Хизер Сноу - Нежный враг

Намного больше ее заинтересовало другое: почему она сходит с ума от желания? Какая элементарная сила заставляет ее физически желать мужчину, которого она не только почти не знает, но и которому не может доверять?

Все дело, конечно, в химии, но почему-то эта химическая реакция не похожа на те, что она до сих пор изучала. Почувствовав, что краснеет, Лилиан глубоко вздохнула, чтобы успокоиться: пусть Стратфорд не злорадствует по поводу того, что вывел ее из равновесия.

Он стоял немного поодаль в группе джентльменов, которые оживленно о чем-то разговаривали. Как и остальные, Стратфорд был без сюртука – приготовился к спортивным соревнованиям, – в желтовато-коричневых бриджах и простой белой рубашке с расстегнутым воротом. Лилиан уставилась на его шею, не в силах отвести глаза.

Да что это на нее нашло! С превеликим трудом она отвернулась и попыталась взять себя в руки. Да, у него голая шея. Ну и что? Глупо было бы ожидать, что мужчины станут соревноваться в борьбе в галстуках.

При ярком свете дня Стратфорд ничуть не казался менее привлекательным, чем ночью. Почему, ну почему из всех мужчин ее так сильно тянет именно к нему? Каковы бы ни были причины, Лилиан не могла не признать, что он произвел на нее более сильное впечатление, чем кто-либо другой из тех, кого она встречала на жизненном пути. И пусть ей все еще хотелось отомстить ему за ночное унижение, не менее сильно она желала разобраться, что будет, если взять и поддаться столь непреодолимому притяжению. Впрочем, этого она никогда не узнает, потому что ни за что не опозорит себя.

Леди Беллшем остановилась возле спортивной площадки – именно там ее подопечные попадали в поле зрения Стратфорда. Вот что значит опыт! Какой точный расчет! И вознаграждение не заставило себя ждать: Стратфорд немедленно отделился от своих компаньонов и направился к ним.

Лилиан едва не поддалась панике: граф, конечно, не сказал тете Элизе, что встретил ее накануне ночью в библиотеке, но вдруг он это сделает сейчас? Что, если он задумал опозорить ее публично? Она обеспокоенно посмотрела ему в глаза, пытаясь угадать его намерения, но граф был воплощением невозмутимости.

– Добрый день, леди Беллшем, мисс Беллшем, – поклонился Стратфорд тетушке и Пенелопе и остановился рядом с Лилиан.

Она неловко переступила с ноги на ногу, необычайно остро ощущая его присутствие. От него пахло мятой и еще чем-то удивительно приятным.

– Мисс Клэрмонт, – сказал граф с улыбкой, устремив на нее взгляд своих ярко-синих глаз, – вы великолепны. И платье вам очень идет.

Следующая его фраза явно не предназначалась для чужих ушей:

– В таком наряде намного легче поймать мужа, чем в том, что был на вас ночью.

Теплое мужское дыхание коснулось ее шеи, и Лилиан почувствовала, что уши ее стали пунцовыми. Она была одновременно смущена и раздосадована. Быть может, он все-таки знал, что накануне ночью она охотилась вовсе не за мужем? Или искренне считает ее такой же безмозглой курицей и действительно одобряет смену гардероба? В любом случае ей следует оскорбиться. Она возмущенно выпрямилась, набрала в грудь воздуха, собравшись осадить наглеца, но ее опередила тетушка:

– О, милорд, вы так любезны! Как это мило с вашей стороны – заметить новый наряд моей племянницы!

Лилиан ничего не оставалось, кроме как очаровательно улыбнуться. Зато через мгновение, когда тетя Элиза немного ослабила внимание, она, чуть подавшись к графу, тихо заметила:

– Жаль только, что ваши изысканные манеры так меняются… в узком кругу.

Улыбка вмиг исчезла с его красивого лица, и он пробормотал:

– Нам надо поговорить.

После этого как ни в чем не бывало он повернулся к тете Элизе:

– Леди Беллшем, могу я пригласить вашу племянницу на небольшую прогулку?

Та аж просияла.

– Конечно, милорд. – Она посмотрела на Лилиан и, будто опомнившись, на всякий случай добавила: – Если, конечно, ты достаточно хорошо себя чувствуешь, дорогая.

Тотчас на мнимую больную в ожидании уставились три пары глаз.

Лилиан очень хотелось сказать, что она вовсе не желает прогуливаться с графом и предпочла бы прогулку с самим дьяволом. Хотя темноволосый и темнобровый граф вполне мог сойти за Люцифера. Неужели все эти разговоры о муже предназначены лишь для того, чтобы она расслабилась и уверилась в его неведении о ее истинных намерениях? Какого черта он хочет ей сказать?

Граф насмешливо приподнял бровь, а Лилиан прищурилась. Он прекрасно видел, что она не желает с ним никуда идти, но не сомневался, что пойдет: ведь не хочет же она, чтобы он заговорил об их ночной встрече.

Стратфорд предложил ей руку.

Тетя Элиза предупреждающе кашлянула: мол, пауза затянулась, – и Лилиан, тихо выругавшись, проговорила:

– Прогулка – это замечательно.

Джеффри взял тонкую руку мисс Клэрмонт и положил на сгиб своего локтя. Сначала она явно намеревалась вырваться, но после некоторого размышления передумала. Тем не менее он физически ощущал ее раздражение.

Он плыл в опасных водах. Прошлой ночью он вел себя недостойно, и у нее были все основания злиться. Джеффри покосился на мисс Клэрмонт… Лилиан. После того как целовал ее, он считал возможным обращаться к ней по имени… хотя бы в мыслях. Она смотрела прямо перед собой – лоб нахмурен, губы сжаты. Если она стиснет их еще сильнее, они станут такими же синими, как муслин, обтянувший ее грудь.

Граф по собственному опыту знал, что разозленная женщина способна на многое. Ее поведение может быть непредсказуемым. А ему не хотелось объясняться с матерью, если Лилиан вдруг решит обвинить его в неджентльменском поведении, – не важно, со свидетелями или без.

Следует признать, его немало удивило, что она до сих пор этого не сделала. Теперь Джеффри намеревался выяснить, собирается ли она что-либо предпринять в этом направлении.

Он накрыл ладонью изящные пальчики на сгибе своего локтя и тихо произнес:

– Мы оба знаем, что причина вашего отсутствия сегодня на завтраке вовсе не плохое самочувствие: вы слишком привлекательно выглядите для больной.

При этом граф ни на минуту не покривил душой: она действительно была великолепна. Нежная кожа светилась, а волосы на солнце блестели словно новенькие медные монеты. Это заметил не только он. К своему большому неудовольствию, он констатировал, что многие мужчины обращают внимание на его спутницу.

Лилиан сначала побледнела, потом у нее на скулах выступили красные пятна, а губы сжались еще сильнее… хотя, по его мнению, это было невозможно. Но прежде чем ее лицо приобрело абсолютно непроницаемое, каменное выражение, на нем что-то мелькнуло… чувство вины – в этом у Джеффри не было никаких сомнений.