Даниэла Стил - С первого взгляда

– Этот тип уже древняя история, – сказала Джейд Дэвиду, когда уже шла середина июля. Со времени встречи Тимми с Жан-Шарлем в апреле в Нью-Йорке прошло три месяца. – Он больше не появится. Он нужен жене, потому что она больна, а дети не простят его, если он уйдет. И даже если жена сейчас поправится, следующие пять-десять лет они будут дрожать от страха, что процесс возобновится. О нем надо забыть навсегда, – отрезала Джейд.

– А ты хотя бы отдаленно не допускаешь предположения, что человек старается вести себя достойно и что он в конце концов уйдет? Джейд, он порядочный парень. И достоин восхищения за то, что старается все сделать честно.

– Все это дерьмо собачье. А за то, как он поступает с Тимми, он, по-твоему, тоже достоин восхищения? Ты на ее лицо посмотри! Краше в гроб кладут. И то сказать, разве это жизнь? Поверь мне, уж я-то знаю, каково ей сейчас. Она, наверное, в глубине сердца знает, что он не уйдет из семьи. Просто еще не готова себе в этом признаться.

– Черт, ну сколько можно каркать. Я уверен, они любят друг друга. Подождем лучше до сентября, а там уж будем судить да рядить. Тимми ведь ждет. Если он к тому времени к ней не вернется, я, может быть, и соглашусь, что в твоих предположениях есть доля правды. Ну да, он надеется, что к сентябрю все уладится, но ведь может и не уладиться. Может быть, он вернется к Тимми в ноябре, или в декабре, или даже в январе. Но что вернется – я уверен. Готов спорить на что угодно. Я нутром чую, что он порядочный мужик.

– Ты просто защищаешь мужчин, потому что сам мужчина. Поверь мне, он не вернется.

– Спорю на тысячу долларов, что вернется.

Дэвид готов был испепелить Джейд взглядом, а она смотрела на него жестко и холодно.

– Идет, – согласилась она. – Мне как раз нужна новая сумочка от Шанель. Каков твой крайний срок?

– Первое октября. Дадим ему месяц отсрочки.

– Нет, первое сентября.

– Очень уж ты сурова. А что, если он вернется к ней чуть позже и я окажусь прав?

– Тогда я буду одалживать тебе мою сумочку.

Джейд знала, что он спуску ей не даст, и они засмеялись.

– Нет, это невыгодная сделка. Ты продашь свою сумочку и купишь мне новые клюшки для гольфа.

– Ладно, договорились, если он вернется к ней после первого сентября, приглашаю тебя в дорогой ресторан на ужин.

– Идет.

Они скрепили пари рукопожатием, и в эту минуту в кабинет вошла Тимми. Завтра было четвертое июля, и она собиралась поехать на выходные в Санта-Барбару, но, судя по ее выражению, ничуть этому не радовалась. Она сейчас ничему не радовалась и чаще обычного выходила из себя, хотя Жан-Шарль по-прежнему звонил ей каждый день, Джейд и Дэвид это знали. Несколько минут после его звонка она чувствовала себя счастливой, а Жан-Шарлю не показывала и виду, как ей тяжело, но потом ее настроение опять падало. Джейд давно не видела ее такой угнетенной, Дэвид за нее тревожился. Оба они тревожились.

– Что это вы, ребятки, затеяли?

Тимми застала их за рукопожатием, которым они скрепили свое пари, и почуяла какой-то подвох. Джейд в эти дни ходила окрыленная. Ее роман с архитектором расцветал пышным цветом. Дэвид встречался с тремя девушками, с которыми познакомился через Интернет. Тимми считала, что все это глупости, но пусть их, чем бы дитя ни тешилось. Они молоды, пусть развлекаются. А она в эти дни могла думать только о своем ребенке, хотя никто о нем и не догадывался.

– Ничего! – ответили они в унисон. – Мы просто поспорили, удастся Дэвиду затащить в постель девушку, с которой он только что познакомился на сайте знакомств, или нет.

– Какие же вы бессовестные! – Тимми улыбнулась. – Бедная девушка. Если бы она только знала, что на нее заключают пари. Можно узнать, какая сумма?

Дэвид покачал головой и засмеялся:

– Нет, нельзя.

Он протянул Тимми несколько отчетов, и она вернулась в свой кабинет. Все это время она держалась очень замкнуто. И в первую очередь потому, что не хотела слышать, как Джейд будет твердить: «Я тебе говорила!» Как бы там ни было, Жан-Шарль был полон любви и нежности, звонил ей каждый день, как и обещал. Жене было очень плохо, дети растеряны и убиты, но свою встречу в ресторане на Эйфелевой башне первого сентября они не отменяли. Только надежда на эту встречу и помогала Тимми держаться сейчас на плаву. Не так уж много, но больше было не за что ухватиться. А он и не подозревал, что она ждет ребенка. Да и с чего бы ему подозревать?

Он лишь неизменно просил прощения, что разбудил ее, когда звонил ей в полночь из своего кабинета в девять утра по парижскому времени. Раньше она в это время работала или читала, а сейчас почти всегда спала. Его тревожило, что она стала больше спать, боялся, что это депрессия. И ему ни разу не пришло в голову, что причина совсем в другом, что она просто беременна.

Они по-прежнему часами разговаривали по телефону, делились друг с другом всем, что происходило в их жизни. Тимми рассказывала ему о своей работе, обо всем, что она делает, о том, как проводит выходные на своей вилле в Малибу. Обо всем она ему рассказывала, но только не об их ребенке, а ребенок рос себе спокойно в ее лоне и рос – плод их любви друг к другу. В самые мрачные минуты Тимми порой становилось непереносимо тяжело от мысли, что он, быть может, никогда и не узнает о существовании этого ребенка. Если он останется с женой, Тимми ему ничего не скажет, она это твердо решила. Она хотела рассказать ему о ребенке только в том случае, если он будет с ней. Если же нет, всю ответственность за ребенка она берет на себя, Жан-Шарля это все не касается. Она не хочет быть для него обузой, не хочет вызывать к себе жалость. Он ей нужен таким, каким был раньше, когда они зачинали этого ребенка, в неизмеримой любви друг к другу. Только так, на меньшее она не согласна.

Выходные в Санта-Барбаре прошли очень скучно, да и могло ли быть иначе. Весь июль Тимми работала, уезжала на уик-энды в Малибу, навещала детей в приюте Святой Цецилии. Однажды она потеряла там сознание, день выдался уж очень жаркий, было душно, тягостно, и сестра Анна встревожилась.

– Да нет, я совершенно здорова. Просто много работаю, как всегда, – отмахнулась Тимми, стараясь ее успокоить. Они поговорили о разных разностях. Мудрую старую монахиню не обманули наигранная жизнерадостность Тимми и ее бравада. Она знала, что у Тимми что-то случилось, надеялась откровенно поговорить с ней, если Тимми захочет, и старалась подвести ее к признанию. Тимми сердечно обняла сестру Анну и уехала со слезами на глазах. Монахини готовились повести всех детей в двухнедельный туристический поход на озеро Тахо и пригласили с собой Тимми, но она отказалась. Она чувствовала себя усталой, а две недели был слишком долгий срок, она не могла выкроить столько времени в своем рабочем графике. Однако сказала, что, может быть, приедет к ним на выходные, и в самом деле приехала в первый же уик-энд в начале августа. Сестра Анна страшно обрадовалась, дети весело бросились к ней навстречу, когда увидели, что она выходит из машины.