Керриган Берн - Разбойник

Фара пересекла уютную гостиную и дольше обычного зажигала свечу на каминной полке, чтобы в ее свете разжечь огонь в очаге. Подняв свечу, она потянулась к корзине с дровами.

Какое-то быстрое шевеление позади заставило Фару подскочить и оглянуться. Пламя свечи мерцало, плясало и яростно шипело, словно пытаясь спастись от дьявола, чье лицо маячило над ней. Одним темным глазом, полным греха, и голубым – полным злобы, он смотрел на нее сверху вниз, а его губы, обнажив белые хищные зубы, сложились в презрительную усмешку.

Крики Фары застряли у нее в горле и не могли вырваться наружу, пока она шарила за спиной в поисках кочерги. К ее ужасу и отчаянию, еще две крупные фигуры вышли из тени и приблизились к ней с двух сторон.

– Надеюсь, вам понравился поцелуй, миссис Маккензи. – Дориан Блэквелл облизнул пальцы и затушил огонь ее свечи, снова погружая их в темноту. – Потому что он будет для вас последним.

« Ты могла бы полюбить меня… Если, конечно, ты этого захочешь… Конечно, я буду тебя любить, Дуган Маккензи… Кто еще… »

Фара плыла сквозь туман воспоминаний, прерываемый быстрым, но далеким щелкающим ритмом, который прорезал приятную дымку с громкой, приводящей в недоумение последовательностью.

« Я никогда не оставлю тебя, Фея… Правда?.. Даже для того, чтобы стать пиратом?.. Обещаю… Хотя я мог бы стать разбойником с большой дороги… Щелк-щелк-щелк… »

Голова Фары была словно в стороне от всего остального, когда мягкий плывущий туман начал рассеиваться и реальность проникла в ее приятный сон.

– Мы уже довольно близко к Глазго, сэр, так что, может, вы захотите снова усыпить ее, чтобы она не успела на паром. – Грубый голос с шотландским акцентом, напомнивший ей о пиле и крепком напитке, вторгся в голоса юности.

– Через минуту, Мердок. – Тот голос. Мрачный и мягкий, с легким оттенком… чего-то чужого и в то же время знакомого. Где она слышала этот голос?

« А ты попробуешь тоже полюбить меня?.. Попробую, Фея, но я еще никогда и никого не любил… Этому я тебя тоже научу… »

– Вы правда думаете, что она вам поможет?

Грубый голос, похоже, приблизился вместе со сводящими с ума ритмичными звуками, которые заставляли все ее тело покачиваться из стороны в сторону.

– Я не оставлю ей шанса. – Мрачный голос тоже был ближе. Он был пугающе близко.

Фара была зла на них обоих. Этим мужчинам не место здесь, в ее драгоценных воспоминаниях. Они каким-то образом портят их. Особенно этот, мягкий и мрачный. Ей хотелось сказать ему, чтобы он оставил ее. Дуган Маккензи был для Фары заветной трагедией, которая принадлежала лишь ей одной, и ей хотелось приказать этому опасному голосу держаться от него подальше. Однако она не могла, потому что он проник в ее странную полудрему и обвил холодными пальцами страха ее горло.

« Любовь для сказок… Любви не существует. Но они же любили друг друга, разве не так? »

Фаре хотелось протянуть руку, но тут серьезные темные глаза Дугана начали исчезать. Его милый мальчишеский голос отдалился от нее, и на смену ему пришло что-то жестокое и пугающее.

« Да, Фара Маккензи, вам надо бежать ».

– Что вы ей скажете, когда она проснется? – спросил тот, кого звали Мердок.

– Вопрос, который тебе следовало задать, Мердок, заключается в том, какой информацией, которая может оказаться мне полезной, она владеет?

Встревоженная, Фара попыталась осмыслить услышанное, но, похоже, все мысли унеслись от нее, как упавшие листья в первую зимнюю метель. Ее конечности стали напряженными и одеревеневшими, тяжелыми и несгибающимися. И все же она раскачивалась, как ветка на разгулявшемся ветру. Щелк-щелк-щелк…

– Вы хотите сказать, что не намерены ей сообщить…

– Никогда! – В мрачном голосе прозвучала страстная нотка, будто он произносил клятву, но она быстро затихла.

– Но я подумал, что…

– Ты. Подумал. Что?

Холод. Этот человек был таким холодным. Как Темза в январе. Или как самые низкие круги ада, куда души, слишком темные, чтобы гореть, приходят, чтобы составить компанию дьяволу.

Глубокий, многострадальный вздох был слышен даже сквозь шум поезда.

– Да какая разница, что я подумал! – Голос Мердока звучал скорее раздраженно и разочарованно, чем испуганно, и Фара подумала, что он, вероятно, самый смелый человек на свете.

«Поезд!» Фара узнала дребезжащий грохот. Ритмичные щелчки, покачивание, слабые запахи угольного дыма и влаги. Когда она решила отправиться в путешествие? Тревога разгорелась еще больше, когда она ухватилась за недавние воспоминания. Разве она собирала дорожный сундук? Она путешествовала по работе? Почему она была не в состоянии вынырнуть из этого тумана достаточно надолго, чтобы поднять тяжелые веки или пошевелить еще более тяжелыми конечностями?

Паровозный гудок расколол воздух, и Фара заметила, что они начали замедлять ход. Боже, ей было необходимо пошевелиться! Нельзя, чтобы ее застали спящей, когда они прибудут к пункту назначения, не так ли? Но кто ее попутчики?

Тут еще одно слово ворвалось в ее возвращающееся сознание.

«Глазго!»

Да что она вообще делает в Глазго? Веки Фары затрепетали, она почувствовала, как напрягаются ее мышцы, и сочла это признаком выхода из одурманенного состояния. Это было так на нее не похоже. Она никогда не принимала препаратов, которые помогли бы ей заснуть. И никогда не пила большого количества спиртного из страха оказаться в подобной ситуации. Так что же происходило? Может, ее отравили?

Страх пронзил прорехи в ее памяти, и Фаре стало казаться, что она несется к истине со скоростью парового двигателя поезда.

« Могу я поцеловать вас, Фара? »

Она была с Карлтоном. Он сделал ей предложение – в некотором роде, – и она сказала… Что?

– Ну ладно. – Грубый голос Мердока прервал ее сосредоточенность. – Пойду приготовлю все, что нужно, Блэквелл, а вы последите за девочкой.

«Блэквелл!» Сердце Фары бешено забилось, а разум попытался наверстать упущенное. Она ведь почти добралась до разгадки. Блэквелл… Шотландия… Поцелуй… Ну почему у нее не выходит сложить вместе части этой мозаики!

« Надеюсь, вам понравился поцелуй, миссис Маккензи… Потому что он станет для вас последним …»

Дориан Блэквелл, Черное Сердце из Бен-Мора. Она у него! Он ее забрал!

Глаза Фары распахнулись как раз в тот миг, когда два джентльмена в черном передавали друг другу флягу, хотя достаточно было взглянуть на их лица, чтобы понять, что эти мужчины вовсе не похожи на джентльменов.

Они были одни в частном вагоне, и такой роскоши Фара не видела никогда в жизни. Неясные образы винно-шелкового дамаста и бархата на окнах и мебельной обивке поразили ее ошеломленные чувства. Цвет крови. Если не считать крупных мужских теней в середине вагона, этот цвет преобладал в декоре.