Кэрол Мортимер - Никаких запретов

– Может быть, если бы ты… Постой! – Он подался вперед, ему в голову пришла одна мысль. Если бы только он обратил на это внимание раньше! – Эва Фостер… – медленно и отчетливо сказал он, – ты ведь фотограф Эй Джи Фостер? – Он пристально посмотрел на нее.

Эва моргнула, выпрямилась, плечи напряженно замерли.

– Откуда ты знаешь фотографа Эй Джи Фостер? – настороженно спросила она.

– Я совладелец и управляющий трех галерей, Эва, – сухо напомнил Майкл, – и работы Эй Джи Фостер я считаю самым настоящим искусством.

– Правда? – На ее щеках появился нежный румянец. Доказывает ли это, что она и есть фотограф Эй Джи Фостер?

– Правда.

Эва не могла не почувствовать удовольствие от похвалы Майкла в адрес ее работы. В конце концов, ее личную неприязнь к семье Д’Анджело не нужно путать с уважением к Майклу Д’Анджело как специалисту, одному из трех братьев, владельцев престижной галереи «Архангел», эксперту, для которого слово «искусство» означало очень многое.

Майкл вдруг встал и протянул ей руку:

– Пойдем со мной.

Эва насторожилась, с опаской глядя на него:

– Куда?

– Пойдем, – твердо ответил он, все еще протягивая ей руку.

Эве совсем не хотелось никуда идти. Очевидно, им с трудом удалось достичь перемирия, учитывая, что Майкл считал Эву вымогательницей и предположил, что его брат Рейф захочет получить опеку над детьми. Но сейчас Майкл вел себя крайне странно.

Она неохотно протянула ему руку, его пальцы сомкнулись вокруг ее изящной ладони. Майкл повел Эву из кухни по коридору в сторону спален.

Майкл открыл дверь в свою спальню и включил свет. Лампы осветили две картины на противоположной от входа стене, остальная комната осталась в полумраке.

Даже так Эва смогла различить, что комната отделана в коричневых и кремовых тонах, на полу ковер шоколадного цвета, на окнах шторы из парчи кремового цвета. В комнате стояла кровать из красного дерева с четырьмя столбиками, застеленная парчовым покрывалом.

Было легко понять, что комната принадлежит Майклу Д’Анджело. На стуле из красного дерева висел костюм, который был на Майкле днем, под стулом стояли начищенные до блеска черные кожаные туфли, на кофейном столике поблескивали золотые запонки.

Эва отпрянула, ей не хотелось входить на его территорию, но высвободить пальцы из ладони ей не удалось.

– Не знаю, что у тебя на уме, но предупреждаю, я не… Что ты делаешь? – возмутилась Эва, когда Майкл подтолкнул ее в спальню. – Майкл?

– Смотри! – Он стоял позади нее, придерживая Эву за плечи, развернув ее к одной из картин, на которые падал свет.

Но то была не картина.

Там, на стене в спальне Майкла, в раме висела большая фотография, которую Эва узнала сразу же, лишь взглянув на работу, потому что автором была она.

На переднем плане была изображена молодая африканка, ее ребенок сидел у нее за спиной, привязанный широкой полоской цветной ткани. На заднем плане и над ней на фоне заходящего солнца виднелась львица. Она лежала на уступе скалы, а возле нее сидел львенок. На небольшой золотистой табличке внизу было написано: «Гармония».

На Эву нахлынули воспоминания, и на глазах появились слезы. Она вспоминала свой последний вечер в Африке. Эва прожила в местном племени около недели, слушала их легенды, сделала десятки фотографий. Но именно это фото молодой женщины с ребенком и львицы с детенышем, которое она сделала перед отъездом, имело для Эвы особенное значение.

Фотография рассказывала о гармонии человека и природы, об их сосуществовании и уважении друг к другу, несмотря на то что иногда кто-то из них погибал.

– У этой фотографии своя история, правда? – тихим хриплым голосом спросил Майкл. Этот снимок всегда оказывал на него сильное впечатление.

Эва внимательно посмотрела на него:

– Откуда ты знаешь?

Он пожал плечами:

– Просто знаю.

Глаза Эвы увлажнились, она кивнула и снова посмотрела на снимок.

– Несколькими неделями раньше эта львица появилась в деревне и загрызла старшего ребенка этой женщины. – Эва говорила тихо, будто громкие голоса могли потревожить молодую мать или львицу. – Мужчины этого племени выследили львицу, но ее не тронули, а убили одного из двоих ее детенышей.

Они решили таким образом достичь равновесия. Если у львицы будет только один детеныш, она не будет так голодна и не станет снова нападать на их деревню. – Эва покачала головой. – Я часами говорила с этой женщиной. Пусть она горько оплакивала своего малыша, но совсем не держала зла на львицу за то, что та хотела прокормить свое потомство, и, как видишь, женщина ее совсем не боялась. Она просто приняла равновесие…

– Гармонию, – тихо сказал Майкл.

Эва сглотнула:

– Да. Не думаю, что я смогла бы быть такой… понимающей, если бы у меня отняли кого-то из близнецов.

– Понимаю, – ответил он, осознав, что с появлением племянников в жизни Эвы ее взгляды сильно изменились, – но тогда ты смогла передать совершенное принятие этой матери в твоей фотографии.

Эва тихо вздохнула:

– Я… Откуда у тебя этот снимок?

– Я заполучил его, как и любой другой счастливчик получает редкие фотографии. Эту я купил на выставке Эй Джи Фостер в Лондоне полтора года назад, – с глубоким чувством удовлетворения ответил Майкл. Он хорошо помнил, как именно эта фотография привлекла его внимание, и твердо решил купить ее.

Откуда ему было знать, что с автором этого снимка он познакомится при таких необычных обстоятельствах?

– Тебя не было в галерее тем вечером? – Если бы Эва была там, то ее обязательно бы представили Майклу, а учитывая, как сильно его влекло к ней сейчас, можно только догадываться, чем бы закончилось их знакомство.

Она едва слышно вздохнула:

– Нет. Я… Той ночью погибли мои родители, попали в аварию. – Она покачала головой. – Они ехали на выставку, а другая машина проехала на красный свет, было лобовое столкновение. Они умерли на месте. После такого выставка уже не была хоть сколько-нибудь важной.

– Боже… Мне так жаль.

Судьба безжалостно вмешалась, не дав им встретиться в тот вечер.

– Это была моя первая и последняя выставка, – с грустью сказала Эва.

– Почему?

На ее губах появилась печальная улыбка, она пожала плечами:

– Вмешались жизнь и, как видишь, смерть.

Майкл кивнул:

– Ушли твои родители, родились близнецы, не стало твоей сестры.

– Да.

– Ты говорила, тебя не было в стране, когда Рейчел узнала о беременности…

– Я была в Тибете.

– Работала над новой выставкой?

– Да, – вздохнула она.

– Но выставка так и не состоялась.

– Нет, не состоялась. – Эва все еще хранила фотографии в памяти камеры, но у нее не было ни времени, ни желания работать с ними с тех пор, как она вернулась в Англию.