Спенсер Скотт - Анатомия любви

Я взял за руку Джейд. Ладонь у нее была как тающий лед. Джейд не могла толком взглянуть на меня, но в мою руку вцепилась изо всех сил.

– На пол, – велел я. – Ползком.

К моему удивлению, они послушались. А потом до меня дошло: несмотря на растерянность, я оставался самым здравомыслящим человеком в этой комнате.

– Мне страшно, мне правда страшно, – твердила Джейд.

– Не теряй головы, нельзя, – бросил я.

– О господи! – воскликнул Хью. – Я же знал, что не стоило этого делать. Я ничего не соображаю. – Он потер кулаками глаза.

Сэмми был на полу, разговаривал с кем-то, кто, как ему казалось, находился рядом. Беседуя с призраком, он сохранял полное самообладание.

– Ладно, я в порядке, – произнес Хью. – Я чувствую, что прихожу в норму.

Джейд взяла мою руку и прижала к своей груди.

– У меня сердце еще бьется? – спросила она шепотом.

– Это просто невероятно, – заметила Энн. – Все, что от нас требуется, – выйти отсюда, а мы не можем… – Она коротко рассмеялась.

– Где Кит? – прокричал я.

– Он наверху, – ответила Джейд.

Мы лежали на полу, дым затянул уже почти весь этаж. Я едва различал лестницу. Я ринулся к ней в надежде на то, что на втором этаже дыма пока еще меньше. Должно быть, тысячи других мыслей проносились в моем сознании, но я помню только, как надеялся, что кто-нибудь – Джейд – схватит меня за ногу и не позволит идти за Китом.

Я перепрыгивал через две ступеньки, а дым все более уверенно и властно захватывал новое пространство. Я ощущал близость огня, однако не видел его – он пылал внутри стен, прокладывал себе путь к нам. Я собрался с духом и стал звать Кита. Стоя на четвереньках, я чувствовал, как жар растекается по полу, он был настолько осязаемым, что мне показалось, будто еще немного – и он поднимет меня. К горлу подступила тошнота, я закашлялся и сплюнул на пол. Я был уже на втором этаже. В одном конце коридора находилась комната, где последние полгода спали мы с Джейд. В другом – комната Энн и Хью, просторная, заставленная вещами, открытая для всех. В центре коридора, по левой стороне, располагалась ванная, напротив – маленькая комната Сэмми. Дверь в комнату Сэмми была закрыта, и пока я глядел на нее, она расцвела языками пламени.

Лестница на последний этаж была как раз рядом с комнатой Сэмми, и сквозь хвосты дыма, подсвеченные огнем, как туман фарами машины, я увидел, как мне показалось, двигавшийся силуэт. Я снова позвал Кита. Не знаю, был ли слышен мой голос, я не различал его за грохотом крови в ушах и ревом огня. Я пополз дальше по коридору, стараясь не думать о смерти. Мне было очень страшно, однако я не повернулся и не сбежал. Силуэт, который я увидел, исчез. Возможно, Кит вернулся наверх. Я не знал, понимает ли он вообще, что дом охвачен огнем, понимает ли, что опасность не вымышленная. Он наверняка был под кайфом, ни один из Баттерфилдов не отдавался саморазрушению столь неистово, как он. Кит-лунатик, Кит-мистик, Кит-супер. Если у некоторых людей интеллект является свидетельством силы и торжества разума, то гений Кита был порождением крайней впечатлительности и уязвимости его сознания. В любое другое время я решил бы, что совместный прием Баттерфилдами ЛСД является очередным доказательством их необычайной открытости, их желания проводить время вместе, дружно разделяя все риски. Но сейчас, когда я, напряженно вглядываясь в черную дымовую завесу, высматривал Кита и одновременно представлял, как они этажом ниже бессмысленно топчутся на месте, то, естественно, не мог не осуждать их. В тот момент я вообще забыл, что именно я и устроил пожар.

Я заставил себя двинуться к лестнице на третий этаж, и Кит снова вынырнул из дыма. Кашляя и обливаясь слезами, он закрывал рубашкой нижнюю часть лица. Я позвал его, и он шагнул ко мне так, словно его толкнули в спину. Внезапно мое лицо обдало нестерпимым жаром, мне показалось, будто загорелась кожа.

– Пожалуйста, – простонал Кит. – Я ничего не вижу и не знаю, что делать.

Я заковылял к нему. Стоя на полусогнутых ногах, Кит ладонью закрывал глаза. Он протянул руку, хотя, похоже, не узнал меня. Я схватил его за руку и попытался пригнуть к полу, но он стоял оцепенев, словно от моего прикосновения его ударило током.

Заорав во все горло «Кит!», я повторил попытку уложить его на пол. Но Кит вырвался и отступил, точно призрак, собравшийся раствориться в воздухе.

Я с трудом поднялся и подал ему руку. Он взглянул на меня и, похоже, узнал.

– Возьми меня за руку, черт бы тебя побрал! – крикнул я. – Возьми!

Кит тупо посмотрел на меня и попятился. Я испугался, что он сейчас вспыхнет, как вспыхнула дверь в комнату Сэмми. Я бросился на Кита, схватил за плечи, и тут силы покинули его. Ноги у него подкосились, и он повалился на меня. Повалился мертвым грузом, который, в сущности, был мне не по силам. Он ткнулся в меня лбом, прижался костлявой грудью к моей, и я тут же, придавленный его тяжестью, оказался на задымленном полу. Сердце мое бешено забилось, как будто спеша в вечность, где оно наконец обретет покой.

А потом я услышал на лестнице чьи-то шаги. Повернул голову и увидел, что к нам бежит Хью. Он звал Кита. Неистовый голос Хью был едва ли не страшнее пожара, и даже сквозь завесу дыма я заметил неестественный блеск его глаз. Конечно, Хью вернулся за сыном, но, увидев его, я невольно испугался, что он явился за мной, причем не для того, чтобы спасать, а чтобы размозжить мне голову. Хью как сумасшедший вскидывал руки и тяжело дышал сквозь стиснутые зубы. Он схватил Кита за шиворот и поднял его так, словно он был легкий как перышко.

Когда отец поднимал обмякшего Кита, тот инстинктивно ухватился за мою рубашку, и от этого слабенького рывка я окончательно лишился сознания. Жизнь потекла от меня прочь. Последнее, что я увидел, было лицо Хью, который смотрел на меня сверху. Я почувствовал, как он берет меня за руку. Только на суде я узнал, что Хью отнес меня вниз, перекинув через плечо (одновременно он поддерживал Кита, который, рыдая, плелся рядом), и вытащил наружу к наконец-то прибывшим пожарным машинам. Отчаянно завывали сирены, ярко светились красные мигалки.

К моему бесконечному сожалению, Хью спас мне жизнь.

Я признался, что устроил пожар, в больнице «Джексон-Парк». Баттерфилды лежали там же, однако меня поместили в другую палату. Я сообщил об этом первым же людям, которых увидел, придя в сознание, а это значит, что я скрывал сей ключевой факт и в машине «скорой», и в отделении экстренной помощи всю ночь, когда то проваливался в беспамятство, то выплывал из него. Но, проснувшись на следующее утро и обнаружив рядом с собой сидящих на складных стульях родителей – Роуз, барабанившую по сумочке из лакированной кожи, Артура, склонившего свою крупную голову, с каплями пота, выступившими на черепе под редеющими волосами, – я кашлянул и сказал: «Пожар устроил я».