Дебора Смит - Счастье за углом

– Ох, ты такой мягкий.

Я обнял ее и слегка прижался к ее паху.

– Нет, я-то как раз твердый.

Она улыбнулась.

Хороший секс уносит нас куда-то. Туда, где тепло и просторно, в рай, наполненный страстью и счастьем. Секс – это (он может и должен быть таким, но на самом деле это редко случается) воссоединение с чем-то бóльшим, чем мы сами. Мужчины трахаются, женщины занимаются любовью. Но мы, мужчины, занимаемся любовью, когда трахаем женщину, которой восхищаемся, для нас это равноценные вещи. В этом мы искренни. Внутри меня есть пустота, которую способна заполнить своим телом только Кэти, и я своим телом делаю ее счастливой, о чем и мечтать не мог.

Той ночью мы лежали нагишом в новой кровати, глядя на летние звезды сквозь большие новые окна, которые уже начинали мне нравиться. Она погладила мои бедра кончиками пальцев.

– В этой кровати можно жить, – прошептала она.

– Согласен, – сказал я.

В первые же дни восстановления кафе Джеб и Бубба вытащили из кучи мусора пузатую чугунную печку. Бабушка отдала ее Дельте много лет назад, и та украшала собой угол главного зала. Члены клуба садовников Тартлвилля с Тутс Бейли во главе взяли на себя заботу о маленькой печке и заново ее отделали. Методисты пожертвовали шесть самодельных кресел-качалок для новой веранды; баптисты, одержимые духом соперничества, в ответ отремонтировали обгоревшее пианино, стоявшее ранее в зале у боковой веранды.

Остальные приносили новые безделушки для стен, торжественно вручая их Пайку как заместителю Дельты. Доска объявлений взамен той, на которой всегда было полно рекламы бесплатных котят, гаражных распродаж и школьных постановок. Старые фотографии и старинная кухонная утварь, обломки корунда с цветными вкраплениями рубинов и сапфиров. Керосиновые лампы, жестяные тарелки и синие эмалированные кофейники. Книги для новой полки обмена и шторы из клетчатого набивного ситца для новых окон. И даже чучело рогатого зайца – вместо того, что жил на полке рядом с кассовым аппаратом.

Скоро у нас были все ингредиенты для замешивания новой порции души этого кафе. Не хватало только повара, который мог приготовить живую веру.

Но она сидела дома, замкнувшись в своем горе.

– Тут должна быть вешалка для квилта, – заметил Томас под жужжание пил и стук молотков. Мы стояли на новой боковой веранде кафе и рассматривали чертежи вместе с Клео, Бекой и Джебом.

– Господи, а ты прав, мы же чуть не забыли, – сказала Клео. – В комнате не будет правильного духа без свисающего с потолка незаконченного покрывала.

Джеб кивнул.

– Я сделаю новую вешалку.

Ко мне обратилась Бека.

– Кэти, ты должна помочь нам с орнаментом. Нужно что-то особенное. Что-то, что поможет нам вернуть Дельту.

– Насколько я понимаю, это значит, что мне придется научиться шить.

Работы над новым квилтом мы начали вечером во дворе. Все расселись в кружок на садовых стульях, разложив на коленях кучки маленьких квадратных лоскутков. Я очутилась между Тутс и Иви, лицом к Клео, Беке, Долорес и нескольким другим женщинам. У больших фонарей порхали ночные мотыльки и летучие мыши. Счастливая Кора вместе с остальной малышней носились вокруг, хохоча и гоняясь друг за дружкой. Местные подростки расположились в тени, притворяясь, что им нет дела до происходящего. Томас устроил под дубами игру в покер. Десятки соседей принесли с собой еду. Тарелки расставили на длинных столах, холодное пиво и сладкий чай остывали в тазиках со льдом. Бэнгер разгуливал вокруг, любовно бодая деревья, сложенные доски и людей. Мы взяли его с собой проведать его бывший дом.

– Что это? – спросил у Коры один из малышей, показывая пальцем на горку кривых и почерневших кусков теста в ведерке, служившем Бэнгеру переносной кормушкой.

– Бисквиты Кэти, – ответила Кора. – Их, кроме Бэнгера, никто не ест.

– Дельта не придет сегодня на наши рукодельные посиделки? – спросила я у Пайка. – Ее не удалось уговорить даже просто посидеть во дворе и получить удовольствие от работы над новым покрывалом?

Он устало покачал головой.

– Она собрала чемодан и уехала сегодня утром в Чаттанугу. В гости к кому-то из моих родичей. Сказала, что не может больше видеть, как все притворяются, будто здесь все по-прежнему.

Тем летом Дельта много путешествовала. Она ни разу не приходила на стройку, а если была вынуждена проезжать мимо, всегда отворачивалась.

Они с Пайком даже возили внуков в круиз к Карибским островам, хотя Джеб сознался, что его мать так и не отпустили воспоминания об утонувших детях.

Вечером Альберта с Мейси устроили импровизированный концерт Лог Сплиттер Герлз.

– Нам нравиться думать, что мы похожи на «Дикси Чикс», – объявила в микрофон Альберта. – Только жестче и без всякой любовной попсы о мужчинах.

Я прикусила язык и благоразумно промолчала.

Бека объявила начало нашего швейного проекта.

– Мы могли бы пойти традиционным путем и сшить покрывало с популярным узором «Крэйзи Пэтч» или «Сэмплер». Но, думаю, в этот раз нам понадобится что-то особенное. Поэтому слушайте все. Сшивайте лоскуты так, как вам нравится, а потом мы соединим их в одно огромное безумное покрывало. Каждый внесет что-то свое, и наш квилт получится по-настоящему уникальным.

Некоторое время я наблюдала, как Долорес раскладывает желтые и зеленые лоскуты.

– Что ты делаешь? – поинтересовалась я.

– Абстрактные желтые розы.

Тутс выкладывала из квадратов ткани зеленые и розовые кляксы.

– А это что будет?

Она улыбнулась.

– Поле для гольфа. А именно пятнадцатая лунка в «Мастерз». Розовое – это азалии.

Иви немедленно рассортировала свои лоскуты по рисунку ткани и принялась изображать некое большое здание.

– Это Ватикан? – спросила я.

– Особняк Билтмор, – пояснила она.

Томас специально возил девочек в Эшвилль посмотреть на это легендарное здание. Все проведенное там время Иви с Томасом обсуждали архитектуру. Иви посмотрела на получившуюся у меня абстракцию.

– А что у тебя?

– Я называю это… церемонией вручения Оскара. Эти лоскуты с мелким рисунком в розочку изображают красную ковровую дорожку. А эти золотисто-голубые, с королевской лилией – места для поклонников.

Я ткнула пальцем в кричаще-фиолетовый квадрат.

– А это Джоан Риверз.

– Ты скучаешь по всему этому? – спросила она. – По красной ковровой дорожке и остальному?

Я могла соврать, но не стала этого делать.

– Да, – сказала я.

Позже, когда я, сгорбившись, работала над своим шедевром, ко мне подошел Томас и мягко положил руки на плечи, изучая мою работу.

– Красная ковровая дорожка и никаких фотографов?

– Ни-за-что.

Он начал массировать мои плечи, словно пытаясь стереть воспоминания о безжалостной камере, снимающей катастрофу.