Фиона Бранд - Прекрасная мстительница

Он был влюблен в нее с тех пор, как ей было девятнадцать, и лишь прямой запрет Марио положил конец их отношениям.

И она любила его. Иначе не сбежала бы сейчас.

Да, он любил ее и, страшась этого, подавлял нежные чувства, думая лишь о сексе. Но теперь ничто для него не имело значения – только Ева и их ребенок. Он должен быть с ними – если она ему позволит.

Он вспомнил свой давний разговор с Марио – и похолодел. Марио сказал, что Еве нужна защита. От чего? Марио не дал ему четкого ответа. Он полагал, что речь шла об эмоциональной защите. Но что, если ее требовалось защищать от чего-то – или от кого-то – еще?

Он быстро прошел в кухню, взял телефонную трубку и набрал номер Габриэля. Тот ответил после второго гудка. Кайл коротко сообщил ему, что Ева сбежала:

– Она беременна. Она знает, что я не хочу детей. Она скрылась, Гейб. Она хочет развестись и оставить наследство банку.

– Гм… Продолжай.

– Я говорил с Марио незадолго до его смерти. У Евы был отчим. Он ограбил ее мать перед тем, как она умерла. И пытался шантажировать Марио. Там было что-то про медицинские проблемы, хотя Марио не вдавался в подробности. Мне нужно больше узнать о прошлом Евы. Наверное, мне понадобится доступ в банковский сейф Марио.

– Ясно. Встретимся в банке через полчаса.

Кайл повесил трубку и тут же вновь набрал номер Евы. Ответом ему стали длинные гудки: она не брала трубку. Он оставил сообщение на автоответчике, умоляя ее позвонить ему. Затем он позвонил детективу Хиксу, расследовавшему ограбление Евиного дома. Тот рассказал, что у них уже есть подозреваемый, и, более того, Ева сообщила им, что этот человек продолжает преследовать ее. Кайл до боли сжал челюсти. Хикс отказался назвать имя подозреваемого, но он готов был биться об заклад, что речь идет о ее отчиме.

Габриэль с мрачным видом проводил Кайла в помещение с личными ячейками клиентов. В сейфе Марио лежали фамильные драгоценности и множество бумаг. В их числе было свидетельство об удочерении Евы, а также множество инвестиционных контрактов. На самом дне Кайл обнаружил конверт, адресованный Марио, а в нем – медицинские справки Евы.

– Бинго, – тихо произнес Кайл.

Он начинал понимать, что имел в виду Марио, говоря, что Еве нужна защита. Ева была носителем генетического заболевания. Кайл не знал его возможных последствий, но был уверен, что к концу дня все узнает.

Из найденного в стопке бумаг отчета психолога Кайл узнал, что в четырнадцать лет Ева добровольно ушла от матери и ее мужа-мошенника, чтобы обрести надежду на будущее, которой у нее не было в родной семье.

У Кайла заныло в груди. Он начинал понимать, почему она оставила его. Нет, она не сбежала. Она бросила все, что имела, на алтарь их брака, в надежде завоевать его любовь. Ее отъезд означал, что она потеряла надежду.

Он сможет вернуть ее только чудом.

В течение следующих двух недель Кайл искал ее по старым адресам, но так и не смог обнаружить ее следов. Но он знал, что найдет ее. Это был лишь вопрос времени. Она беременна его ребенком, а значит, ей придется обращаться к врачам. Но самое главное, в ближайшие недели ей придется пройти тест, чтобы узнать, затронуло ли ребенка ее генетическое заболевание. Он предпочел бы найти ее иным способом, но у него не было выбора.

Прошло два месяца. Ева ехала из снятого ею уединенного коттеджа на встречу с врачом. На ней было просторное платье из мягкого хлопка и легкий жакет. Удобство одежды теперь было для нее немаловажно: ее фигура заметно пополнела.

Сворачивая на шоссе, она заметила съехавший следом серебристый седан, ехавший за ней от самого поселка. Мысль о том, что Кайл все-таки обнаружил ее, заставила ее вздрогнуть. Но она тут же отмела ее: такая настойчивость означала бы, что она ему небезразлична, а в это она не верила. В конце концов, это было шоссе номер один, которое вело к Окленду, крупнейшему городу Новой Зеландии, и большинство машин следовали в том же направлении.

Через полчаса она припарковалась у клиники и, войдя в здание, поднялась на лифте на нужный этаж. Она долго думала, стоит ли делать тест до рождения ребенка, и в конце концов решилась. Чем скорее, тем лучше. Она все равно будет любить своего ребенка всем сердцем. Если результат будет печальным, ее сердце будет разорвано в клочья, но… она справится.

Ждать пришлось долго, и ее нервы натянулись до предела. Встав со стула, она подошла к кулеру и налила себе стакан воды. Поскорее бы! Чем быстрее пройдет анализ, тем скорее она сможет уехать из Окленда, где она рискует неожиданно встретиться с Кайлом.

Она успела сделать несколько глотков, когда дверь приемной распахнулась, и Ева, взглянув на посетителя, застыла, пораженная. Кайл, в темном костюме и белоснежной рубашке с синим галстуком, подошел к ней.

– Как ты меня нашел?

– Я знал, что ты беременна и что тебе придется встретиться с врачом, и поэтому нанял сыскное агентство, выяснившее, где и когда ты будешь на приеме.

– Ты следил за мной!

– Да. Я долго тебя искал и, когда нашел, решил больше не рисковать. – Он подошел к ней вплотную, и она заметила, что под его глазами легли черные тени, какие бывают от бессонницы. – Я знаю, почему ты сбежала.

Смяв стаканчик и выбросив его в корзину, она изобразила на лице улыбку:

– Я беременна. А ты говорил, что не хочешь детей.

– Я говорил многое, о чем сейчас жалею. Выслушай меня, пожалуйста.

Сердце ее бешено забилось. Быть может, он хочет начать все сначала?..

– Ты знаешь, как я хотел тебя. Я просто сходил с ума. Но я не мог и не хотел измениться, пока не потерял тебя. Габриэль, наверное, решил, что я псих. И самому мне так казалось.

В двух словах он рассказал ей о том, что обнаружил в сейфе у Марио.

– Значит, ты знаешь о моей болезни, – медленно проговорила она.

– И знаю, что мы можем потерять нашего ребенка.

«Нашего ребенка»! Ева метнула на него яростный взгляд:

– Но ты не хотел беременности. Для тебя была невыносима мысль о том, что у тебя будет ребенок. Особенно, если он может умереть.

– Была. В прошедшем времени.

– Что ты имеешь в виду? – Еву охватила безумная надежда. – Я знаю, что перед свадьбой ты ездил на кладбище…

– Я ездил попрощаться. Я совершил ошибку по отношению к тебе и к ребенку. Да и насчет себя я ошибался. Я думал, что не смогу излечиться. И все-таки смог. Просто на это понадобилось время.

Ева положила руку на живот:

– Но этот ребенок может умереть.

– Я знаю, – просто сказал он. – Но то, что у нашего ребенка могут быть проблемы со здоровьем, пусть даже очень серьезные, меня не смущает.

Наконец она его поняла. Кайл не просто обвинял себя в смерти жены и ребенка. И это чувство вины было столь глубоким, что он считал себя не заслуживающим любви и отцовства.