Венди Маркус - Когда ночи мало

– Вы можете взобраться на каталку сами или вам нужна моя «помощь»? – спросил Джаред.

Мужчина залез на каталку, и это было его первое мудрое решение за все утро.

Джаред подошел к Эли, держа мужчину в поле зрения.

– У тебя губа кровоточит, – прошептал он, приподнимая ее голову за подбородок, чтобы лучше рассмотреть. – Пойди умойся.

Удивленная, Эли потянулась рукой к своей распухшей нижней губе.

– Полагаю, что в твоем состоянии… – он посмотрел на больничную рубаху мужчины, – тебе будет нелегко взять у него анализ мочи, что означает, что мне придется ввести ему катетер, чтобы проверить мочу на токсины.

Вот так. Он подмигнул Эли. Пусть этот идиот пару минут попотеет.

– Черта с два, я вам дамся, – возмутился Бобби. – Где моя одежда? Я ухожу отсюда.

– Вы никуда не пойдете, – заявил Джаред, излучая спокойствие. – Во всяком случае, не раньше, чем сюда прибудет полиция. Видите ли, у меня нулевая толерантность к мужчинам, которые плохо обращаются с женщинами.

– Давай не будем раздувать это дело, – попросила Эли.

– Меня учили, что многие жертвы сексуального насилия берут сторону обидчика.

– Жертва сексуального насилия? – вскинулся Бобби. – Вы что, сдурели? Это же Эли. Она просто сыграла в недоступность. Я не нанес ей никакого вреда.

– Он прав, доктор. – Эли защищала пациента, но Джаред увидел, что обидные и жестокие слова Бобби вызывали у нее слезы, когда она повернулась, чтобы уйти.

– Вы… – Джаред указал на пьяного, – останетесь здесь. Не покидайте каталку. – Затем он последовал за девушкой. – Эли, подожди.

Она остановилась, но не повернулась, чтобы посмотреть на него.

Когда он подошел, Эли пояснила:

– Мы были знакомы в старших классах. Забудь об этом, если можно.

– Тебе надо преподать этому мужчине урок. Он должен знать, что с тобой так обращаться нельзя.

– То, что мне нужно, – устало сказала она, – это обмыть губу, встряхнуться и вернуться обратно к работе. А Бобби нужно обследовать, полечить и отпустить, чтобы он смог жениться.

Как будто Джаред мог так легко его отпустить.

– Если ты не хочешь постоять за себя, хорошо. Я сделаю это сам. Я звоню в полицию.

В глазах Эли сверкнул огонь.

– Завтра вы уедете, доктор Паджет. А я живу в этом городе. Если вы позвоните в полицию, мне придется отвечать на разного рода вопросы, появятся слухи, и люди вспомнят о роли Бобби в моем прошлом, которым мне нечего гордиться.

– Твое прошлое не имеет отношения к тому, что произошло сегодня ночью. Мужчина пытался принудить тебя… – Джаред поперхнулся. Он не мог произнести этого слова, не мог осознать, что бы произошло, не услышь он ее крика. – Если ты не хочешь раздувать дело, хорошо. Но я не могу пройти мимо. Я должен доложить об инциденте. Извини.

– Да, ты должен. – Девушка посмотрела на него, в ее голубых глазах не было ни слезинки. – Извини – вот и все, что может сказать человек, который хотел быть моим другом. – И она бросилась через коридор к вестибюлю.

Он разозлил ее, ничего особенного. Но глубоко в душе это беспокоило его. Он не хотел, чтобы она его возненавидела, не хотел расставаться с ней по-плохому. Почему она имела для него такое значение?

– Нет, еще текилу, – настаивала Эли в тот вечер, когда их официантка принесла третий поднос с воскресным предложением меню: «Маргарита» с арбузом. – Я сегодня хочу погудеть. Напиться до бесчувствия.

– И это говорит женщина, которая редко заказывает что-нибудь крепче сельтерской с лимоном. Что с тобой творится? – спросила Виктория, лучшая подруга Эли с одиннадцатого класса и старшая медсестра из пятого отделения. Короткие темные волосы, безупречный макияж, непогрешимый вкус в одежде, всем этим она больше походила на девушку, собравшуюся поужинать где-нибудь в загородном ресторане, чем на участницу девичника.

Официантка поставила перед ними по четвертому бокалу с выпивкой.

– Ну же, Эли, – подначивала ее Поли, медсестра из приемного отделения. – Мы же празднуем.

– Если вы не сбавите обороты, то скоро напьетесь, – констатировала Рокси, медсестра из пятого отделения хирургии, смахивая со стола разлитую выпивку, поскольку у Поли бокал дрожал в руке и она разлила содержимое, пока несла его ко рту. Рокси была загорелой, высокой и тоненькой, а Поли бледной, низенькой и круглолицей. Рокси была громкой и общительной, а Поли тихой и застенчивой. Рокси была плохой девочкой, а Поли – хорошей девочкой. Трудно было найти две большие противоположности, и тем не менее они были лучшими подругами с тех пор, как Эли познакомила их в прошлом году.

– Мы этого не заказывали, – заметила как всегда прагматичная Виктория.

– Может быть, мы заказали, просто не помним, – возразила Рокси.

– Это от него. – Официантка указала на мужчину в дальнем углу бара.

Таверна О’Халлорана, любимое место сборищ персонала Мемориальной больницы Мадрин, предлагала изысканную еду и напитки в расслабленной обстановке, где каждый мог найти что-то себе по душе. Маленькие группки зевак толпились вокруг бильярдных столов, где проходили мини-состязания. Несколько парней, которых Эли знала по работе, потягивали пиво, бросая в угол дротики дартса. На большом телеэкране рядом с баром шел футбольный матч.

Из своего уголка у боковой стены все четыре женщины осмотрели бар, подняв бокалы в знак благодарности их таинственному благодетелю.

Им оказался доктор Джаред Паджет, который, с лукавой ухмылкой глядя в их сторону, приподнял свой бокал с пивом.

Эли едва не раздавила ножку бокала. Паджет выбрал плохой вечер для своего отъезда. Девушка отхлебнула коктейль, глядя на Джареда и не пытаясь скрыть свой интерес. На докторе была черная кожаная куртка, в которой он походил на плохого мальчика, и это нравилось ей куда больше, чем строгий облик доктора в голубой докторской форме, которую он носил на работе.

Ее тело растаяло при воспоминании о его объятиях, о том, как она ощущала его крепкую грудь, прижатую к своей груди.

Поводом для девичника послужило десятилетняя годовщина смерти ее матери.

Как печально, что занятая собой мать Эли была так поглощена попытками найти мужчину, которого она любила бы так же сильно, как отца Эли, и уделяла мало времени дочери. Эли причиняло боль то, что она так и не смогла завоевать любовь матери, а теперь было слишком поздно.

Она испытывала гнев на своего отца-плейбоя за то, что он сделал ее мать беременной и, несмотря на то, что любил, отказался жениться на ней. За то, что он редко появлялся в их жизни и давал ее матери всякий раз ложную надежду, что он вернется и останется с ними.

Присутствие доктора Паджета заставило ее отвлечься от горьких мыслей о несчастливом детстве.

Ее неудержимо влекло к этому человеку и, как она ни старалась противиться его обаянию, у нее ничего не получалось, она хотела его, несмотря ни на что.