Эль Кеннеди - Игра

На мгновение повисает тишина. Я перевожу взгляд на Деми и вижу, что она внимательно меня изучает.

– Ого, – медленно произносит она. – Тут надо много распутывать. Наверное, первый вопрос у меня такой – если все пекарни в праздник были закрыты, то справедливо ли винить жену в том, что она не смогла купить чизкейк, как вы считаете?

– Она могла купить его днем раньше, – холодно говорю я. – Это не оправдание.

Она пару раз качает головой.

– Боже. Ты так хорошо это делаешь, – замечает она.

Я неловко пожимаю плечами.

– Да? Думаешь, мне надо бросить хоккей и стать актером? – Тупая шутка.

Самое забавное то, что это совсем не шутка. История, которую я сейчас рассказал, – правда, как она есть. Не упомянул я только то, что сын этого мудака неделю за неделей перед Днем благодарения выслушивал отвратительное хвастовство по поводу этого тупого клубничного чизкейка, а потом годами терпел жалкое нытье из-за тыквенного пирога.

Да, познакомьтесь с моим отцом, которого не колышет никто, кроме него самого. Он хотел выглядеть лучше своего брата, и пошли на хрен все закрытые пекарни и моя ужасная эгоистичная мать за то, что не учли его потребности. Бедная мама месяцами после этого ходила на цыпочках. Этого мужчину невозможно удовлетворить.

Когда я открыл свой конверт для пациента на прошлой неделе и увидел назначенное мне заболевание, то чуть не рассмеялся вслух. Мне не нужно ничего изучать: я полностью знаком с симптомами и с тем, как они проявляются. Я жил с этим всю свою жизнь.

– Почему для вас было так важно хорошо выглядеть в глазах вашей семьи? – спрашивает доктор Деми.

– В смысле?

Она формулирует по-другому:

– То, что должно было стать радостной семейной встречей, превратилось в соревнование между вами и вашим братом. Мне просто интересно, почему вы участвовали в этом соревновании?

– Мне плевать на соревнования, а ему нет. Он завидует мне, потому что я старше и успешнее него. И я что, должен был позволить ему оскорблять меня? Ну уж нет. Я буду отвечать.

– Понятно. – Пауза. – Как вам кажется, к людям рядом с вами вы предъявляете высокие требования или средние?

Интересно, какие выводы она делает? Очевидно, что у Деми очень высокие умственные способности. Это одна из многих причин, почему мне нравится проводить с ней время. Главная причина – с ней легко общаться, и нет никакого намека на то, что наши отношения должны перестать быть только дружескими. У нее есть парень, которого она явно любит, поэтому меня ничто не искушает. Конечно, у нее охренеть какое сексуальное тело, и она часто носит узкие топы, которые обтягивают ее упругие сиськи и обнажают живот, но я способен любоваться этим, не фантазируя о том, как я срываю с нее одежду.

Деми делает еще несколько записей и говорит:

– Ладно, давай заканчивать. Мы встречаемся с Нико, чтобы поужинать. Но, мне кажется, я начинаю формулировать твой диагноз.

– Это очень интересно, – признаюсь я. От меня не ускользает ирония того, что я хорошо провожу время, подробно описывая, как работают мозги моего отца.

Папа – не самый любимый мой человек, но я обычно никому на него не жалуюсь. Всю свою жизнь я просто помогал изображать шаблонно-идеальную семью. Просить о большем было бы слишком эгоистично. Я же богатенький парень, выросший в Гринвиче и ходивший в элитную частную школу. У других жизнь сложилась намного хуже. Кто-то из них страдает от настоящего физического насилия, что намного хуже, чем просто быть не в состоянии удовлетворять нереалистичные требования какого-то эгоиста. Тем не менее это потрясающе – описывать события своего детства с точки зрения папы. Я не знаю, все ли делаю правильно, но изучение темы вряд ли поможет мне узнать что-то новое об особенностях такого мышления.

– Увидимся на следующей неделе, – говорю я Деми. – Но в понедельник я вряд ли смогу.

– А в середине недели?

– В среду вечером – да. Но не на выходных: у нас три игры.

– Ладно, тогда, наверное, в среду вечером, – говорит она, – но обычно в этот день я хожу в спортзал.

– Ты ходишь в спортзал?

– Конечно. Почему, ты думаешь, я так хорошо выгляжу?

Естественно, я снова перевожу взгляд на ее поджарое миниатюрное тело. Она вряд ли выше метра шестидесяти, но, боже, ее ноги кажутся бесконечными. Длинные, загорелые и голые в ее крошечных джинсовых шортах. Готов поспорить, ее задница упругая и идеально, идеально лежит в руках.

Вот блин.

Это происходит.

Я фантазирую о ней.

Хорош, чувак, хорош !

– В общем. – Я отрываю взгляд, но она уже меня поймала.

– О боже, прекрати. Тебе нельзя так на меня смотреть, – требует Деми. – Ты же монах, помнишь?

– Ни на что я не смотрел, – вру я.

– Вранье. У тебя во взгляде читался секс.

– Неправда. Поверь мне, жгучий взгляд – это не мой способ подката. – Я усмехаюсь. – Если бы я действительно к тебе подкатывал, то ты бы не просила меня прекратить.

– У тебя есть какой-то способ подката? – На красивом лице Деми расцветает веселая улыбка. У нее потрясающая кожа. Светящаяся и безупречная, и на ней даже вряд ли есть макияж. – Покажи!

– Нет.

– Пожалуйста.

– Нет, – рычу я. – Тебе нельзя это видеть.

– Почему? – ноет она.

– Две причины: у тебя есть парень и я монах.

– Ладно. Но, к твоему сведению, я уверена, что твой подкат – отстойнее отстоя. – Ухмыляясь, она открывает ящик стола и, немного покопавшись, вытаскивает очередной чупа-чупс. На этот раз вишневый. Или клубничный.

– По-моему, у тебя зависимость от сахара, – сообщаю я ей.

– Нет, просто мне нравится держать что-то во рту.

– Я даже не буду комментировать это утверждение.

Она глядит на меня.

– Это называется «оральная фиксация», Хантер. Она довольно распространена.

– Ага. Как скажешь.

Несмотря на все мои усилия полностью забыть этот разговор, мысли о Деми и ее оральной фиксации преследуют меня всю дорогу до дома и пожирают сексуально озабоченный мозг. И вот я уже запираю дверь в ванную, встаю под душ и настолько крепко сжимаю эрегированный член, что такой хваткой мог бы разбить мрамор напополам.

Это снова происходит.

Я фантазирую о Деми Дэвис, и на этот раз я не останавливаюсь.

Я представляю ее пухлые губы, обхватившие чупа-чупс, но через несколько секунд он сменяется головкой моего члена. Я проталкиваю его в ее сексуальный рот, и она тут же высовывает язык, потому что она ужасно хочет почувствовать этот вкус.

«М-м-м, – бормочет она в моих фантазиях. – Вкус как у конфеты». И я представляю, как говорю ей, что ее киска, наверно, на вкус еще слаще, отчего она стонет, и этот горловой звук пробегает по всей длине моего ствола прямо до яиц.

– Черт побери. – Мое хриплое ругательство эхом отзывается в душевой кабинке. Я прислоняюсь лбом к плитке, пока удовлетворяю себя быстрыми, отчаянными движениями. Мой член такой твердый, что даже болит. Из-за пара в ванной трудно дышать. Когда я начинаю трахать собственный кулак, то прислоняюсь лбом к руке и глотаю горячий кислород. Боже, как же хорошо. Моя пошлая фантазия со сценарием растворяется в насыщенном паром воздухе. Теперь я глажу член под случайные картинки, проносящиеся у меня в голове: Деми отсасывает мне, грудь Деми вываливается из ее узких топов, ее загорелые ноги… раздвинутые для меня. Черт, интересно, какие звуки она издает при оргазме?.. Я взрываюсь, как бутылочная ракета. Черт возьми . Мои бедра застывают, когда волна жаркого удовольствия прокатывается по всему телу. Я кончаю в ладонь, тяжело дыша, в глазах скачут черные точки, член безумно колет.