Мариана Запата - Ты будешь мне стеной

Направив объектив камеры на Эйдена, я заметила, что он смотрит в мою сторону. Мне тут же захотелось помахать ему рукой или подойти, но Эйден меня опередил.

– Свободна, – громко заявил он.

Я… что?

Опустив камеру, я с изумлением уставилась на своего босса. Похоже, я ослышалась.

– Что ты сказал?

– Свободна, – повторил он, даже не моргнув.

Я сидела, вытаращив глаза. Все слова, как назло, вылетели у меня из головы.

Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять .

«Убей их своей добротой», – повторяла мне мама Дианы, когда я жаловалась на своих вредных сестриц. В то время я плохо слушала ее советы, но с годами они обрели для меня особое значение.

Как оказалось, улыбка и правда затыкает рты быстрее, чем ответная грубость.

Но в этот момент мне пришлось собрать всю свою выдержку, чтобы не послать Эйдена куда подальше.

Одно дело – игнорировать меня дома, отмахиваясь от моих «здрасьте» и «до свидания». И совсем другое – грубить мне прилюдно. Что и говорить, Эйден никогда не был плюшевым мишкой, но с подобным хамством я столкнулась впервые.

Раз, два, три, четыре, пять . Я взяла себя в руки.

Широко улыбнувшись, я помахала Эйдену рукой, как будто ничего и не было сказано. Что с того, что внутри я кипела от негодования, желая ему провалиться сквозь землю?

– Да что это с ним? – пробормотал Кристиан, пока я запихивала камеру в сумку. – И часто он выдает такое?

Я только пожала плечами, не желая распространяться на этот счет в присутствии постороннего человека.

– Эйден – хороший начальник, – заявила я без особой уверенности в голосе. – Я не принимаю подобные высказывания на свой счет.

Как правило.

– В любом случае мне пора. До встречи. – Я перекинула через плечо ремешок сумки и взяла пакет с завтраком для Эйдена.

– До встречи, – откликнулся Кристиан неестественно оживленным голосом.

Стараясь справиться с раздражением на Эйдена, который практически приказал мне убираться, я подошла к месту тренировки. Лицо Эйдена было привычно замкнутым, едва ли не скучающим. Стало быть, парень в норме.

– Что-то случилось? – спросила я, проглотив обиду.

– Нет, – отрезал он, будто я предложила ему добавить в еду укропа.

Откашлявшись, я сжала ремешок сумки.

– Ты уверен?

Эйден наклонился вперед в глубокой растяжке.

– Надеюсь, ты принесла мой завтрак?

Я постаралась проявить максимум терпения. В целом я и так могла считать себя образцом выдержки. А как же иначе, когда растешь в семье, где никто не признает твоих личных границ? Я редко срывалась и многое умела прощать.

Другое дело, что Эйден не был мне братом. Он даже не был моим другом. Я многое могла стерпеть, но только не от него. Нет, с меня довольно. Пусть сам расхлебывает свою кашу.

Несмотря на то что меня так и подмывало сказать какую-нибудь гадость, я усилием воли сконцентрировалась на его вопросе.

– Да, – помахала я у него перед носом сумкой с завтраком.

Эйден буркнул что-то неразборчивое.

Как бы я ни восхищалась его решимостью и целеустремленностью, меня не могло не задевать, насколько слеп он был ко всему, что не входило в круг его интересов. Сколько я ни старалась, мне редко удавалось услышать от него простое «спасибо». А уж улыбка и вовсе относилась к разряду чего-то невиданного.

Я хорошо справлялась со своими обязанностями. Я редко жаловалась и выполняла любые поручения, даже если они мне не очень-то нравились. Но мне хотелось нормального человеческого общения, ведь нельзя же относиться к жизни только как к работе?

А что же Эйден? Фактически он только что сказал мне «брысь» в присутствии других людей.

Да что с ним такое?

Я уже успела привыкнуть к тому, что у него частенько бывает плохое настроение. Игры и тренировки он воспринимал до того серьезно, что часами мог обдумывать свои ошибки. Он сам не раз упоминал об этом в интервью.

Я спокойно относилась к ворчливым парням, которые любому обществу предпочитают свое собственное. В моменты раздражения Эйден лишь бросал недовольные взгляды да случайно порыкивал.

Невелика важность. Вот если бы он орал или швырялся вещами…

Но унижать меня в присутствии других? С таким мне еще не приходилось сталкиваться. Потому-то, должно быть, я и восприняла это так болезненно.

Всю дорогу домой я мысленно чертыхалась в адрес Эйдена. Добравшись наконец до места, я припарковалась на улице и вошла через парадный вход. Уже открывая дверь, я вдруг поняла, что что-то здесь не так.

Сигнализация не сработала.

– Зак? – окликнула я, на всякий случай достав из сумки газовый баллончик. Надо проверить, стоит ли в гараже машина.

Но дошла я только до кухни.

Он сидел на стойке, небрежно покачивая ногами в коричневых ковбойских сапожках. Красивое лицо светится улыбкой. На голове – черная ковбойская шляпа, которую он не менял годами.

Захария Джеймс Тревис, еще один защитник «Трех сотен» и бывшая звезда Техаса. Перебрался в Даллас после того, как его карьера в Остине пошла на спад.

Но я знала Зака другим. Этот парень с техасским акцентом и улыбкой, от которой у женщин голова шла кругом, был моим приятелем. Другом, которому я доверяла свои секреты.

Мы не виделись уже три месяца: к новому сезону Зак предпочитал готовиться дома.

– Ты едва не получил струю газа в лицо, – пропыхтела я, прижимая ладонь к сердцу. – Мы ждали тебя только на следующей неделе.

Зак спрыгнул на пол и с улыбкой распахнул свои объятия.

– Я тоже рад видеть тебя, дорогуша. – Его загорелое лицо осветилось улыбкой.

«Почти не изменился, – подумала я. – Разве что набрал килограмм-другой».

– Что ты здесь делаешь? – улыбнулась я в ответ.

Бог с ним, с Эйденом. Не могу же я дуться на него целый день!

– Решил, что ранний приезд меня точно не убьет.

Не успела я моргнуть глазом, а Зак уже сжимал меня в объятиях.

– Если кто и рискует здесь умереть преждевременной смертью, так это твой сосед. В последнее время меня так и тянуло подсыпать ему яду.

– Но он еще жив? – задумчиво поинтересовался Зак.

– Пока что да, – поморщилась я, припомнив сегодняшние обиды.

Зак окинул меня внимательным взглядом, улыбка на его лице угасла.

– Ты что, совсем не спишь, детка? – спросил он, разглядывая темные круги у меня под глазами.

Ну что толку врать?

– Сплю, но меньше обычного.

Слава богу, обошлось без упреков. Зак лишь покачал головой. Интересно, как бы отреагировал Эйден, если бы я сказала, что обхожусь четырьмя-пятью часами сна в сутки? Уж он-то относится ко сну как к священной обязанности: восемь-десять часов в день и ни минутой меньше.

– Я наконец-то сказала Эйдену, что ухожу, – вырвалось у меня.

– Серьезно? – моргнул Зак своими васильковыми глазами.