Шантель Шоу - Их короткий роман

– Почему ваша семья уехала из Греции? – спросила Белль.

– Чтобы заработать на жизнь. – Лукас поджал губы. – Рыбацкая лодка моего отца потерпела крушение во время бури, и у него не было денег на новую. Но без лодки он не мог ловить рыбу, а следовательно, и кормить семью. Его дальний родственник, владелец продуктового магазина в Нью-Йорке, помог нашей семье переехать. Мои родители начали работать в магазине, и, когда Ксенос умер, магазин перешел в их собственность.

– Наверное, нелегко было переезжать с маленького острова в огромный город. Я переезжала много раз, когда была ребенком, – мой отчим служил в армии, и мы жили там, где приходилось останавливаться ему. – Белль вспомнила, как тяжело было вечно быть новенькой в школе, каждый раз заново приспосабливаться и стараться завести друзей. – А уж переехать в другую страну мне было бы и вовсе тяжело. – Она взглянула на бирюзовое море, сверкавшее на солнце. – Неужели вы не скучали по всей этой красоте?

– Скучал постоянно. Но тогда я был моложе и легче приспосабливался к переменам. – В его голосе зазвучала грусть. – А у моего отца просто сердце разрывалось, когда он уезжал из Греции.

– Наверное, он был очень рад, узнав, что вы купили Ауру – остров, где он родился.

Лукас замялся на несколько секунд, а потом пожал плечами. Все равно каждый мог узнать основные факты его биографии – для этого достаточно было набрать его имя в Интернете.

– Он об этом так и не узнал. Он умер через полтора года после того, как мы переехали в США, а еще двумя годами позже умерла моя мать.

– Простите, я не знала… – Она осеклась. С какой стати она должна была знать о трагедии, потрясшей семью Лукаса? Она встретила его менее часа назад, они практически незнакомы – и все же ее сердце болело за него. И почему она так уверена, что он прячет свою боль за непроницаемым выражением серых глаз? «Может, потому, что я сама научилась скрывать свое горе об ушедшей матери и притворяться, что все в порядке», – мрачно подумала она.

Вдруг ее осенило.

– Наверное, Ларисса была маленькой, когда умерли ваши родители. Кто заботился о ней после их смерти?

– Я. Больше некому было. Она почти не помнит отца, и я старался быть ей как отец. Но ей очень не хватало матери, и до сих пор не хватает – особенно сейчас, когда она готовится к свадьбе. – Он тяжело вздохнул. – Вы сами знаете, между матерью и дочерью всегда есть особая связь…

Его слова задели Белль за живое. Ком подступил к горлу, и она не сразу смогла ответить.

– Да, – наконец тихо произнесла она. – Я знаю, каково это.

Она взглянула вдаль, на горизонт. Ее глаза затуманились от слез, и четкая граница между морем и небом начала размываться. У нее тоже была особенная связь с матерью – во всяком случае, так ей казалось. Но в те годы, когда она росла, Гудрун так и не открыла ей правду об отце. Обида на предательство так же сильно жгла ее сердце, как и горе утраты.

– Белль… Что случилось? – Лукас вдруг осознал, что она отстала, обернулся и увидел ее смотрящую на море. Ее лицо было наполовину скрыто под широкополой шляпой, но он чувствовал ее печаль.

– Я просто любовалась пейзажем. – Белль отчаянно заморгала, прежде чем повернуться к Лукасу. Она прогнала свои мрачные мысли и последовала за ним, стараясь думать о работе, которая ждала ее на Ауре.

Они прошли еще несколько метров по тропе, прежде чем увидели развилку. Одна из тропинок спускалась вниз к ступенькам, выдолбленным в утесе, которые вели к белому песчаному пляжу внизу, а другая обрывалась у ворот из кованого железа, врезанных в высокую каменную стену. Лукас нажал кнопку, и ворота плавно открылись.

– Добро пожаловать на виллу «Елена».

– Ах! – Открывшийся перед Белль вид вмиг отвлек ее от печальных размышлений. – Это… невероятно, – выдохнула она, любуясь суперсовременной архитектурой белоснежной виллы, из многочисленных окон которой наверняка открывались потрясающие виды на море.

Лукас кивнул.

– Мой дом, – просто сказал он.

Белль не могла себе представить, сколько эти слова значили для него. На протяжении всех долгих лет, которые он прожил в унылом многоквартирном доме в бедном районе Нью-Йорка, Лукас постоянно помнил о своей родине и мечтал о том, что когда-нибудь у него появится свой собственный дом у сапфирово-синих вод Эгейского моря.

Благодаря своему быстрому уму, беспощадной решительности и годам неустанной тяжелой работы он создал свою компанию, добился огромного успеха и претворил в жизнь свою мечту – построил дом на любимом острове для себя и Лариссы.

Этот дом стал бы и домом его ребенка – вернее, должен был стать. Знакомое чувство горечи захлестнуло его сердце. Он купил остров, когда Сэди сообщила ему о своей беременности, и нанял архитектора, который построил роскошную виллу для его любимой женщины и их будущего ребенка. Но Сэди так и не увидела виллу, и ребенок не родился – она об этом позаботилась. Лукас сжал челюсти, закипая от злости при воспоминании о ее предательстве. Она знала, как он хотел этого ребенка, но мечтала о славе и не собиралась мириться ни с какими препятствиями на пути к ней. Ларисса была единственным человеком, которому он доверял, – именно она убедила его прекратить заливать свое горе виски. Он никогда не забудет, как его сестренка, о которой он заботился с тех пор, как умерли родители, сама стала опекать его. В самые трудные минуты его жизни, когда его душу терзали боль и гнев, Ларисса была рядом. Но скоро она уедет с острова в дом, который Лукас купил для нее и Георгиоса в Афинах. Он тяжело вздохнул. Теперь его младшая сестренка стала взрослой, и ее пора отпустить – но он и представить себе не мог, что это будет так трудно.

Он быстро взглянул на Белль:

– Проходите, пожалуйста. Я скажу дворецкому, что мы пришли, и он принесет напитки на веранду.

Дворецкий! «Конечно же у него есть дворецкий, – думала Белль, следуя за Лукасом через белый мраморный внутренний дворик. – Он миллиардер, и слуг у него, скорее всего, десятки».

Она поняла, что они вошли на виллу через боковой вход. Дом был справа от нее, а слева стояло большое круглое джакузи. Обойдя его, они вышли к панорамному бассейну, который, казалось, переливался через край утеса в лежавшее внизу море. На солнце цвета казались невероятно яркими: белоснежные стены виллы, аквамариновая синева моря и бассейна, оранжевые, желтые и красные цветы среди пышной зелени сада. «Это и есть рай», – подумала Белль, у которой закружилась голова от такого великолепия.

Они прошли на веранду, под сень белого навеса, трепетавшего на ветру, и навстречу им вышел мужчина.

– Это Чип, – представил своего дворецкого Лукас.

Невысокий, плотный, с копной рыжих волос и одетый в цветастые бермуды, он был совсем не похож на классического дворецкого, которого представляла себе Белль. По его широкой улыбке она поняла, что он угадал ее мысли.