Даниэла Стил - Игра в большинстве

Когда самолет приземлился в Лос-Анджелесе, Маршалл не поехал в офис, а попросил водителя отвезти его домой. Не переодеваясь, он сразу взял машину и направился по Пасифик-Кост-хайвей в Малибу. День выдался солнечным и жарким, и, сняв пиджак и галстук, он опустил крышу «ягуара». Как всегда, ехал он очень быстро: не терпелось увидеть и успокоить Эшли после их тягостного разговора накануне. Поздно ночью он отправил ей два сообщения и еще одно утром, но она не ответила.

Маршалл припарковался около гаража рядом с домом в Малибу и, увидев, что ее машина на месте, обрадовался: она дома, дети – в лагере, а значит, не придется ждать до позднего вечера, чтобы поговорить. Единственное, чего он теперь опасался, – это ее реакции на выдвинутые против него обвинения. Он чувствовал, что она ему не поверила. Все, кто знал правду: сама Меган, Саймон и Стерн и совет директоров МОИА, – никогда об этом не упомянут, потому что подписали договор о конфиденциальности, а Виллерз передала им негативы фотографий.

Он нашел Эшли в студии. В белой футболке и розовых джинсовых шортах, с чашкой чая в руках, она смотрела невидяще в окно и не слышала, как он вошел. Почувствовав его руки на своих плечах, она поняла, кто это, но не обернулась, чтобы взглянуть на него, потому что не хотела видеть. Перед ее глазами стояла только одна картина – как они с Лиз держались за руки. Потом медленно она перевела взгляд на него, и он увидел ее прекрасное осунувшееся лицо, на котором отразились все муки, которые она испытывала.

– Почему ты не в офисе? – спросила она надломленным голосом.

Эшли чувствовала себя так, словно ее сердце разбито на миллион мелких осколков: сначала из-за интрижки, в которой его обвинили, а потом из-за пресс-конференции, где Маршалл и Лиз держались за руки, и она преданно, как любящая жена, смотрела на него. Эшли всегда притворялась сама перед собой, что его жены не существует. Но она существовала, и Эшли ясно видела, как Лиз любит мужа, а то, как он держал ее за руку, говорило о многом.

– Я хотел увидеться с тобой, – тихо сказал он, пододвинул стул и сел рядом с ней. – Прости, что вчера мне пришлось звонить тебе, чтобы сообщить об угрозе судебного разбирательства. Меня это тоже очень расстроило. Но все закончилось.

Его голос был теплым и ободряющим.

– Я знаю, – отозвалась она, потом поставила чашку с чаем на столик и посмотрела на него. Внезапно он стал каким-то другим, и ей показалось, что она видит перед собой незнакомца. – Я смотрела вчера твою пресс-конференцию. Сколько компании пришлось заплатить, чтобы иск отозвали?

– Два миллиона долларов, – честно признался он. – Это как бы аванс в счет моей годовой премии. Мы выиграли бы тяжбу, но совет директоров захотел избежать неприятной огласки. Проще было заплатить. Это обычная практика. Иногда приходится на это идти, даже если обвинения ложные. Она на это и рассчитывала. Я не дал бы ей и цента за ее выдумки, но по крайней мере все уже позади. Если бы дело дошло до суда, это был бы кошмар.

Эшли кивнула, но ничего не сказала. Он не спросил, верит ли она ему, потому что видел: не верит.

– И когда же ты крутил с ней роман? – Эшли медленно подняла на него глаза, которые горели как раскаленные угли.

– Я же говорил: никаких романов с ней не было. Ее уволили, она обозлилась и решила выместить свою злобу на мне. Это был бесчестный трюк, но он сработал.

– Я тебе не верю, – тихо сказала Эшли таким голосом, которого он раньше никогда не слышал.

Ему было страшно смотреть на нее: она выглядела так, будто была где-то очень далеко, за много миль от него. Он хотел обнять ее, чтобы вернуть назад, но не осмелился. У нее был такой вид, словно она может шарахнуться от него или закричать.

– Знаю, что не веришь, Эш, – произнес он так же тихо. – Но я не спал с ней и даже не знаю ее.

Он уже выбросил из головы воспоминания о письмах и фотографиях. Единственное, о чем Маршалл сейчас мог думать, – это Эшли и отношения, которые он пытался сохранить, так же как накануне боролся, чтобы любыми путями сохранить свою работу и свой брак.

– Ты мне солгал и по поводу Лиз, – сказала она, глядя на него скорбными глазами. – Ты говорил, что ваш брак исчерпал себя много лет назад.

– И в этом я тебе тоже не лгал. Наш брак действительно давно исчерпал себя.

– По телевизору показывали, как вы с ней держитесь за руки. Я видела это.

По щекам ее катились слезы, и он нежно смахнул одну из слезинок. Она не придвинулась к нему и не отшатнулась. Она была похожа на прекрасную статую с мягкими вьющимися волосами. И он не пытался объяснить ей, почему держал жену за руку.

– Ей тоже пришлось нелегко. Это было публичным унижением для всех нас: для компании и моих детей, для Лиз, для меня и для тебя. Эта женщина нанесла нам удар ниже пояса, – сказал он со злостью. – И я в ярости, что все это причинило боль и тебе.

– Мне было не менее больно смотреть, как вы с Лиз держитесь за руки. Твой брак совсем не исчерпал себя. Она была похожа на жен тех политиков, которых обвиняют во внебрачных связях, а они стоят рядом с мужьями, пока те публично отрицают вину или признаются и со слезами просят прощения. И жены так же публично прощают их и спасают их репутацию. Она любит тебя. Вчера я впервые осознала это. И ты любишь ее. Я видела это в твоих глазах, когда ты смотрел на нее. Ваш брак все еще крепок. Поэтому ты и не оставил ее. Ты лгал мне. Дело не в твоих детях. Дело в ней и в тебе. В твоей жизни нет места для меня.

– Если бы это было так, я бы сейчас оставался с ней, Эш, – ласково сказал он. – Я люблю тебя и наших девочек больше всего на свете. И когда Линдсей уедет учиться в следующем году, я буду готов на решительный шаг. И Лиз будет готова. Мне кажется, она все чувствует. Мое сердце давно уже ей не принадлежит. А то, что ты видела, совсем другое: мы вынуждены были спасать свою репутацию.

– То, как вы держались за руки, показалось мне очень реалистичным, – настаивала Эшли.

Она встала, отошла от него и невидящим взглядом уставилась в окно. Он подошел к ней сзади и обнял, но она не шелохнулась.

– Это не было реалистичным, – заверил он ее шепотом. – Все делалось для публики. Реальность здесь и сейчас: ты и я, и так будет всегда.

– А что насчет той, другой женщины?

Он крепче обнял ее за талию. Завитки ее пушистых волос щекотали ему подбородок, и он чувствовал запах ее шампуня и свежий чистый аромат ее кожи, который он так любил: сочетание мыла и легких духов.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Маршалл, размышляя, что ей сказать.

Неожиданно он почувствовал, что очень многое поставлено на карту.

– Скажи правду. Не лги мне. Я знаю, что ты спал с ней, чувствую.

Она обернулась и посмотрела ему в глаза, и взгляд ее не дрогнул.