Джудит Макнот - Рай

Прикосновение ее рук и губ воспламенило его, и каждый тихий стон, который она издавала, заставлял кровь бурлить, и он вел ее от одной вершины к другой, шепча хриплые, почти грубые слова наслаждения. Мередит послушно следовала за ним, и они слились воедино, пока он наконец не заставил ее кричать, содрогаться в экстазе и только потом исторгся в нее горячим потоком.

Потом он завернул ее и себя в одеяло, и они легли рядом, глядя на залитое звездами небо, вдыхая ностальгическое благоухание ранней осени. В прошлом физическая любовь была занятием, доставлявшим взаимное удовольствие и ему, и партнерше, но с Мередит превратилась в нечто чарующе красивое. Изысканно, утонченно, мучительно красивое. Впервые в жизни Мэтт чувствовал себя полностью удовлетворенным и успокоенным. Впереди нелегкое будущее, однако он никогда не был так уверен в том, что сможет сделать его прекрасным для них обоих… если только она даст ему время. Время и возможность.

Ему необходимо провести с ней больше времени, чтобы укрепить эту странную хрупкую связь, сводившую их все ближе с каждым часом, который они были вместе. Если бы он смог уговорить ее поехать с ним в Южную Америку, их брак мог бы стать настоящим. Он верил в это. Завтра он позвонит Джонатану Соммерсу и, не вдаваясь в подробности, спросит, как живут там рабочие и есть ли врачи. Он думал не о себе. Но Мередит и ребенок – вот главная его забота.

Если бы только он мог взять ее с собой! В этом вся проблема. Он не мог отказаться от поездки в Южную Америку: во-первых, контракт подписан, во-вторых, ему необходимы эти сто пятьдесят тысяч премиальных за проведенные в Венесуэле два года, чтобы сделать очередное выгодное вложение. Подобно фундаменту небоскреба, сто пятьдесят тысяч были основанием его великого плана. Конечно, не такие это большие деньги, но пока и их довольно.

Однако, лежа в темноте рядом с Мередит, он прикидывал, не стоит ли забыть о всех планах и остаться с ней в Штатах. Но Мередит привыкла ко всему самому лучшему, имела на это право. И он хотел, чтобы так продолжалось всегда. И единственным способом, которым можно было достичь этого, была поездка в Венесуэлу.

Мысль о том, чтобы оставить ее здесь и потерять, потому что она рано или поздно устанет от него или потеряет веру в его способность добиться успеха, в обычных обстоятельствах свела бы его с ума. Но одна вещь говорила в его пользу: Мередит беременна его ребенком. Именно малыш – главная причина того, что Мередит будет дожидаться его и верить…

Беременность, так изменившая жизнь Мередит, которую она считала несчастьем и катастрофой, Мэтт полагал нежданным даром судьбы. Уехав от нее в Чикаго, Мэтт посчитал, что пройдет не менее двух лет, прежде чем он сможет вернуться и ухаживать за ней на законных основаниях… конечно, если не лишится ее к тому времени окончательно. Мередит прекрасна и очаровательна, и, конечно, десятки мужчин будут добиваться ее, пока его не будет здесь. Один из них, возможно, сумеет добиться успеха, и Мэтт почти был уверен в этом.

Но теперь вмешалась судьба и подарила ему весь мир. То обстоятельство, что эта самая судьба никогда не была добра к семейству Фаррелов, не обескураживало Мэтта. Теперь он был готов уверовать в Бога, рок, небеса и вселенскую доброту, и все из-за Мередит и малыша.

Правда, было крайне трудно осознать то, что элегантная молодая наследница, встреченная им в загородном клубе, очаровательная блондинка, которая глазом не моргнув пила коктейли с шампанским и держала себя с гордым достоинством, действительно свернулась рядом с ним клубочком и мирно спит в его объятиях, а в ее чреве растет его ребенок.

Его ребенок.

Мэтт распластал пальцы на ее животе и улыбнулся в темноте, потому что Мередит представления не имела о его чувствах к младенцу. И о том, что он испытал, когда она даже не попыталась избавиться от ребенка… и от него, Мэтта. Вчера, когда она говорила о возможностях выбора, одно лишь слово «аборт» вызвало у него тошноту.

Он хотел говорить с ней о малыше и признаться, что в действительности переживает, но считает себя эгоистичным подонком, потому что все случившееся так расстраивает ее. Кроме того, Мередит ужасала встреча с отцом, и любой разговор о беременности напоминал ей о том, что ждет впереди.

Столкновение с отцом… Улыбка Мэтта померкла. Этот человек – настоящий подонок, но каким-то образом смог воспитать самую удивительную женщину, когда-либо встреченную Мэттом, и за это он ему бесконечно благодарен. И только поэтому был готов сделать все на свете, лишь бы ослабить напряженность, когда в воскресенье повезет Мередит к отцу. Придется помнить, что Мередит – единственный ребенок Филипа Бенкрофта, и по причинам, понятным только ей, она любила этого высокомерного мерзавца.

– Где Мередит? – спросил Мэтт Джули, вернувшись домой на следующий день.

Сестра подняла глаза от стола, за которым делала уроки.

– Уехала кататься верхом. Сказала, что вернется еще до того, как ты будешь дома, только ты явился на два часа раньше. – И с улыбкой добавила: – Интересно, что это тебя так тянет сюда?

– Хрюшка несчастная, – пробурчал Мэтт, взъерошив ее темные волосы и направляясь к черному ходу.

Вчера Мередит сказала Мэтту, что любит кататься верхом, поэтому сегодня утром он зашел к соседу и договорился с ним, что тот одолжит Мередит одну из своих лошадей.

Оказавшись во дворе, он миновал заросший сорняками участок, бывший когда-то огородом его матери, и начал внимательно вглядываться в окружающие поля, пытаясь обнаружить Мередит. Он был уже на полпути к забору, когда увидел Мередит, и едва не затрясся от страха. Гнедая лошадь ровным галопом шла вдоль забора, а Мередит низко пригнулась к самой ее шее, не обращая внимания на то, что длинные белокурые волосы развеваются по ветру. Когда Мередит приблизилась, Мэтт понял, что она собирается свернуть и направить лошадь к амбару. Он тоже устремился туда, не сводя с нее глаз, чувствуя, как сердце бьется ровнее, а страх тает. Мередит Бенкрофт сидела в седле как настоящая аристократка – легко, гордо, и лошадь беспрекословно повиновалась ей.

– Привет, – окликнула она с раскрасневшимся, сияющим лицом и остановила лошадь у амбара, рядом с копной гнилого сена. – Нужно немного поводить ее, – добавила она.

Мэтт потянулся к узде, но тут все случилось одновременно: Мэтт зацепился за зубья старых грабель, лежавших на земле, как раз в тот момент, когда Мередит перекинула ногу через спину лошади, чтобы спрыгнуть, и рукоятка грабель, взлетев, ударила животное по носу. Лошадь, возмущенно фыркнув, взбрыкнула. Мэтт отпустил узду и безуспешно попытался схватить Мередит, а она сползла спиной вперед и свалилась на сено, но тут же соскользнула на землю.