Сабрина Джеффрис - Отчаянный холостяк

Гвин тоже не имела понятия. Как же, наверное, Вулфа раздражает его положение егеря! Он ведь был вынужден опуститься так низко по социальной лестнице. Неудивительно, что он постоянно ворчит.

– Вас ранили во время этого сражения? – спросила Гвин, которой хотелось услышать все, что Вулф только может рассказать про свою службу в морской пехоте.

Уголки его губ слегка приподнялись вверх.

– Нет. Битва при Абукире состоялась десять лет назад. А я не столько времени прохлаждаюсь в Сэнфорте, ваша светлость.

– Простите, – пробормотала Гвин. – Я мало знаю про войну с Францией.

– Это видно, – заметил Торн.

– Вообще-то я в то время жила в Берлине, – не осталась в долгу Гвин.

– И мы все знаем, что в Берлине не выходят газеты, – язвительно сказал Торн.

Мать гневно посмотрела на них обоих, потом обратила свое внимание на майора Вулфа.

– Знаешь, Джошуа, не нужно так официально с нами разговаривать. Ты же мой племянник, а значит, член семьи.

– Да, старина, я собирался сам об этом вчера сказать, – добавил Торн. – Вы будете выделяться в обществе, если и дальше будете использовать такие обращения как «ваша светлость», «миледи» и прочие. Так какой-нибудь юнец может говорить. Я знаю, что мы с Гвин не являемся вашими кровными родственниками, но мама правильно сказала: вы – член нашей семьи, в особенности раз теперь ваша сестра вышла замуж за нашего единоутробного брата. Кроме того, вы сами – внук герцога. Так что, ради всего святого, прекращайте использовать все эти почтительные обращения к титулованным особам.

– Я пыталась ему это сказать два дня назад, но он не слушает, – вставила Гвин.

Майор вопросительно приподнял бровь.

– Простите, леди Гвин, но мне было сложно запомнить многочисленные указания, которые вы мне давали, как и просьбы.

Он опасно близко подошел к упоминанию ее желания научиться стрелять. Судя по блеску в его глазах, он тоже это знал.

– Да уж, Гвин у нас такая. Всегда всем дает указания, – заметил Торн.

– Я?! – Гвин скрестила руки на груди. – Именно ты говорил и говорил о его одежде, и никак не мог успокоиться.

– Замолчите оба! – приказала мама. – Я не хочу слушать эти пререкания на всем пути до «Золотого дуба».

Торн закатил глаза.

– Мама, мы больше не дети, и уже много лет не дети.

– А мне кажется, что вы до сих пор не повзрослели, – заявила она. – Мой племянник – единственный, кто ведет себя здесь подобающим образом.

– Не думаю, что кто-нибудь когда-нибудь считал, что я веду себя «подобающим образом», включая мою сестру, – заметил майор.

Одно упоминание любимой маминой племянницы смягчило ее.

– Я уже давно собиралась тебе сказать, Джошуа, – это так мило, что ты едешь с нами и собираешься прийти на бал, где твою сестру будут представлять высшему обществу. А она знает, что ты приедешь?

Майор Вулф украдкой взглянул на Гвин: в его глазах стоял немой вопрос. Когда она едва заметно покачала головой, Джошуа ответил:

– Нет, это будет сюрприз.

– Так еще и лучше! – воскликнула мама. – С нетерпением жду вашей встречи! Представляю ее выражение лица, когда она увидит, как ты заходишь в лондонский особняк – неторопливо, будто прогуливаешься по городу…

– В таком случае я обязательно попытаюсь именно так зайти в дом, если только и для того, чтобы порадовать вас, тетя, – сказал Джошуа с плохо скрываемой злобой, хотя при этом не встречался взглядом с Гвин.

Мама не уловила скрытого смысла его слов, потому что была очень возбуждена от одной мысли о том, как удивится Беатрис. Но Гвин мгновенно уловила, как майор Вулф отреагировал на произнесенную мамой фразу, и ей стало его так жалко, что аж сердце сжалось. Сколько раз в день люди бездумно произносят подобные вещи? Почему они так невнимательны? Как часто ему приходится притворяться, что он не заметил подобные оговорки?

– Очень жаль, что ты также не сможешь присутствовать на представлении Беатрис при дворе, – весело продолжала мама. – Хотя, возможно, Грею удастся раздобыть для тебя приглашение, если он поговорит с нужными людьми.

– Пожалуйста, не напрягайте его. Это не нужно, – слова майора скорее прозвучали как приказ, а не просьба. – Для меня будет вполне достаточно посетить бал, на котором Беатрис будут представлять высшему обществу.

Гвин поморщилась. Все это для него явно будет пыткой: его вынуждают вращаться в высшем обществе, когда он этого совсем не хочет. Но это может пойти ей на пользу. Может, ей удастся уговорить его хотя бы разок или пару раз остаться в особняке, пока она присутствует с друзьями на светских мероприятиях. С друзьями, от которых легко ускользнуть. Фактически ей потребуется всего один раз, чтобы передать деньги Лайонелу.

– А почему ты вдруг решил присоединиться к нам в Лондоне? – спросила мама. – Беа была уверена, что ты не приедешь, даже если она тебя попросит.

Джошуа быстро взглянул на Гвин, задержав взгляд на ней буквально на долю секунды, потом резко отвернулся и сухо произнес:

– Я скучал по ней.

Гвин очень хотелось фыркнуть, и она сдержалась с большим трудом, она также видела, что ее брат прилагает большие усилия, чтобы не рассмеяться.

– Это так мило! – Мама сурово посмотрела на Торна. – Как жаль, что у близнецов не сложилось таких теплых отношений. Нет между ними такой близости! Но Торн так и не простил Гвин за то, что не вернулась вместе с ним в Англию, когда он поехал вступать в права наследства, достигнув совершеннолетия.

– Мама , – многозначительно произнес Торн с болью в голосе.

– Что? Это правда.

– Может, и так, но я уверена, что это неинтересно майору, – заметила Гвин. – Он не хочет слушать про наши семейные дрязги.

– Как раз наоборот. Внимательно слушаю, – сказал майор Вулф.

И очевидно, что еще и внимательно смотрел, потому что от его взгляда у Гвин внутри появились какие-то странные ощущения.

– Все началось, когда у Гвин появился этот особенно назойливый поклонник. Столько от него было беспокойства! – вспомнила мама.

Гвин умоляюще посмотрела на Торна, но он на этот раз не знал, что сказать. Он дара речи лишился!

– Я забыла, как его звали, – продолжала мама. – Вроде Хейзел-что-то-там-еще?

Хейзелхерст был еще одним ухажером Гвин. Слава богу, что у мамы не очень хорошая память. Гвин особенно радовалась тому, что мама не помнит всю довольно долгую историю ухаживаний за ее дочерью тех мужчин, за которых она в конце концов так и не вышла замуж.

– Да, мама, это был Хейзелхерст, – сказала Гвин, но в данном случае соврать стоило.

– В любом случае, насколько я понимаю, Торн очень плохо с ним обошелся, наговорил ему массу неприятных вещей, и он поступил на службу в военно-морской флот, – продолжала мама. – А Гвин его так никогда и не простила.