Лорен Вайсбергер - Месть носит Prada

Энди вытащила из сумки файл и открыла стопку листов на седьмой странице.

– Видишь вот этот маленький параграф? Здесь написано, что все старшие редакторы обязаны отработать минимум один календарный год после смены журналом владельца.

Эмили отмахнулась.

– Подумаешь, год!

– Ах, вот как? Где-то я уже слышала эту фразу.

– Да перестань, Энди, один год можно выдержать что угодно!

Энди пристально посмотрела на подругу.

– Вообще-то это неправда. Мне не выдержать год работы на Миранду Пристли. По-моему, однажды я это уже доказала.

Эмили уставилась на нее круглыми глазами:

– А дело не только в тебе, мы вообще-то партнеры. Ну подумай, наша мечта начинает сбываться!

Само по себе предложение было, конечно, лестным, но как согласиться на то, чтобы продать их детище именно «Элиас-Кларк», да еще на условии годичной отработки? Немыслимо, нереально! Они с Эмили даже не успели приняться за соблазнительные сплетни и обменяться свежими впечатлениями об унижении Миранды, свидетелями которого они стали, о ее новом офисе, замученных помощницах, о сделке в целом…

Энди потерла глаза.

– Может, мы с тобой рано горячимся? Давай обратимся к юристам, сведущим в издательском деле, и попросим вести переговоры от нашего имени. Может, удастся избавиться от этого параграфа о годичной отработке. А вдруг нас захочет приобрести кто-то еще? Если приспичило «Элиас-Кларк», значит, найдутся и другие.

Эмили покачала головой.

– Это же «Элиас-Кларк»! Это, блин, Миранда Пристли! Нас, можно сказать, приняли в элиту!

– Я стараюсь идти навстречу, Эм.

– Стараешься? Да за такое предложение хватаются руками и ногами!

– А к чему спешить? – помолчав, спросила Энди. – Это первое предложение, поступившее на несколько лет раньше, чем мы рассчитывали. Чего сразу-то кидаться? Не будем торопиться, все хорошенько обдумаем и сделаем так, как будет лучше для нас обеих.

– Энди, если мы откажемся, наше место в психушке. Ты это знаешь, и я это знаю.

– Я люблю «Декольте», – тихо сказала Энди. – Который мы с тобой вместе создали. Я люблю наш офис, наш персонал, ежедневное общение с тобой. Мне нравится, что никто не указывает нам, что и когда надо делать. Я пока не готова отказаться от этого.

– Я знаю, что ты любишь журнал. Я тоже его люблю. Но за такую возможность миллионы людей просто убили бы! Особенно те, кто начал свое дело с нуля. Энди, надо смотреть на ситуацию шире!

Энди встала и собрала свои вещи, потом наклонилась и коснулась руки Эмили, лежавшей на столе.

– Предложение поступило пять минут назад. Давай не будем торопиться и все тщательно обдумаем. Что-нибудь да придумается.

Эмили с огорчением ударила рукой по столу. Не сильно, но Энди замолчала.

– Только на это и надеюсь. Мы еще поговорим, но я тебе сразу скажу – мы не можем бросаться такими предложениями. Я не позволю ни себе, ни тебе встать на пути нашего успеха.

Энди забросила сумку на плечо.

– Ты говоришь только обо мне. Ты не позволишь мне встать на пути твоего успеха.

– Я не так сказала, – возразила Эмили.

– Но ты это имела в виду.

Эмили пожала плечами.

– Их можно ненавидеть, но они лучшие и предлагают нам богатство, которое мы заслужили по праву! Ну посмотри на ситуацию шире!

– А, ты имеешь в виду благоговение, с которым ты всегда смотрела на «Элиас-Кларк»? И, признаемся честно, на Миранду?

В глазах Эмили сверкнула молния. Энди понимала, что лучше на этом закончить, но остановиться не могла.

– Что? Готова поспорить, что ты до сих пор винишь себя в своем увольнении. Будучи лучшей за все существование издательства помощницей Миранды Пристли, ты все равно покаянно веришь, что у нее были основания вышвырнуть тебя, как вчерашний мусор!

Лицо Эмили исказилось от гнева, и Энди поняла, что зашла слишком далеко. Но Эмили сказала только:

– Не надо об этом сейчас…

– Хорошо. У меня есть пара срочных дел. Увидимся в офисе, – сказала Энди и вышла, не прибавив больше ни слова. День обещал быть долгим.

Энди откинулась на спинку сиденья в такси и вдохнула навязчивый ванильный аромат освежителя воздуха, болтающегося под зеркалом. В первый раз за много недель ее не затошнило от запаха. Немного погодя зазвонил сотовый.

– Привет, – сказала Энди, надеясь, что Макс не будет спрашивать, как прошла встреча. Она ждала вечера, чтобы рассказать родне о ребенке, и не хотела лишний раз вспоминать о Миранде.

– Где ты была? Я оставил Агате, наверное, тысячу сообщений. Как прошла встреча? – настойчиво начал Макс.

– Я? О, со мной все в порядке, спасибо, что спросил. Ты, должно быть, волновался. – Энди всю ночь не давала мужу спать, не находя себе места от волнения перед встречей.

– Энди, как все прошло? Они хотят вас купить?

Энди резко выпрямилась на сиденье.

– Откуда ты знаешь?

– А чего еще им хотеть? – радостно закричал муж. – Я знал. Я знал! Мы с Майлсом поспорили насчет суммы. Вы обе, наверное, на седьмом небе от счастья!

– Не сказала бы, что слово «счастье» тут уместно. «В ужасе» будет несколько точнее.

– Ты должна безмерно гордиться собой, Энди! Ты молодец. Вы с Эмили наперекор всему создали с нуля шедевр, который готово купить самое престижное издательство в мире! Лучше и быть не может!

– Это честь, – согласилась Энди. – Но есть и неприятные моменты.

– О, я уверен, все можно уладить. Могу порекомендовать отличного юриста из компании, работающей в индустрии развлечений. Он уладит любые проблемы.

Энди стиснула руки. Макс говорил о продаже журнала как о решенном деле, хотя предложение поступило только сегодня утром.

– Так, а когда все соберутся? – спросила она, меняя тему. – Как тебе кажется, они что-то подозревают?

– Я же тебе сказал – у меня все под контролем. В квартире сейчас два шеф-повара, муж и жена, готовят настоящий пир. Гости начнут съезжаться через час. Они обалдеют, когда мы скажем о ребенке, а мы добавим еще одну грандиозную новость!

– Но я пока не хочу говорить о…

– Энди? Энди? Я тебя плохо слышу! Слушай, мне еще надо сделать несколько звонков. До встречи, ладно?

Услышав в трубке щелчок, Энди снова опустила голову на спинку сиденья. Ну разумеется, ее муж – один из главных инвесторов журнала. Его восторг вполне объясним – теперь он покажется всем гениальным провидцем, не говоря уже о его потенциальной возможности пополнить казну семьи Харрисонов. Но она не готова была делиться новостью. Ребенок – одно, об этом всегда сообщают будущим бабушкам-дедушкам, даже самым худшим Барбарам Харрисон, но целый вечер обсуждать Миранду Пристли? Нет уж, спасибо!

Несмотря на свои опасения, к десяти вечера Энди согласилась про себя, что вечер удался. Веселье ничуть не иссякло. Энди привыкла, что родственники понимают фразу «пора уходить» как «пора прощаться, обниматься, снова обниматься, задавать на пороге некстати вспомнившиеся вопросы, забегать в туалет на дорожку, в десятый раз предлагать помочь убрать-помыть и напоследок вторично перецеловывать всех присутствующих в комнате», но оказалось, что это несвойственно Барбаре. Она всегда опаздывала, но не вызывающе сильно, а только слегка, в соответствии с модой, была аккуратной и предупредительной гостьей, задерживалась недолго, прощалась с хозяевами и уходила. За исключением Элизы, убежавшей часом раньше на встречу с друзьями, близкие родственники в полном составе плотно засели в гостиной, оживленно разговаривая, активно поглощая алкоголь и хихикая, словно подростки.