Спенсер Скотт - Анатомия любви

– Это именно то, чем я хочу заниматься, – объявила однажды вечером Джейд. Мы возвращались в дом после того, как взвесили всех щенков. – Впервые в жизни я это знаю. По-настоящему знаю. Я хочу изучать животных.

– Я всегда так и думал.

– Нет. Я только хотела хотеть. Но мне всегда казалось, что это неверный выбор. Потому что требуется научный подход. А это не мое. Я для этого не гожусь. В этом смысле я как Хью. Мне кажется, потому он и отошел от традиционной медицины. Гомеопатия больше основана на интуиции и индивидуальности. – Она взяла меня за руку и остановила. Привлекла ближе к себе. – Это именно то, чего я хочу. Хочу наблюдать мир, хочу видеть то, чего большинство людей не замечают. Хочу иногда месяцами пропадать в лесах и только наблюдать мир. Слушать сов, смотреть, как олени пьянеют от гниющих яблок. И видеть все таким, какое оно есть на самом деле, понимая, какая на самом деле я сама. Я поступлю в магистратуру, получу образование, необходимое для того, чтобы окружающие воспринимали меня всерьез, может быть, даже платили мне, но на самом деле я хочу говорить о том, каково ощущать свое родство с кузнечиком. – Она улыбалась, сжимая мне руку.

Мы поднялись к себе с бутылкой белого вина. Джейд засела за работу, а я пил и читал рассказы Исаака Бабеля. Затем Джейд устроилась рядом со мной на кровати и помогла прикончить вино. Вино хочет, чтобы ты прикончил его, сказал кто-то из нас.

– Ты всегда будешь моим ассистентом? – спросила Джейд.

– А ты будешь мне платить?

– Половину.

– Идет.

– А моим мужем?

– Ему нам тоже придется платить, – сказал я.

Джейд улыбнулась, легла, подложив руки под голову, и футболка туго обтянула ей грудь. Она не обратила внимания.

– Я был бы счастлив жениться на тебе, – произнес я.

Первый раз за все годы мы заговорили об этом.

– Это не имеет никакого значения. Женитьба, кажется, только все портит. Это не то, о чем я подумала. О кое-чем другом. Воспитывать щенков вместе с тобой. Находиться у самого истока жизни и разделять с тобой впечатления. Мне кажется, из тебя выйдет великолепный отец.

– Мне бы хотелось иметь детей, похожих на тебя, – проговорил я почти шепотом.

– Все, что нам требуется сделать, – это… То есть, наоборот, ничего делать не надо. Что бы ни случилось дальше, он бы у нас уже был. Ребенок. Господи, мне кажется, я сошла с ума, но мне бы так хотелось ребенка. Я хочу. Мне кажется, что пока не станешь матерью, будешь оставаться дочерью, а быть дочерью просто оскорбительно.

– Это правда. Я всегда крайне неуютно чувствовал себя в роли дочери.

– Очень смешно. Я предлагаю тебе изменить вселенную, а ты отпускаешь шуточки.

– Нервы.

– Это не оправдание.

– Послушай, ты хочешь ребенка, значит мы его сделаем.

– Нет. Ты не можешь перекладывать всю ответственность на меня. Чтобы это было только мое желание. Ты же понимаешь, что оно должно быть взаимным.

– Ну да. Как бы я хотел быть этим ребенком, растущим в тебе. Это куда лучше, чем быть женатыми.

– Кажется, это следующий этап развития. Мы можем трахаться до самой смерти, однако со временем начнет приедаться, разве нет?

– Только не мне.

– Я не говорю, что это уже случилось. Но так будет. И я сама не знаю, какие чувства пробуждают во мне бездетные пары. Они кажутся мне обманщиками.

– Я мог бы и дальше жить, ничего не меняя, и эта жизнь была бы лучше того, что я заслуживаю.

– Кажется, меня привлекает именно нормальность подобной жизни, – сказала Джейд. – Как она проста, совершенна и обыденна. Все, что от меня требуется, не пользоваться колпачком, потом мы сделаем то, что делаем обычно, а потом, вот так запросто, целый мир станет другим. Это по-настоящему меня возбуждает, Дэвид. Как будто первый раз думаешь о сексе, когда все, на что приходится полагаться, – слухи, какая-то грязная картинка и собственное воображение.

Как сказала бы Энн, души нерожденных детей вились над нашим домом в ту ночь. Джейд легла в постель, ничем не защищенная, и мы занимались любовью очень серьезно и согласованно, как никогда ранее. Так было бы, если бы мы занимались любовью в первый раз, обладая врожденными сексуальными умениями, но даже эти слова не достаточно точно описывают, на что похожа любовь без контрацепции. Мы исполняли долгие, меланхоличные напевы на наших телах, стараясь выманить человеческую жизнь из бескрайних невидимых дебрей взаимного влечения и судьбы. Совершенно новый словарь инстинкта; мое семя, кажется проникающее в Джейд глубже, чем когда-либо. Вселенная основывалась на риске и борьбе. Секс больше не уносил нас за пределы времени, но заставлял перетекать назад и вперед, от наших собственных истоков к скрытому маяку чьего-то будущего.

– Еще, – сказала Джейд, когда мы кончили. – Я себя чувствую собакой. Никогда настолько не теряла разум…

То было не наслаждение, а судьба. Занимаясь любовью, мы неотрывно смотрели друг на друга и не издавали почти ни звука. Любовники склонны верить, что их души вырываются на свободу, когда они занимаются любовью, поэтому мы цеплялись друг за друга, словно нам угрожала опасность. Не знаю, сколько раз мы начинали все сначала, но в ту ночь мы продержались несколько часов. Тут была сила и одержимость нашего первого совместного месяца в Чикаго, когда Джейд ходила с сиреневыми синяками на спине, а у меня случались приступы головокружения. Мы подавали вселенной прошение сделать нас семьей, но ничего не вышло. На следующий день мы оба ощутили, что поддались импульсу, чего не могли себе позволить, и снова стали пользоваться противозачаточными средствами. Остаток месяца мы ждали, чем увенчается наша единственная попытка зачатия. Я был уверен, что получилось, но ошибся. Через десять дней у Джейд начались боли в пояснице, которые знаменовали приближение месячных.

– Я рада, – заявила она. – У нас столько нерешенных проблем, что сейчас не до ребенка. Ты должен привести в порядок свои дела с полицией. Никто из наших даже не знает, что мы живем вместе. Мне необходимо окончить колледж и наладить жизнь. И тебе тоже. Надеюсь, ты не собираешься продавать брюки всю свою жизнь.

Когда месячные наконец начались, мы как раз обедали на лужайке под пресвитерианской церковью рядом с моей работой.

– Мне надо в уборную, – сказала Джейд, откладывая сэндвич с яйцом и салатом. Мы переглянулись и пожали плечами. Я встал, взял Джейд за руку и помог ей подняться. Мы обнялись. – Я не была уверена до конца, – прошептала Джейд.

Не знаю, что она хотела сказать: не уверена до конца, наступят ли месячные или же не уверена до конца, хочет ли она ребенка. Я не стал спрашивать. Я хотел этого ребенка, сам не понимая причины. Мое желание не могло пересилить все возражения, однако возражения не могли уменьшить моего желания. Я не знал, что сказать. Сердце билось в два раза чаще, чем обычно, и я просто обнимал ее.