София Джеймс - Счастливая звезда графини Анны

– Ваша тетя француженка? – Селеста Шейборн хлопнула в ладоши. – Вы говорите по-французски?

– Немного, – ответила она, но потом вспомнила: Литтон Стейнс слышал, как она говорила, в день их первой встречи, после того как Стэнли порвал ему жилет. Он наверняка понял, что она лукавит, но ей не хотелось отвечать на следующие вопросы, вызванные ее искренностью.

Голос графа избавил ее от страха, за что она была ему благодарна.

– По-моему, вам стоит выпить что-нибудь безалкогольное. – Он налил большой стакан лимонада и протянул ей.

Страх сменился облегчением. Все будет хорошо! Она справится.

Усталость смыла благодарность; потом все затопила грусть. Столько эмоций за такой короткий срок! Голова кружилась; она с трудом держалась на ногах. Будь она дома, она бы легла, накрыв голову подушкой, чтобы избавиться от дневного света, и спала бы, пока не пройдет головная боль. Иногда, если боль бывала особенно сильной, она принимала сульфат хинина, хинную кору или валериану. Но здесь не было ничего из того, в чем она нуждалась. Она видела, что Селеста Шейборн озабоченно смотрит на нее; даже граф, судя по всему, забеспокоился.

– Со мной все в порядке. Только болит голова; головные боли мучают меня постоянно. И вино оказалось крепким, хотя сейчас еще рано…

Еще один взгляд Торнтона подсказал ей: ее признание было неожиданным, даже неприличным. По этому она замолчала, не договорив. Тряхнув головой, она с трудом старалась сохранить равновесие.

– Знаете, наверное, мне все же лучше уйти. Похоже, сегодня день неподходящий; наверное, мне лучше отправиться домой и поспать.

Еще одна оплошность… И неужели она только что говорила по-французски?

– По-моему, голова болит все сильнее; в таких случаях я не способна находиться в обществе.

Боже, теперь она говорит на двух языках попеременно, слова сливаются, и она уже не уверена, что правильно произносит их.

– Поэтому позвольте распрощаться… Au revoir. – Она обещала навестить леди Люси, но понимала, что сейчас не в том состоянии. Она вернется завтра, когда ей полегчает.

Граф обвил рукой ее талию, и она позволила ему увести себя к двери.

Когда они вышли в холл, он подал ей накидку и шляпку, а затем вывел на улицу – карета уже ждала их. Устроившись на мягком кожаном сиденье, она вздохнула с облегчением.

– Простите.

– За что?

– За то, что устроила представление. За то, что вела себя вульгарно.

– Такое слово не приходит мне в голову, мисс Смит. Скорее вы были… занимательной.

– Вы слишком добры.

– Мне редко такое говорят.

Она сделала вид, что не слышала его последних слов.

– И ваши друзья тоже очень добры.

– Вы когда-нибудь раньше пили вино?

– Нет.

– Боже! – Он рассмеялся, и его смех стал для нее неожиданностью.

– Надеюсь, вы не потребуете назад свои десять фунтов, потому что я их уже истратила.

– Знаю. Не забывайте, вы прислали мне письменный отчет. Я понятия не имел, сколько всего можно, оказывается, купить на такую небольшую сумму! Я вам доверяю, мисс Смит.

– Бель.

– Простите…

– Можете называть меня Бель. Так меня зовут все. По-французски это значит «красавица», но не думаю, что ей следовало давать мне такое имя, потому что я совсем не красива.

– Проклятье!

– Вот вы опять ругаетесь, милорд граф. Не уверена, что вам следует так поступать. Это более чем грубо, и, хотя я не высокородная леди, я все же женщина.

Он постучал по стеклу, и карета остановилась.

– Барнс, езжайте вкруговую, не меньше часа, и остановитесь возле следующей лавки, где продают лимонад.

– Лимонад, милорд?

– В очень большой бутыли.

Она уснула, положив голову ему на плечо, а одну руку – ему на колени. Его украшенная затейливой вышивкой куртка помялась, а шляпа лежала на полу рядом с ним. Ему показалось, что за окнами кареты стемнело – было гораздо позже, чем следовало.

– Который час? – вдруг спросила Аннабель, дернувшись, словно от страха. Во рту у нее пересохло; ее мутило.

– Половина первого.

– Почему мы стоим?

– Лошадям нужно отдохнуть; они долго бежали.

– Боже мой! – Аннабель закрыла лицо руками и спросила: – Хотите сказать, что мы ездим вокруг Лондона, потому что я заснула? Это хуже, чем Стэнли, хуже, чем ваш жилет, даже хуже моей попытки отчистить вам брюки… – Она тяжело вздохнула и погрузилась в молчание.

– Мисс Смит, по-моему, вы преувеличиваете. Ничто не может быть хуже порванного розового жилета.

Она рассмеялась, потому что ничего другого ей не оставалось. И как же она была благодарна ему за то, что он попытался ее развеселить!

– Не стоило мне пить вина. Пожалуйста, извинитесь за меня перед вашими друзьями. Сомневаюсь, что мы с ними еще когда-нибудь увидимся, и все-таки… – Она наконец посмотрела на него и покраснела от стыда.

– Во время войны Шей служил в разведке, а Селеста ему помогала. Уверяю вас, мисс Смит, они не нежные фиалки, и, по-моему, всем полезно посмеяться.

– Спасибо, ваша светлость, что утешаете меня, но… как же ваша сестра? Я ведь ее лечу, значит, должна вести себя безукоризненно!

Он снова рассмеялся:

– Назовите мне хотя бы одного человека, который все время ведет себя безукоризненно!

– Это точно не я.

– Забудьте обо всем, мисс Смит, но в следующий раз откажитесь от вина. Может быть, вы склонны к алкоголизму?

– Что это значит?

– Это значит, что вино вас опьяняет. Никогда еще не видел, чтобы человек так быстро пьянел от такого малого количества спиртного.

– Боже мой! – покаянно воскликнула она.

Неужели она вела себя ужасно? Неужели совершенно утратила самообладание? Она помнила происходившее лишь урывками. Хотя с тех пор прошло уже несколько часов, граф наверняка запомнит ее такой… Она заметила, что сегодня у него на руке лишь один золотой перстень. Рана на виске почти зажила. Аннабель украдкой поглядывала на него, надеясь, что позже сумеет вспомнить все самые крошечные подробности о нем, чтобы посмеяться или пожелать большего, гораздо большего…

Время. Слова. Смех. Жизнь. Такие же мощные средства, как изготовленные ею порошки… и такие же полезные. Она вдруг почувствовала его близость и развернулась к нему; тыльная сторона ладони касалась его руки всю дорогу до Уайтчепел-Роуд. Ей нравилось идущее от него тепло.

– Боже мой, Торн, кто такая мисс Смит и где, ради всего святого, ты ее откопал?

Вечером Шей вернулся к нему в дом. Ночь выдалась темной – луны почти не было видно.

Литтон поудобнее устроился в кресле и выпустил струйку дыма. Дома дела постепенно налаживались. Люси уже успокоилась – она пришла в ярость, узнав, что мисс Смит рано ушла, и легла в постель только после того, как он обещал, что попросит ее вернуться утром на следующий день и договорится о дальнейших посещениях. Мать уехала в Балмэн. И даже Сьюзен Каслтон наконец перестала ежечасно донимать его, пытаясь снова разжечь угасшее пламя их злополучной интрижки.