С. Стивенс - Легкомысленные

Денни настаивал, чтобы я не вставала с ним вместе, раз уж работаю допоздна, но я любила смотреть на него по утрам. Уходя, он весь сиял. Работа очень нравилась ему, и я ликовала. У меня было много свободного времени, и вскоре я захотела найти себе какое-нибудь занятие, хотя и начинала тревожиться насчет учебы, которая должна была начаться через пару месяцев.

Келлан, похоже, нигде не работал и только играл в группе. Днем или ранним вечером он мог исчезнуть на несколько часов, чтобы повидаться с ребятами. По будням они выступали в нескольких барах поменьше, а в «Пите» – каждую пятницу и почти каждую субботу. Иногда он делал пробежки и даже пару раз звал меня с собой, но мне было неудобно. Все остальное время он валялся, читал, писал, пел или играл на гитаре. Он сам стирал, сам готовил и прибирал за собой, не считая вечно разоренной постели. Он был идеальным соседом.

Я тоже втянулась в рабочий ритм. Мои скудные навыки обслуживания начали улучшаться. В первую неделю Денни регулярно появлялся у «Пита» после работы, чтобы я «поупражнялась» на нем. Он заказывал то одно, то другое, стараясь намудрить и проверить, пойму ли я. Я хохотала, но это помогало. В третий вечер я наконец принесла ему то, что он хотел, и это было здорово, так как мы уже начали раздражать поваров.

Меня удивила частота, с которой Келлан и его команда наведывались в бар по будням. Они всегда занимали один и тот же стол, спиной к сцене. Вряд ли их волновало, свободен ли он. В баре просто знали, что это их стол, и стоило им войти, как чужакам приходилось решать, остаться ли сидеть с ними или пересесть. В будни работа кипела, но далеко не так, как на выходных, и, хотя женщины все равно глазели на Келлана, в обычные дни в баре собирались завсегдатаи и группу оставляли в покое. Как правило. Фанаты всегда находились. Ребята приходили к «Питу» после репетиции или перед концертом и посещали бар практически ежедневно.

Их личный стол оказался в моем ведении. В мой второй вечер они прибыли в полном составе. Я подошла к ним, стиснув зубы. К счастью, с ними был Денни, и наш разговор упростился. Всем скопом они вселяли в меня панику – особенно после сортирных восторгов, пока еще свежих в моей памяти. И, как я и предвидела, я позорно тушевалась перед Гриффином, что доставляло ему несказанное удовольствие.

Я успокоилась на их счет лишь к понедельнику, который последовал за безумным уик-эндом с толпами людей, пришедших послушать их в пятницу и субботу (там воцарился такой ад, что я мало что помнила). К несчастью, они к тому времени тоже привыкли ко мне. Им страшно нравилось меня дразнить – всем, кроме Эвана, который оставался здоровенным милягой.

И вот, едва они нарисовались, я вздохнула и закатила глаза. Опять двадцать пять. Эван вошел первым и заключил меня в медвежьи объятия. Я рассмеялась, когда снова смогла дышать. Мэтт и Гриффин о чем-то спорили, но Гриффин все-таки на ходу изловчился и шлепнул меня по заднице. Я покачала головой и глянула на Сэма, который не обращал на этот квартет никакого внимания. Любого другого за такое бы вышвырнули вон из бара, но эти четверо явно были здесь хозяевами.

Келлан вошел последним – как всегда, воплощенное совершенство. Сегодня он был с гитарой, которую прихватывал с собой, когда работал над новой вещью. Он кивнул мне с легкой волшебной улыбкой и сел.

– Как всегда, мальчики? – спросила я, стараясь говорить на манер Дженни, уверенно и любезно.

– Да, Кира, спасибо, – учтиво ответил за всех Эван.

Гриффин был не так вежлив и одарил меня порочной ухмылкой:

– Конечно, сладкая, без балды.

Он словно знал, до чего меня бесит его хамство, и отличался всякий раз, когда я оказывалась поблизости. Я проигнорировала его, призвав на помощь всю свою выдержку и не меняя выражения лица.

Очевидно, я плохо постаралась, и он уловил мое раздражение.

– Ты такая лапочка, Кира. Просто невинная школьница. – Он в откровенном восторге покачал головой. – Я всего-то и хочу тебя растлить.

Он подмигнул.

Я побледнела и уставилась на него, лишившись дара речи.

Келлан прыснул, не сводя с меня глаз, а Мэтт, сидевший рядом с Гриффином, фыркнул:

– Дурик, она же с Денни, раз и навсегда. Зуб даю, ты упустил свой шанс.

У меня отвисла челюсть, я в ужасе внимала им. Неужто они и вправду обсуждают мою девственность прямо передо мной? Я была слишком потрясена, чтобы уйти.

Гриффин повернулся к Мэтту:

– Вот облом… Я мог открыть ей целый мир.

Эван и Келлан захохотали, а Мэтт, с трудом сдерживая смех, возразил:

– Когда это было… чтобы ты открыл женщине… целый мир?

Гриффин ощерился:

– У меня есть навыки… Вы, парни, просто не догадываетесь. Жалоб не было.

– Как и благодарностей, – ухмыльнулся Келлан.

– Пошел на хрен. Я тебе прямо сейчас покажу! Берешь телку…

Он осмотрелся, словно в поисках добровольца, и его взгляд остановился на мне. Я побледнела еще сильнее и отступила на шаг.

– Не-е-ет! – возопили все они хором, отшатываясь от Гриффина и вскидывая руки, готовые скрутить его при необходимости.

Поскольку разговор, в моем представлении, перешел все мыслимые границы, я взяла себя в руки и подумала, что настало время ускользнуть от них. Я двинулась бочком, но Гриффин продолжал смотреть на меня. Он осклабился, не обращая внимания на общее веселье.

– Если тебя, Кира, уже лишили девственности… – Он раздраженно зыркнул на своих дружков. – Уверен, что вручную, какой-нибудь штукой…

Он снова взглянул на меня, и парни захохотали пуще прежнего.

– Если я прав, развлеки нас какой-нибудь шалостью…

Его светлые глаза лучились озорством. Гриффин поиграл штангой, вживленной в его язык. Вышло весьма чувственно, и я слегка похолодела. У меня не было ни малейшего желания разбираться с его тупыми запросами.

Я скривилась и повернулась, чтобы уйти.

– Мне надо работать, Гриффин.

– Да ладно тебе, матюгнись разок. Ты, вообще, умеешь ругаться?

Я хотела пройти мимо, но он схватил меня за руку.

Более занятая тем, чтобы высвободиться, чем думая о словах, я вздохнула:

– Да, Гриффин, я умею ругаться.

И немедленно пожалела о сказанном.

– Серьезно? Ну, давай!

Похоже, его искренне позабавила мысль о том, что я могу нахамить не хуже. Эван, возмущенный такой настырностью, закатил глаза. Мэтт подпер кулаком подбородок и подался вперед, а Келлан взъерошил волосы и откинулся назад. Оба взирали на меня с любопытством. Мне стало не по себе под их взглядами.

Я уставилась на Гриффина:

– Черт побери.

Мэтт и Келлан прыснули. Гриффин заправил свои белокурые волосы за уши и надул губы:

– У-у-у, как нехорошо. Давай теперь по-настоящему.

– Это и есть по-настоящему.

Я хотела лишь одного – вернуться к бару, но очутилась в западне. Теперь Келлан, не таясь, смеялся над моим смущением, и я все сильнее злилась на него лично.