Эль Кеннеди - Игра

– Да ладно, тренер, не валяйте дурака, – дразнит Кон. – Все знают, что свиньи не поют.

– Ты поддерживаешь, Эдвардс? – Тренер настроен скептично. – Ты за свинью?

Конор сверкает веселой улыбкой.

– Плевать я на это хотел.

– Мы все «за», – возражает Баки.

Тренер острым взглядом обводит аудиторию.

– Боже милостивый. Вы серьезно, тупицы? Вы искренне считаете, что вы, тридцать человек, не угробите свинью?

– Эй, – протестует Мэтт. – У меня дома две собаки.

– А где у тебя дом?

– В Миннеаполисе.

– А где ты живешь сейчас?

Мэтт замолкает.

– Вы учитесь полный день в колледже и постоянно тренируетесь – не говоря уже о вашей личной жизни, – и вы считаете, что можете позаботиться о живом существе? Полный бред, вот что я скажу.

Он сделал ровно то, чего делать не следовало. Кучке любящих посоревноваться хоккеистов говорят, что они что-то не могут? Теперь даже парни, которым было все равно на свинью, начали защищаться.

– Я могу позаботиться о домашнем животном, – возражает Джо Фостер, новое прибавление в составе нападающих.

– И я тоже.

– Аналогично.

– Да, ну же, дайте нам шанс.

Тренер напрягает и дергает челюсть, словно сдерживая тонну ругательств.

– Сейчас вернусь, – наконец говорит он и без объяснений выходит из аудитории.

– Елки-палки, вы думаете, что он принесет свинью?

Я поворачиваюсь к кретину, задавшему этот вопрос.

– Конечно же, нет, – шиплю я на Баки. – Где, мать твою, он ее возьмет? Найдет за кучей экипировки? – Я качаю головой. – Тебе обязательно надо было заставлять меня спрашивать его об этом, да? Теперь он думает, что мы сумасшедшие.

– Нет ничего сумасшедшего в том, чтобы хотеть любви свиньи.

Джесс улюлюкает.

– Парни, я знаю, что написать на могильном камне Баки.

– Иди на хрен, Уилкс.

Мои товарищи по команде все еще препираются друг с другом, когда возвращается тренер. Целенаправленными шагами он проходит в центр аудитории и поднимает яйцо, которое он, по всей видимости, взял с кухни.

– Что это? – удивленно спрашивает Баки.

Наш бесстрашный лидер усмехается.

– Это ваша свинья.

– Тренер, по-моему, это яйцо, – нерешительно говорит один из первокурсников.

В ответ он получает презрительный взгляд.

– Я знаю, что это яйцо, Питерс. Я не дебил. Тем не менее до окончания сезона это яйцо будет вашей свиньей. Вы хотите, чтобы я предоставил вам командное животное, которое, кстати, потребует кучу бюрократической волокиты с университетом? Тогда докажите, что вы можете не убить хоть что-то живое. – Он машет яйцом в воздухе. – Оно сварено. Если оно треснет, то вы убьете свою драгоценную свиноматку. Верните его мне в целости и сохранности, и тогда мы поговорим о свиньях.

Тренер берет маркер со стола и пишет что-то на яйце.

– Что вы делаете? – с любопытством спрашивает Баки.

– Подписываю его. И поверьте мне, я пойму, если мою подпись подделают. Поэтому, если оно разобьется, даже не думайте о том, чтобы подменить его. Если ко мне вернется не это яйцо, то никакой свиньи. – Тренер кладет яйцо в ладонь Баки. – Поздравляю, теперь у вас есть командный талисман.

Баки ловит мой взгляд и триумфально поднимает большой палец вверх.

Если это и есть работа капитана команды, то я сомневаюсь, что хочу ее получить.

В пятницу вечером мы вытираем Иствудский колледж об лед, и дело даже не в слабых перчатках Криски. Просто мы отжигаем, а они нет. Криска ловит шайбу за шайбой, но пять из них – ровно пять – попадают в цель. Хотелось бы мне сказать, что на моем счету больше одной, но боги хоккея решили распределить богатство между несколькими людьми. Первый гол был моим, но следующие четыре принадлежат другим товарищам по команде.

Я не знаю, что случилось с защитниками Иствуда, но они сегодня как будто вообще не пришли на игру. Криска совсем один у ворот отбрасывает шайбы так же, как Нео в «Матрице» уворачивается от пуль. Каждый раз, когда игрок Брайара прорывается к воротам, лицо вратаря за шлемом белеет как снег, потому что он знает, что ему кранты. Защитники Иствуда либо отчаянно пытаются за нами угнаться, либо кучкуются по углам, давая Брайару бесконечное преимущество.

Наши фанаты одобрительно кричат. Мы хозяева игры, поэтому огромные пространства на трибунах покрыты цветами нашего университета, черным и серебряным. Черт, как же хорошо вернуться, снова дышать на льду этим бодрящим воздухом. Мурашки у меня на затылке только повышают уровень адреналина, струящегося по венам.

Я на скамье запасных. В третьем периоде осталось две минуты, но Иствуд уже точно не забьет за это время пять голов. Я оглядываюсь. Рядом сидит Кон. Мы с ним в этом году на одной линии вместе с Мэттом, и с силой нашей тройки приходится считаться. Наша линия доведет нас до самого финала.

– Боже, удар клюшкой был просто огонь, – хвалю я его.

У нас обоих сбито дыхание. Нашим последним выходом было пенальти, во время которого Конор нанес костедробительный удар нападающему Иствуда.

– Чувак, у меня до сих пор звенят уши от этого. – Его ухмылка напоминает челюсть волка из-за капы, наполовину болтающейся у него во рту.

– В прошлом сезоне нам тебя не хватало, – признаюсь я. – У нас было мало головорезов. – В то же время у нашего главного соперника, Гарварда, был головорез всех головорезов – Брукс Уэстон.

Но Конор в этом году только перевелся из колледжа на западном побережье. Он калифорнийский мальчик с прической серфера и расслабленным отношением ко всему. Хотя вся расслабленность исчезает, когда он припечатывает других игроков к бортам арены.

Время истекает, а тренер не отпускает нас со скамьи, давая третьей и четвертой линиям насладиться игрой. Мы уже не рискуем проиграть, а дополнительное время на льду помогает им отработать свои навыки. Парням удается удержать Иствуд, и наша первая игра заканчивается победой всухую.

Все в праздничном настроении, когда мы направляемся в раздевалку, чтобы принять душ и переодеться. Мы договорились пойти в «У Малоуна», бар в Гастингсе, где обычно все собираются после хоккея.

– Ты с нами? – спрашиваю я Баки.

– Да. Просто дай мне пару минут. Надо удостовериться, что Пабло получит ужин.

Я еле сдерживаю смех.

На верхней полке шкафчика Баки лежит талисман команды, укутанный в новый чехол кораллового цвета. С максимальной осторожностью Баки достает Пабло Яйцебара.

Джесс, прогуливающийся в полотенце, замечает в руке Баки яйцо.

– Какого черта, мужик? Ты не видишь, что Пабло голоден?

«Покорми меня», – раздается певучий голос с другого конца комнаты, принадлежащий Велки, нашему студенту из Швеции.

Спустя полтора дня после того, как у нас появился Пабло, события приняли опасный поворот. Некоторые парни решили побыть сволочами и поиздеваться над Баки, время от времени днем и ночью присылая ему сообщения от лица яйца. Обычно прописными буквами. Типа: ПОКОРМИ МЕНЯ! ПОГЛАДЬ МЕНЯ! МНЕ НАДО ОТЛИТЬ!