Колин Гувер - Возвращение к любви

Я подхожу к двери, ожидая, что она последует за мной.

Воэн встает, но застывает посреди комнаты и снова начинает плакать. Господи, я просто не знаю, что делать!

– Воэн, перестань! Не плачь. Ну прости.

Я обнимаю ее. Наверное, я слишком жестко с ней говорил. Я знаю, чего ей стоило прийти сюда и попросить прощения. Если она и правда меня любит, то некрасиво с моей стороны вести себя как полная сволочь только потому, что она заявилась ко мне домой в неподходящий момент.

– Все в порядке, Уилл, – отталкивает меня она. – Я все понимаю. Мне не стоило ставить тебя в такое положение. Просто я так переживала, что сделала тебе больно, и хотела лично попросить прощения. А теперь я пойду. И еще… Я правда хочу, чтобы ты был счастлив! Ты этого заслуживаешь.

Ее тон и взгляд не оставляют сомнений, что она говорит правду. Наконец-то! Воэн – хороший человек, иначе я не провел бы с ней два года. Но я прекрасно знаю, какая она эгоистка, и очень благодарен за то, что сегодня она показала себя с другой стороны.

– Спасибо, Воэн! – говорю я, вытирая ей слезы.

Она улыбается и обнимает меня на прощание. Должен признать, я испытываю облегчение после того, как мы все выяснили. Для меня-то эта история закончилась давным-давно, а вот ей, похоже, это было необходимо. Может быть, теперь нам будет легче ходить на одни и те же занятия. Я чмокаю ее в лоб и поворачиваюсь к двери.

И вот тут происходит самое страшное: вселенная начинает дрожать и вот-вот взорвется!

В дверях стоит Лейк и смотрит на нас с открытым ртом, как будто собирается что-то сказать, но не может. Мимо по коридору проходит Колдер, он замечает стоящую за моей спиной Воэн и бросается к ней, радостно визжа:

– Воэн!

Лейк смотрит мне прямо в глаза, и я в буквальном смысле этого слова вижу, как разбивается ее сердце.

Слов нет! Лейк медленно качает головой, пытаясь осознать то, что видит, а потом отводит взгляд, разворачивается и уходит. Я бегу за ней, но она уже на улице. Я быстро натягиваю ботинки и выскакиваю во двор:

– Лейк!

Я бросаюсь за ней, хватаю за руку и разворачиваю к себе. Молча. А что я могу сейчас сказать?

Она плачет. Я пытаюсь обнять ее, но она отталкивает меня и начинает колотить в грудь, не говоря ни слова. Я хватаю ее за запястья и привлекаю к себе, она продолжает выворачиваться, но я держу ее до тех пор, пока у нее не заканчиваются силы и она не начинает медленно оседать на землю. Я не пытаюсь удержать ее на ногах, а просто сажусь вместе с ней прямо в снег и обнимаю ее, а она рыдает.

– Лейк, между нами ничего нет! Клянусь тебе! Ничего!

– Я же видела, Уилл! Видела, как ты ее обнимаешь! «Ничего» – говоришь?! Да ты ее в лоб поцеловал! Какого черта?! – кричит она, даже не пытаясь сдерживать слезы.

– Прости меня, Лейк. Умоляю, прости. Это ничего не значило. Я просто просил ее уйти, – в отчаянии бормочу я, но она встает и идет в сторону своего дома. – Лейк, я тебе все объясню, подожди! Ну пожалуйста!

Она заходит в дом, хлопает дверью у меня перед носом и… В замке поворачивается ключ. Я бросаюсь к двери и в отчаянии бью по ней ладонью. Ну вот, я снова все испортил! Но на этот раз дело серьезное.

– Уилл, прости, пожалуйста! – раздается у меня за спиной голос Воэн. – Я не хотела, чтобы у тебя были неприятности.

– Да уйди же наконец! – бросаю я, не оборачиваясь.

– Да, конечно, – кивает она. – Только вот еще что… Я понимаю, тебе сейчас не до этого, но тебя же не было на лекции. В среду у нас будет тест. Я сняла копию со своего конспекта, оставила у тебя на столе. Увидимся в среду.

Она идет к машине. Скрип снега под ее ногами постепенно затихает. Потом в замке поворачивается ключ, Лейк медленно приоткрывает дверь – ровно настолько, чтобы я мог видеть ее лицо, смотрит мне в глаза и тихо спрашивает:

– Вы с ней учитесь в одной группе?!

Я молчу. Все мое тело сжимается, когда она захлопывает дверь прямо у меня перед носом. Лейк запирает дверь не только на ключ, но еще и на засов, а потом выключает освещение во дворе. Я прислоняюсь к двери, закрываю глаза и изо всех сил стараюсь не расплакаться.

– Милый, все в порядке. Мы возьмем с собой эту их подставку, так что они не будут скучать. Нас это не затруднит, правда, – заверяет меня бабушка, пока дедушка выносит вещи из дома.

– Это не подставка, бабуля, а приставка! – поправляет ее Колдер, залезая на заднее сиденье вместе с Келом.

– А теперь иди отдохни! Достаточно переживаний для одного вечера. – Бабушка целует меня в щеку. – Можешь забрать мальчиков в понедельник.

– Если надо будет поговорить, просто твитни, – обнимает меня на прощание дедушка и садится за руль.

Машина медленно выезжает из двора. Вместо того чтобы «пойти отдохнуть», я тут же возвращаюсь к дому Лейк и стучусь в дверь в надежде, что она все-таки поговорит со мной. Стучусь минут пять, потом в ее спальне гаснет свет. Потеряв всякую надежду, я возвращаюсь домой, но оставляю свет во дворе и не запираю дверь: вдруг она все-таки передумает. На случай если она вдруг сменит гнев на милость, решаю поспать на диване в гостиной, чтобы услышать стук. Лежу без сна полчаса и ругаю себя на чем свет стоит: поверить не могу, что все так по-дурацки вышло! Да, не так я представлял себе сегодняшнюю ночь… Все эта чертова базанья виновата!

Внезапно дверь открывается, и входит Лейк. Не глядя на меня, она подходит к стеллажу, достает из вазы звездочку и идет обратно к выходу.

– Лейк, подожди! – умоляю я, но она хлопает дверью. – Пожалуйста, дай мне все объяснить! – кричу я, выбегая за ней во двор.

Мы переходим улицу. Дойдя до двери своего дома, она оборачивается.

– А как ты собираешься мне это объяснить? – спрашивает она, и я вижу у нее на щеках черные потеки туши: ее сердце разбито и во всем виноват только я. – Единственная девушка, с которой у тебя был секс, сидит с тобой за одной партой уже две недели! Как ты собираешься мне это объяснить? И в тот самый вечер, когда я собираюсь уехать с тобой… заняться с тобой любовью… я застаю ее у тебя в спальне. А ты, твою мать, целуешь ее в лоб!

Она снова начинает плакать, и я обнимаю ее. Не могу смотреть, как она плачет.

Но Лейк резко отстраняется и поднимает на меня полные боли глаза.

– Это же мой самый любимый поцелуй! Я больше всего на свете люблю, когда ты целуешь меня в лоб! А теперь ты забрал это у меня и отдал ей! Спасибо, что позволил мне увидеть, какой ты есть на самом деле, пока я не совершила самую большую ошибку в своей жизни! – кричит она, хлопает дверью, но потом выглядывает снова. – И где, черт побери, мой брат?!

– В Детройте, – шепчу я, – до понедельника.

Дверь снова с треском захлопывается, на этот раз окончательно. Я поворачиваю к дому, и тут из ниоткуда передо мной возникает Шерри: