницами. Впрочем, она отнюдь не была хорошенькой… тут даже эти глаза не помогли, как и брови, начисто лишенные малейшего изгиба, прямые, словно полет стрелы. Девочка села.