Мередит Дьюран - Обмани меня дважды

– Да что вы? – Викерз выпрямился, слова кухарки явно заинтересовали его. – Скандальное прошлое, да?

– Боже! Что ж, если хотите знать, я взорвала плиту.

Глаза Викерза вспыхнули.

– И что? Кто-нибудь погиб?

Кухарка успокаивающе улыбнулась ему.

– Не так уж много людей, – промолвила она. – Но должна сказать, что я испытала настоящий шок, увидев, что здесь точно такая же плита.

Викерз откинулся на спинку стула – похоже, он уже пожалел о том, что задал этот вопрос.

Оливия решила признаться еще кое в чем:

– Он уже уволил меня. Целых два раза.

Джонз снова закашлялся, Викерз присвистнул.

– Да, это ерунда, – бросил он и тут же покраснел, когда кухарка шикнула на него. – Прошу прощения, мэм. Но вы должны признать, что наша миссис Джонсон проявила настоящую отвагу, решив после этого остаться.

– Это… это не отвага, – тяжело дыша, проговорил Джонз. Кухарка похлопала его по спине, и следующие слова он произнес уже быстрее: – Это – преступление! Миссис Джонсон, вы должны… – он снова сильно раскашлялся, – немедленно собрать свои вещи!

– Как это – немедленно? – спросила кухарка, отшатнувшись от него. – Я бы так далеко не зашла, мистер Джонз. Мне кажется, она принесла огромную пользу всем нам, вы так не считаете? Книжный шкаф в его гостиной – ни больше, ни меньше! Это замечательно.

– Будет замечательно, – засияв улыбкой, вымолвила Оливия. – Как только в шкафу появятся книги.

Джонз выпрямился и запыхтел, как паровоз.

– Миссис Бейли, я просто потрясен! Если его светлость что-то сказал, то наша обязанность…

– Да будет вам болтать-то, – бросила кухарка. – Я вам скажу, какие у нас в последнее время были обязанности: увернуться от бутылки или тапка, или уйти, крадучись, чтобы потом спрятаться внизу, или не замечать шум, который он издает. И не притворяйтесь, что у вас есть смелость, потому что у вас ее нет, так как я ни разу не видела, чтобы вы поднимались наверх проведать его. Насколько мне известно, сегодня это сделала миссис Джонсон.

Джонз посмотрел на нее. Оливия пожала плечами.

– Он устроил ужасный шум, и я опасалась…

Джонз как-то очень быстро съежился на стуле.

– Я подвел его, – прошептал он.

– О нет! Да успокойтесь! – проворчала кухарка и начала снова похлопывать его по спине. – Никто не хотел этого сказать. Просто я имею в виду, что, быть может, миссис Джонсон – та самая свежая кровь, которая нам нужна. Будет вам, дорогой мой, не плачьте, есть хорошее…

Оттолкнув носовой платок, который предложила ему кухарка, Джонз выудил из кармана свой и стал тереть им глаза. После этого он крепко сжал переносицу и стал делать такие громкие, резкие и неровные выдохи, что остальные собравшиеся с тревогой переглянулись.

После неловкого молчания Джонз наконец уронил руку.

– Очень хорошо, – промолвил он. – Ради его светлости, ради моего дорогого хозяина я сделаю одну очень непростую вещь – проигнорирую его желание, касающееся миссис Джонсон. Мэм, вы можете пока остаться в доме.

– Благодарю вас. – Вообще-то Оливия ни за что не рассказала бы о своем увольнении, если бы Джонз не производил впечатление этакого милого человека, которого можно уговорить хоть «за», хоть «против» чего угодно. Однако приятно был осознавать, что когда Марвик уволит ее в следующий раз, ей не придется этого скрывать.

Оливия легла спать вполне удовлетворенной. Лишь когда огонь в камине стал гаснуть, она огляделась по сторонам в поисках газеты, которую обещала использовать для розжига, но, похоже, она ее где-то потеряла.

В последнее мгновение перед тем как заснуть, Оливия вспомнила, что оставила газету на книжном шкафу, стоявшем рядом со спальней Марвика.

– Как любопытно. – Оливия с недоумением остановилась в дверях гостиной герцога. Ночью один из шкафов исчез. Второй был перевернут на бок. Она изогнулась, чтобы получше осмотреться по сторонам, но это не помогло. – Неужели он смог в одиночку передвинуть второй шкаф?

– Это невозможно, – заявил Брэдли, который стоял в нескольких футах позади Оливии, что делало его по крайней мере на пять футов храбрее Фентона, оставшегося в холле. – Это же здоровый зверь. Мы вдвоем его еле притащили.

– Что ж, мы должны спросить его…

– Мэм… – Брэдли заставил Оливию замолчать, бросив на нее печальный, виноватый взгляд. – Не заставляйте нас заходить туда.

– Вы заметили, в каком состоянии находится шкаф? – крикнул из холла Фентон. – Полки разломаны, мэм.

Оливия удивленно посмотрела на шкаф. Фентон прав. Но ведь полки сделаны из прочного дуба по крайней мере в два дюйма толщиной.

– Не хотите же вы сказать, что… – Господи, как Марвику удалось разломать их? Может, он прячет в комнате топор?

Она снова огляделась вокруг. Что-то не так, такое чувство, как будто не хватает чего-то важного.

– Что ж, думаю… – Оглянувшись через плечо, Оливия обнаружила, что слуги опять сбежали. Она со вздохом вернулась в холл. Вероятно, они избрали какой-то обходной путь бегства, потому что на лестнице тоже никого не было.

Ей уже надоедало иметь дело с трусами. Ладно, она поговорит с ними позже. Расправив плечи, Оливия решительно направилась в покои герцога и громко постучала в дверь спальни. Дверь подалась под костяшками ее пальцев и со скрипом отворилась.

Он не запер ее на замок.

И не задвинул засов.

По спине Оливии пробежал холодок. Герцог даже не закрыл шторы. Она увидела, что сквозь щелочку в них на ковер лился дневной свет.

Без сомнения, это хороший знак! Глубоко вздохнув, Оливия шагнула в спальню.

– Ваша светлость…

Открывшееся ее взору зрелище в один миг заставило ее замереть от ужаса.

Марвик сидел под окном, прислонившись к стене и уронив голову на согнутые в коленях ноги. Солнце золотило его и без того золотые, как новенькая монетка волосы; освещало оно и пылинки, летавшие в воздухе вокруг него. А рядом с его босой ногой валялась газета – та самая, которую Оливия прошлым вечером забыла в шкафу. Она со своего места видела заголовок, набранный жирным черным шрифтом: «ПРЕДЛОЖЕНИЕ БЕРТРАМА…»

Остальная часть заголовка была скрыта пистолетом.

Несколько долгих, нелепых мгновений Оливия смотрела на оружие. Оно настоящее. Пистолет ей не привиделся. И он лежит совсем рядом с рукой герцога.

Она сделала шаг назад. Герцог сидел, застыв, как статуя. Кажется, он даже не дышал.

Он мертв! Он застрелился! Однако крови вокруг нет. К тому же, если бы он был мертв, тело давно упало бы набок.

Но, если он не умер… значит, жив… И вооружен.

Оливия отступила еще на шаг назад, страшась того мгновения, когда заскрипевшая под ногами половица выдаст ее. Она не решалась отвести от него глаз. Заведя за спину руку, Оливия стала отчаянно ощупывать дверь в поисках ручки.