Луиза Аллен - Скандальное сватовство герцога

– Бэзил, иди на козлы. Мисс Престон, мистер Кэтфорд, садитесь в карету, если желаете. Я пройдусь пешком.

И он пошел прочь, не обратив внимания на радостные вопли брата, которому разрешили сесть рядом с кучером. Впереди виднелся перелаз, по другую сторону ограды паслись коровы. Ни одна порядочная дама не последует за ним этим путем, только не в своих лучших выходных туфлях. Не побег, а стратегическое отступление – вот что это такое, заверил он сам себя. Джентльмен вполне может позволить себе прогулку в воскресное утро после службы. В следующий раз, когда они поедут в церковь, нужно сказать кучеру, чтобы держал экипаж наготове.

Уилл пересек луг по диагонали, размышляя над тем, чьи это владения, его или епископа? Или, быть может, викария. Нет, церковные земли лежали к югу от храма. На дальнем конце пастбища он заметил ворота, прошел через них и решительно захлопнул прямо перед носом у коров, которые следовали за ним по пятам из присущего этим животным любопытства. Бегущая вперед извилистая тропинка завела его в лесок, вид сочной зелени и свежий запах влажной земли успокоили его разыгравшиеся нервы. Раздражение улетучилось. Посмотрев на пробивающееся сквозь листья солнце, Уилл решил, что идет в правильном направлении, хоть и не мог припомнить этот участок леса.

Минут через десять, однако, он вышел не на очередное поле, как рассчитывал, но на широкую полянку с прудиком. Уилл увидел упавшее дерево и присел на него, наслаждаясь шуршанием камыша и наблюдая за полетом стрекоз над водяными лилиями. Место было просто очаровательным, сюда так и напрашивался летний домик для пикников. Если это его полянка, он непременно построит его. Ничего замысловатого, никаких классических храмов, лишь простенькое укрытие, размышлял он, откинувшись на стоявшее позади дерево.

Солнышко начало припекать, а может, он просто разгорячился после импульсивного побега из церкви.

«Как глупо нестись сломя голову от толпы женщин. Нужно научиться осаживать их ледяным взглядом», – сказал он себе.

Он прикрыл глаза, спасаясь от блестящей ряби на воде.

«И эта улыбка мисс Вингейт… Как она, должно быть, веселилась, бесовка… А на щечке у нее появляется ямочка… Интересно, позирует ли она когда-нибудь для подруги-художницы. Она…»

Грешно было смеяться над герцогом, укоряла себя Верити, ожидая, пока карета епископа подъедет к воротам. Ее отец заговорил на языке жестов, привлекая внимание дочери, и она сосредоточилась на том, что он хочет ей сказать.

– Чему улыбаешься, моя дорогая? – медленно прожестикулировал он. – Что тебя позабавило?

– Ничего особенного, папаK. – «Лгать тоже нехорошо, да еще в воскресенье». – Отличный денек, не правда ли? Не хочешь отобедать в саду?

– Думаю, да. Но прежде я немного отдохну.

– А я прогуляюсь.

Ей хотелось оказаться подальше от старого дворца и от души посмеяться над охотой на герцога. Но он, по крайней мере, не нагрубил никому. Аристократ его ранга вполне мог бы отделаться от претензий местных джентри несколькими хорошо подобранными фразами или даже взглядом. Надо отдать ему должное, он не поддался искушению, не нанес ответный удар. И даже не намекнул на то, что знаком с ее подругами.

Поистине герцог Айлшамский был бы весьма приятным джентльменом, если бы не его педантичность и стремление к безупречности, пришла она к выводу минут десять спустя, выходя из сада на заливные луга.

Он являл собой настоящий эталон мужественности, и на него было приятно посмотреть, однако это вовсе не та тема, о которой положено размышлять в воскресенье.

«Вот видите, Уильям Калторп, вы вводите меня во искушение. Ложь и жаркие образы, и это в святой день!»

Она решила, что вполне может называть его про себя Уильямом. Постоянное повторение титула придаст ему важности, коей он не заслуживает. Прошло немало времени с тех пор, как она интересовалась мужчиной, и это ощущение, к ее удивлению, было очень приятным.

Почва под ее ногами опасно захлюпала, напоминая ей о недавних ливнях, но лесная тропинка наверняка осталась сухой, к тому же есть надежда увидеть сокола, которых она строго-настрого запретила лесничим убивать.

В этот час полянка залита солнцем, а ее любимое бревно никуда не должно подеваться. Если постоять неподвижно, то какая-нибудь зверушка непременно выйдет к пруду напиться. Верити тихонько шагнула на поляну, чтобы не спугнуть животных.

Вот оно . Она заметила среди кустов какое-то движение, и на прогалину вышла косуля. Не сводя с нее взгляда, Верити боком подошла к своему излюбленному месту и уже краем глаза видела упавшее дерево. Продолжая наблюдать за косулей, Верити осторожно опустилась на бревно.

– Пфф! – Она явно присела не на дерево, а на ткань, с живым теплым телом внутри!

Тело выпрямилось, сбросив ее на траву. Косуля метнулась обратно в лес, и Верити подняла голову, заглянув прямо в глаза разъяренного герцога Айлшамского. Уильяма . Она чуть не назвала его так вслух. Видимо, он прилег и задремал.

– Какого дьявола? – непроизвольно выдал он, но тут же взял себя в руки и встал. – Прошу прощения за неподобающие слова, мисс Вингейт. Но что…

– Какого дьявола я тут делаю? – усмехнулась она, принимая его руку и позволяя себя поднять. Изречение, недостойное леди. Ей было наплевать на это, но продолжать общаться с ним, сидя или лежа на земле, весьма неприятно. – Я вас не заметила. Я засмотрелась на косулю, которая вышла попить воды, и села на дерево не глядя.

Верити отряхнула юбку от листьев и мха. Что вообще на нее нашло, зачем она отправилась гулять в дорогом платье?

Он кипел от злости, хотя внешне это практически никак не выражалось, только ноздри трепетали и губы были поджаты. Она отчитала себя за то, что слишком пристально вглядывается в его безупречные черты лица и чувственный рот. Ни в коем случае нельзя связывать красивую внешность с прекрасной душой, вот у Уильяма Калторпа, к примеру, идеальный облик, а внутри он чванлив и заносчив.

– Надеюсь, я не причинил вам вреда?

Интересно, на какую часть его тела она села? Она уже послужила причиной ранения его филейной части. Точно не ноги, а судя по тому, что он не морщится от боли, это был не живот, остается только…

«Не стану об этом думать. И смотреть туда тоже не буду».

Он не бьется в агонии, что случается, когда мужчину ударят в самое чувствительное место, как объяснила ей когда-то одна из гувернанток и как она выяснила позже сама. Значит, все не так плохо.

– Тут очень красиво, – произнес он с видом человека, твердо намеренного поддерживать вежливую беседу даже при самых странных обстоятельствах. – Я пытался понять, моя это земля или вашего отца.

– Папина. – Она внезапно разволновалась, начав подозревать, что его напряжение вызвано не только гневом или смущением, на самом деле его обуревают совершенно иные эмоции. Те же самые, что испытывала она, судя по бабочкам в животе и сбивчивому дыханию. – Ваши владения начинаются за южной окраиной перелеска. – Она махнула рукой в том направлении.