Натали Андерсон - Только сердце подскажет

Виктория дрожала от этой близости. Ее пальцы скользнули по его широким плечам и сплелись у него на затылке. Она так часто мечтала держать его вот так, но не могла представить себе, что почувствует такое неукротимое возбуждение.

Прижимаясь к его груди, она дрожала от восторга, когда ее напрягшиеся соски прикасались к его телу. Сердце бешено колотилось. Она не хотела отрываться от его губ, не хотела, чтобы этот глубокий пьянящий поцелуй прекращался. Готова была упасть на пол и обхватить Лайэма ногами, ощутить тяжесть его тела, почувствовать его на себе, внутри себя. Но больше всего она хотела, чтобы это длилось вечно.

Он прижимал ее к себе, целуя так, как нужно целовать женщину во Франции – покусывая ее губы, играя с языком. Она почувствовала пульсирующее напряжение внизу живота – предвестник физического экстаза. Это было гораздо больше, чем просто поцелуй.

В комнате не было слышно ни звука, кроме их шумного дыхания и иногда тихих стонов страсти, которые Виктория не могла сдержать. Почувствовав резкое, неудержимое желание, она вцепилась в Лайэма. Она хотела его. Прямо сейчас.

– Лайэм.

Он оторвался от ее губ.

– Я поставил тебе синяк.

Это была неправда. Ей нравилось это ощущение влажного поцелуя. Она хотела еще больше. Она хотела, чтобы он заполнил ее всеми вообразимыми способами.

Лайэм закашлялся.

– Я пойду. – Он дышал быстро и прерывисто.

– Хорошо. – Ее остроумие улетучилось. Но в этом не было ничего хорошего. Она не хотела, чтобы он уходил.

Он прочистил горло.

– Ты должна работать.

Работать? А, ну да. Действительно.

– Хорошо.

– Мне нужно идти. Потому что, если я сейчас не уйду… – Он посмотрел на нее.

– Хорошо. – Она присела на свою жалкую кровать. Ее ноги тряслись, мозг кипел.

Он встал на колени перед ней и заглянул в лицо.

– Хорошо, если я останусь, или хорошо, если я уйду?

Виктория уставилась на него.

– Я ухожу, – повторил он.

– Хорошо. – Ее взгляд упал на его сильные длинные ноги. – Ты выбрал не самый подходящий момент, – тихо сказала она. – Так было всегда.

Лайэм повернулся и подхватил со стула ее маленькую сумку.

– Что ты делаешь? – спросила она.

Он расстегнул сумку, вытащил ее телефон и ловко заработал пальцами. Потом подошел к ней, протягивая мобильник:

– Я буду на связи.

– Хорошо. – Виктория бросила телефон на кровать, чтобы не выронить из дрожащих пальцев. Как ей сейчас работать? Она даже не сможет уверенно держать перо.

Через секунду Лайэма уже не было в комнате. Хлопнула дверь, и она смутно слышала его шаги, удаляющиеся вниз по лестнице.

Все, что она смогла сказать, – было «хорошо». Хорошо, хорошо, хорошо.

Боже, она была все тем же жалким существом, кротким и покорным. Все, чего она добилась за эти годы, было уничтожено менее чем за минуту. И чем – каким-то поцелуем? Чтобы просто упасть в его объятия и повторять «хорошо»? Это было ужасно.

Почему она не оттолкнула его и не сказала «хватит»? Или, если так хотела его, почему не воспользовалась ситуацией? Не затащила к себе в постель? Почему позволила ему решать за нее?

Может быть, дело было не в нем, может, это просто гормоны? Прошло так много времени с тех пор, как она целовала мужчину. Более года. Ее тело говорило, что ей нужно больше выходить в свет, знакомиться, заводить связи. Просто получать удовольствие.

Она закрыла глаза и собралась с силами. Сейчас она примется за работу, выполнит этот заказ. А потом займется своей личной жизнью.

И никогда больше не увидит Лайэма Уилсона.

Холодный душ. Вот что ей было необходимо. Что-бы взбодриться и, самое главное, чтобы охладить пыл и не позволить мыслям гулять по запретной зоне страстей. Но какая-то ее часть отчаянно нуждалась в позитивных мыслях, так что Виктория уже перебирала в голове ночные клубы, в которые пойдет, как только выполнит заказ. Она отправится туда в ночь на субботу, когда Лайэм будет на свадьбе. В этих клубах будут парни погорячее его.

Лайэм.

Черт, она снова думает о нем. Виктория склонилась над огромным планом рассадки гостей, собираясь вывести на нем очередное, сорок пятое имя. Она почти коснулась пером бумаги, когда зазвонил телефон.

Схватив мобильный, она ответила «профессиональным» голосом:

– Виктория Разерфорд, бюро дизайна.

– Сколько ты уже сделала?

Она крепко сжала телефон, чтобы он не выскользнул из руки. Сердце сжалось еще сильнее. Он всегда был жаворонком.

– Прости?

– Сколько имен на плане рассадки?

– Несколько. Еще не все.

– Сколько?

– Кем ты себя возомнил? – возмутилась она. – Я не должна докладывать тебе.

Лайэм усмехнулся.

– Раньше ты не огрызалась. Я помню, ты делала все, о чем тебя просили. Послушно и беспрекословно. Желая угодить.

– Я немного изменилась с тех пор.

Она выпрямилась и сделала несколько поворотов из стороны в сторону, чтобы размять затекшую спину.

– Сделай несколько упражнений на растяжку, – проинструктировал он.

Она замерла.

– Прости?

– У тебя затекут все мышцы, если ты не будешь регулярно делать перерывы. Прогуляйся по комнате, пока разговариваешь со мной.

Она сразу же наклонилась над столом.

– Я только что сказала тебе, что больше не делаю того, что мне говорят другие.

– Но это для твоего же блага. – По голосу было слышно, что его это развлекает. – Не злоупотребляй своей независимостью. Советы других людей не превращаются автоматически в плохие идеи.

– Ладно, – она стиснула зубы, – мне необходимо немедленно вернуться к работе.

Закончив разговор, Виктория глубоко вдохнула. Она не хотела, чтобы Лайэм звонил и отвлекал ее. Тем не менее часть ее была рада. Та часть ее хотела, чтобы он думал о ней. Страстно желал ее.

Через три часа ее телефон зазвонил снова.

– Время для следующего перерыва, – сказал он, прежде чем она успела представиться.

Виктория прижала кулак к груди, пытаясь успокоить колотящееся сердце.

– Почему ты думаешь, что я не делаю регулярных перерывов?

– Я знаю, на что ты способна, чтобы сделать кого-то счастливым. Я не забыл, как ты всю ночь делала серпантин для матери Оливера, чтобы повесить его в холле.

О господи. Виктория усмехнулась. Она помнила ту ночь. Бесконечные рулоны крепированной бумаги чуть не убили ее. В конце концов появился Лайэм и помог ей.

Он, Оливер и другие пошли в местный паб, чтобы немного выпить. Виктория же предпочла остаться и помочь с приготовлениями к Рождеству. Молодые люди вернулись домой поздно. Оливер, пьяный, пошел, шатаясь, наверх в свою комнату. Лайэм, который был трезв, остался с ней.

Виктория продолжала сражаться с украшениями, пытаясь делать вид, что его нет в комнате. Но Лайэм болтал, легко поддерживая одностороннюю беседу в течение первых пятнадцати минут, пока она не переступила через себя и не захихикала. Тогда они принялись поддразнивать друг друга, обмениваясь остроумными фразами.