Пис Аджо Медие - Новая Афи

– Сперва примите напитки – еще пять бутылок шнапса! Пять ящиков безалкогольных напитков! Пять ящиков пива! Пять ящиков «Guinness»! Два галлона пальмового вина! – кричал циами, словно объявляя призы в игровом шоу. Затем мою семью пригласили в соседнюю комнату, где хранился выкуп за невесту, преподнесенный моим будущим мужем с помощью своих братьев. Выполнять задание отправились родственницы моего отца во главе с его единственной сестрой Сильвией. Минут через пять они вернулись и подтвердили, что все на месте, Ганьо не только не обманули, но и принесли гораздо больше запрошенного.

– Отец, мы знаем, сколько вам пришлось выстрадать ради своей дочери, поэтому не собираемся забирать ее у вас просто так, отнюдь, – нараспев произнес циами. – В современной Гане совсем нелегко воспитать хорошую дочь. Дочь почтительную и скромную, несмотря на красоту, – продолжал он под одобрительный ропот. – Дочь как со школьным образованием, так и с домашним воспитанием; дочь, которая и книги читает, и вкусные супы варит. – Он сделал паузу для драматичного эффекта. – Поэтому мы пришли не с маленькими подарками, нет, мы пришли с дарами, которые воздадут должное вашему труду! – Нетерпеливые гости подзадоривали циами, и под бурные аплодисменты и улюлюканье он воскликнул: – Мы пришли с подарками особыми, подарками потрясающими и невероятными!

Когда шум стих, послышался шелест бумаги – подарки передавали из рук в руки. Затем хриплый голос тоги Пайеса принялся повторять: «Спасибо!», на разные лады. Если бы циами его не остановил, он бы наверняка благодарил Ганьо весь день. Я бы не удивилась, упади он в обморок от экстаза. Ну а как же, приятно получать вознаграждение за работу, которую ты не выполнял!

Настала очередь моей мамы.

– Мы знаем, как нелегко вам далось материнство: вы девять месяцев вынашивали дочь, затем изо дня в день ее кормили, возили в больницу с температурой, вытирали ей слезы, ездили в другой город, чтобы навестить в школе-интернате. Мы знаем, насколько трудна эта работа, и вы справились с ней превосходно! Именно поэтому мы привезли вам подарки. Мы благодарим вас за то, что вы позаботились о ней для нас, – проговорил циами более серьезным тоном: вероятно, ему рассказали историю наших злоключений.

Благодарности мамы не уступали по пылкости благодарностям тоги, вот только ее не прерывали. Даже не видя лица матери, я знала, как она счастлива, ведь такие важные люди признавали ее заслуги перед теми, для кого она всегда была пустым местом.

Затем Фред, через циами, преподнес еще больше даров: белые конверты другим дядям за то, что помогали тоге Пайесу меня воспитывать, и тетям за то, что присматривали за мной в отсутствие матери. Подарки достались также моим старшим двоюродным братьям за то, что водили меня в школу, и младшим за то, что со мной играли. И только после этого тетя Сильвия выпустила во двор Мавуси и провозгласила:

– Вот и она! – Затем добавила: – Что вы говорите, разве не она? – Раздались смех и хор «Нет!». – Ну хорошо, хорошо, я за ней схожу, но сперва мне нужен небольшой подарочек. Ведь чтобы добраться до нее, необходимо пересечь мост, а он платный, – лукаво проговорила тетя Сильвия.

Вновь все рассмеялись, затем повисла тишина – полагаю, один из Ганьо передавал плату. Вскоре ко мне пришли две старшие женщины моей семьи.

– Готова? – спросила мама, в то время как тетя Сильвия осталась у двери.

Я кивнула, проглотив комок в горле.

– Не бойся. – Мама взяла меня за руку.

Я вновь кивнула и до боли сжала ее ладонь. Мы обе поежились.

– Афи, нет причин для беспокойства, ничего не бойся! Я тобой горжусь! Ты осушила мои слезы, избавила от стыда. Благодаря тебе те, кто надо мной смеялся, теперь смеются вместе со мной. Да благословит тебя Господь, дочь моя! – проговорила она, прерывисто дыша.

– Верно, – выдохнула тетя Сильвия.

Я крепко обняла маму. Почувствовав прикосновение моего лица к своим волосам, она немного отстранилась.

– Макияж не испорть.

– Нас ждут, – мягко напомнила тетя Сильвия; я так вцепилась в маму, словно не собиралась отпускать.

Наконец они встали по бокам от меня, взяв за ладони со свежим маникюром, и вывели во двор. Раздались аплодисменты, улюлюканье и откуда-то сзади – ритмичное дребезжание погремушки ахацей [9] Ахацей – традиционный музыкальный инструмент народа эве. .

Меня поставили перед двумя семьями. Я остро ощущала на себе множество изучающих глаз, выискивающих во мне изъяны, и, чтобы отвлечься, отыскала в толпе тетушку. Она восседала в первом ряду, дородная и величественная, в традиционном наряде из довольно непримечательной ткани, у основания шеи лежал камешек на тонкой золотой цепочке. По бокам от тетушки расположились ее сыновья: справа крупный, мускулистый Фред, а слева заместитель Эли, Ричард, поменьше брата и покруглее. Также спереди сидел почти слепой дядя со стороны покойного отца Эли. Во втором ряду вместе с остальными родственниками разместилась единственная дочь тетушки Йайа – в кружевном платье, не уступающем моему по красоте, и со сверкающим головным шарфом, искусно уложенным в форме шестиугольника. Рядом сидела жена Фреда Сесилия в более скромном наряде.

Следуя маминому примеру, я пожала руки сперва семье Ганьо, а потом и своим родственникам. Сердце забилось быстрее, когда я села на стул рядом с Ричардом. Скорее всего, с Эли мне было бы спокойнее – я по крайней мере знала бы, что он чувствует. По словам тетушки, он счастлив на мне жениться – это подтвердил и он сам во время звонка из Гонконга: сказал, что с нетерпением ждет нашей встречи, извинился за вынужденное отсутствие на свадьбе из-за неотложных дел за границей, которые настоятельно требовали внимания. Однако разговор вышел коротким, а из-за помех связи его голос звучал отстраненно.

Эли редко появлялся в нашем городке под названием Хо. Самый успешный из трех братьев – и наименее заметный. Он окончил школу на тринадцать лет раньше меня и выпустился из университета, когда я еще ходила с короткой стрижкой ученицы. Мне довелось его увидеть лишь однажды: он приезжал на каникулы и зашел на мучной склад, где я часто помогала маме. Помню, как Эли ласково мне улыбнулся – ну или казалось, что мне, – и отправил одного из посыльных купить кока-колу всем рабочим. Я перед ним благоговела: в конце концов, он приходился тетушке сыном. Сыном, который носил накрахмаленные бежевые шорты, открывающие крепкие икры, и футболку от «Lacoste», обтягивающую мышцы груди и бицепсы; сыном, который водил «Пежо 504», некогда возивший его маму, и который оканчивал университет. Именно он, скорее всего, однажды унаследует дом, приютивший нас, и магазин, предоставивший работу маме. Как тут не благоговеть?