Джейд Ли - Развлечение для настоящей леди

Фантину подобное поведение сбивало с толку. Ее мать никогда не была такой… по-матерински заботливой.

– Нравится?

Фантина проследила за жестом Шарлотты, увидела три изысканных повседневных платья, разложенных на огромной кровати. Первое было однотонным, ярко-желтого канареечного цвета, остальные два – с узорами (розовое с лавандовым и зеленое с золотым).

– Боюсь, они будут вам немного велики. Я чуть выше вас, но придется довольствоваться этими, пока мы не купим для вас что-нибудь другое.

– Для меня? – эхом повторила Фантина.

– А чему вы удивляетесь? Нельзя выходить в свет в моих старых платьях.

– В свет? – До этого момента она совершенно забыла, что Маркус планировал в этом сезоне ее дебют в высшем обществе. Она больше думала о том, чему ей придется научиться и как она разыщет таинственного Фиксу.

Леди Шарлотта нахмурилась, скрестила руки на груди, и Фантина изо всех сил постаралась сохранить спокойствие.

– Что вам сказал Маркус? – спросила Шарлотта.

Фантина глубоко вздохнула, пытаясь собраться с мыслями.

– У Маркуса много странных идей, миледи.

– Можете звать меня просто Лотти. Я чувствую себя неловко, когда ко мне постоянно обращаются «миледи» и «ваша светлость».

Фантина недоуменно уставилась на собеседницу, мысли путались.

– Вы не хотите, чтобы я называла ваш титул? – Фантина растерялась. Любой аристократ настаивал на том, чтобы к нему обращались, указывая титул. Любой, включая Маркуса, именно поэтому, разумеется, она и зовет его только по имени.

– Боже, – продолжала леди Шарлотта. – У вас на ногах ужасные синяки. Может, стоит позвать врача?

– Из-за синяков? – смутилась Фантина.

– Мой доктор будет здесь в мгновение ока.

– Нет. Нет, спасибо. – Фантина покачала головой, мысли продолжали лихорадочно мелькать в ее голове. «Доктора, – пребывая в оцепенении, думала она, – а не хирурга». Доктора – для высшего сословия. Таких, как она, лечат хирурги-коновалы.

– Одевайтесь, – мягко поторопила Шарлотта. – Нельзя стоять в одной сорочке. Померяйте ярко-желтое.

Не успела Фантина и глазом моргнуть, как уже натягивала платье из тончайшего шелка. Первый раз такой мягкий материал касался ее кожи, однако ей оставалось только неуклюже переминаться с ноги на ногу и смотреть на платье.

Последний раз она касалась чего-то похожего еще в школе. И неожиданно ожили ее воспоминания – все жестокие колкости, все резкости. Она не хочет переживать это еще раз. Не сможет.

– Это ошибка, – произнесла она и потянула за юбку, пытаясь ее снять.

Но леди Шарлотта убрала ее руки.

– Дайте мне минутку, я застегну на спине пуговицу.

В душе Фантины росла тревога. Не следовало сюда приходить. Маркус сбил ее с толку, заставил согласиться приехать в этот дом вопреки здравому смыслу. Она принадлежит миру трущоб, и не стоило вытаскивать ее из того единственного места, в законах которого она разбиралась.

– Наверное, мне лучше уйти, – сказала Фантина, забрасывая руки назад, чтобы расстегнуть пуговицы. – Спасибо большое за все, что вы для меня сделали. Если вы вернете мне мою одежду, я тут же уйду.

– Ой! – воскликнула Шарлотта. – Но Маркус приказал ее сжечь.

Фантина обернулась, руки безвольно упали вдоль тела.

– Он сжег мою одежду?

– Да… – после паузы призналась она. – Честно говоря, он лично проследил за тем, чтобы ее немедленно сожгли, и предупредил, что вы будете злиться.

– Что верно – то верно! – произнесла Фанни, перестав следить за собой и перейдя на кокни. – Он права не имел!

– Знаю. Именно поэтому он так и поступил.

– Чертов аристократишка! – Фантина скрестила руки на груди, обернулась, пристально посмотрела в огонь, как будто ожидала найти в пламени ответы на свои вопросы или, по крайней мере, успокоить нервы. Нервы не успокаивались. Думалось только о том, что Маркус сжег ее одежду.

– Чертов аристократишка, грязный и своевольный, – пробормотала она. И чихнула, несмотря на разожженный камин: из-за мокрых волос ей было холодно. – Он сжег мою одежду, чтобы я не могла никуда уйти. Ему прекрасно известно, что в вашей одежде я не могу появиться в трущобах. Буду там как белая ворона.

Она услышала шорох платьев, когда леди Шарлотта шагнула к ней.

– А почему вы хотите туда вернуться?

– Потому что там мой дом, – отрезала Фантина. Она не сразу сумела взять себя в руки и, когда справилась с этим, пожалела о своей грубости. Как бы там ни было, леди Шарлотта ни в чем не виновата. Эта женщина была с ней по-настоящему добра. Она не заслужила того, чтобы Фантина выплескивала на нее свое недовольство.

Фантина обернулась, попыталась извиниться.

– Пожалуйста, простите меня. Ваш брат вывел меня из себя. Вы были так добры, я никоим образом не хотела вас обидеть.

Женщина улыбнулась теплой дружелюбной улыбкой, которая не вязалась с ее словами.

– Но все равно обидели, – констатировала она. – Похоже, вы не хотите, чтобы я выводила вас в свет.

– Я вообще не хочу выходить в свет, – грубо ответила Фантина, пряча свою неуверенность за резкостью. – Но, по-видимому, ваш брат думает…

– Да, мой брат, думает иначе, – перебила ее леди Шарлотта. – Мы заключили с ним сделку: я вывожу вас в свет, а он остается у меня в долгу. Сначала я подумала, что это нечестно, но я уже начинаю понимать, что ошиблась. Знаете, я буду пристально наблюдать за вами.

Фантина тут же ощетинилась, почуяв подвох.

– Мне няньки не нужны!

– А я и не собиралась становиться вашей нянькой. Хочу узнать, что вы сделали с моим братом. А это можно выяснить только путем наблюдения. Мне кажется, что вы нашли к нему какой-то особый подход.

– Я всего лишь стукнула его по голове, когда он это заслужил, – не подумав, ответила Фантина. Таким образом она выплеснула часть едва сдерживаемого раздражения.

– Ох! – воскликнула леди Шарлотта. – Я же говорила, особый подход. Надо и мне им когда-нибудь воспользоваться.

Фантина нахмурилась.

– Не понимаю.

Леди Шарлотта улыбнулась в ответ.

– Бентли сказал мне, что Маркус сегодня громко смеялся. Мы решили, что он либо рассказывал анекдот, либо влюбился в юную кокетку. А сегодня утром он улыбался мне.

– И это необычно?

– Крайне необычно. Мы с мамой голову ломали, пытаясь выяснить причину такой перемены. А сегодня я нахожу ее в буквальном смысле на своем крыльце.

Фантина покачала головой и выставила вперед руки, как будто защищаясь.

– Нет-нет, миледи! Я в этом не виновата! Когда мы познакомились, Маркус был высокомерен, заносчив и совершенно не мог держать себя в руках. Не моя вина, что вы этого не замечали.

– Ну, его высокомерие и заносчивость всем известны. Мне хочется лишь знать, когда он перестал держать себя в руках…