Джорджетт Хейер - Воспитание чувств

– Ни за что! – заявил его светлость, демонстрируя полное отсутствие галантности.

– Не льсти себе, думая, будто я ответила бы согласием! – парировала мисс Милбурн. – Ты мне столь же безразличен, как и Северн! Нет, пожалуй, не совсем так, но почти!

– Хотел бы я знать, кто тебе небезразличен! – сказал Шерри.

Она отвернулась и, пряча лицо, произнесла:

– А я-то думала, ты знаешь. Но если нет – я рада.

– Джордж? – Видя, что мисс Милбурн не спешит отвечать, виконт добавил: – Вот это да! Джордж настолько обиделся на тебя, что в последнее время с ним нет никакого сладу. Того и гляди, шею себе свернет. Оставалась бы ты в Лондоне, Белла!

– Нет, – ответила она. – Я и мечтать об этом не смею. Джордж может думать обо мне, что хочет: я еду в Бат с леди Шерингем.

– Да неужели? Это же богом забытое место: я, например, его терпеть не могу! – Виконт вдруг оборвал себя на полуслове, нахмуренные брови сошлись в ниточку над переносицей, а в глазах появилось отсутствующее выражение. – Бат! Когда я в последний раз вспоминал эту дыру? Говорил, что мне придется поехать туда, если… Господи милосердный, почему же я не вспомнил об этом раньше? Бат – пансионат – гувернантка! Вот что она сделала, маленькая идиотка, негодница этакая! Мой Котенок! Какая-то чертова семинария на площади Куин-сквер, готов заложить голову, где ей приходится вкалывать как проклятой за пригоршню… Передай моей матери, что я с превеликим удовольствием сопровожу ее в Бат, но она должна быть готова выехать завтра!

– Шерри! – ахнула мисс Милбурн. – Ты полагаешь, Геро там?

– Полагаю! Я в этом уверен! Не будь я таким тупоголовым болваном, я бы вспомнил об этом еще несколько недель назад! Вот что я тебе скажу, Белла: если мы не хотим окончательно испортить моей матери настроение, то давай ничего не говорить ей. Пусть ее светлость думает, что тебе удалось убедить меня: мне, в общем-то, все равно, однако она может изрядно попортить нам кровь, если все пойдет не так, как ей хочется. А ведь ты будешь вынуждена сидеть с ней в одном экипаже целых два дня (потому что она ни за что не согласится проделать весь путь за один!), и ее бесконечные обмороки покажутся тебе весьма утомительными.

Дав Изабелле на прощание этот разумный, пусть и неблагодарный, совет, его светлость, подхватив свое пальто и шляпу, вышел наружу, торопясь сделать приготовления для немедленного отбытия из города.

А Геро тем временем гостила у леди Солташ в Аппер-Кэмден-Плейс. Поначалу величественная и острая на язык пожилая дама внушала ей панический страх, но вскоре девушка успокоилась и, попривыкнув, избавилась от своей застенчивости. Ее заботам был поручен мопс, которого ду́хи предков еще не призвали к себе. Помимо расчесывания ужасно хрипящей животины и выгуливания ее на поводке, девушка играла в криббедж с хозяйкой, читала ей газеты и сопровождала в Большую Питьевую галерею либо Зал собраний, где ее светлость была подписчицей в Игральной и Читальной залах.

Геро сняла с пальца обручальное кольцо и вернулась к своему девичьему имени, чем заслужила одобрение леди Солташ. Поначалу ей было нелегко вновь научиться откликаться на «мисс Уонтедж», а когда леди Солташ взяла девушку с собой на один из костюмированных балов в Новом Зале собраний, она попала под перекрестный огонь недоуменных взглядов, машинально направившись к местам, предназначенным для замужних дам. Но эта небольшая оплошность была изящно заглажена, и, как только ей представили церемониймейстера, засвидетельствовавшего свое одобрение молодой протеже леди Солташ, социальный статус Геро получил комфортное подтверждение. Впрочем, она не придавала подобным вещам никакого значения и предпочла бы вести уединенную жизнь затворницы, заручившись позволением леди Солташ. Но почтенная дама ни в грош не ставила затворниц, поэтому дала девушке здравый совет – не повторять ошибки, выставляя свои чувства напоказ.

– Имейте в виду, милочка, – сказала леди Солташ, – нет ничего более унылого и утомительного, чем вид особы, без конца оплакивающей собственную судьбу. Помните, ваши страдания не интересуют ближнего ни в малейшей степени! Нет более бессмысленного занятия, чем отгораживаться от мира только потому, что вам взбрело в голову, будто ваше сердце разбито. Отчего это у вас вытянулось лицо? И не вздумайте подавлять вздохи – ничего не может быть вульгарнее!

Геро пообещала, что постарается выглядеть веселой и жизнерадостной, но заметила, как нелегко улыбаться, когда на сердце лежит печаль.

– Вздо-о-ор! – пропела в ответ леди Солташ. – Когда у вас будет не меньше причин, чем у меня, рассуждать о своей несчастной судьбе, милочка, тогда можете начинать стенать и жаловаться, но поверьте, дорогая, сейчас вы об этом ничего не знаете и вряд ли вообще когда-либо узнаете. Судя по тому, что вы мне тут рассказывали, вам совершенно не из-за чего разыгрывать мелодраму. Я знаю Энтони вот уже двадцать лет, поэтому могу с уверенностью заявить: вы поступили с ним абсолютно правильно. Смею предположить, сейчас он волосы на себе рвет в отчаянии!

– Но мне никогда не хотелось, чтобы с ним случилось несчастье или другая беда! – потерянно воскликнула Геро.

– Очень может быть. Вы маленькая глупышка, милочка. Выясняется, у моего внука гораздо больше мозгов, потому что он как раз хочет, чтобы Энтони изрядно понервничал.

– Этого нельзя допустить! Это будет хуже, чем все остальное вместе взятое! – в отчаянии вскричала Геро.

– Глупости! Мальчику давно пора научиться думать собственной головой, чего он в своей жизни еще никогда не делал. Знаете, милочка, не побоюсь признаться, что ваш рассказ меня приятно удивил. Очевидно, Энтони заботился о вас в меру своих сил, а этого я никак не ожидала от молодого человека, привыкшего не считаться ни с чьими интересами, кроме своих собственных. Смею предположить, все это время он был влюблен в вас, даже не подозревая об этом. Так что разлука с вами, несомненно, пойдет ему только на пользу.

Геро, с надеждой уставившись на нее, спросила:

– Вы действительно так считаете, мадам? Быть может, вы не до конца отдаете себе отчет в том, что он женился на мне только потому, что Изабелла Милбурн отказалась принять его предложение руки и сердца?

– Не желаю более слышать об этой самой мисс Милбурн! Мне она представляется лишь очередной пресной, унылой девицей, которую только сейчас и могут принять за красавицу! Вот в мое время… Впрочем, к делу это не относится! Я буду очень удивлена, если выяснится, что Энтони питает к ней хотя бы малейшую привязанность. Рано или поздно, помяните мое слово, мы увидим, как он примчится сюда в поисках вас, и, говорю вам откровенно, дитя мое, если вы намерены предстать перед ним убитой горем, то я заранее умываю руки! С мужчинами так обращаться негоже. Капелька ревности пойдет мальчику только на пользу: он был уж слишком уверен в вас! Должна сказать вам, милочка, эти Верельсты все одним миром мазаны! Совсем вот как мой мопс! Если никто не выразит желания покуситься на его косточку, то, ставлю десять против одного, он и сам на нее лишний раз не взглянет. Но стоит вам коснуться ее хоть пальцем, как тут же выясняется – она нужна ему более всего на свете, и он зарычит, и оскалит зубы, и ощетинится, и будет охранять ее, как самое драгоценное сокровище! Если Энтони приедет сюда на поиски вас, я намерена показать ему, что вы живете в свое удовольствие и прекрасно обходитесь без него.