Дженнифер Доусон - Что это за игра?

Грейси прислала ему сообщение, что будет у него через десять минут. Это было десять минут и пятнадцать секунд назад, и Джеймс мог только сидеть в тягостном молчании и смотреть, как на часах движется секундная стрелка. Это и есть то, что называют всепоглощающей страстью? Эта странная смесь неудобства и опьянения?

Джеймс забарабанил пальцами по подлокотнику кресла, не сводя взгляда с часов.

Тик-так. Тик-так. Тик-так.

Динь-дон.

Джеймс вскочил с кресла, бросился к двери и резко распахнул ее. Наконец-то Грейси стояла перед ним. Он только и мог, что смотреть на нее, пожирая ее взглядом. На ней был черный тренчкот, волосы она собрала в хвостики по бокам головы. Джеймс раньше не видел ее с такой прической, но она выглядела очень мило. В руках она держала свои фирменные розовые коробки с выпечкой, большой стакан попкорна и, судя по виду, дивиди-диск. Грейси широко улыбнулась:

– Я здесь.

– Да, ты здесь.

Слава богу. Джеймс не мог наброситься на нее, когда ее руки были заняты всякой всячиной, он взял у нее всю груду и аккуратно положил на столик в холле. Потом снова повернулся к Грейси и протянул к ней руки. Но она жестом остановила его. На ее лице появилось странное выражение, при виде которого Джеймс замер на месте. Она подняла на него глаза и захлопала ресницами.

– Джимми, спасибо, что пригласил меня сегодня вечером в гости.

«Джимми?»

И без того уже наполовину обезумевший от желания, Джеймс совсем растерялся, он только и мог, что оторопело моргать.

– Что?

Грейси подошла к столику, взяла диск, лежавший между коробкой с выпечкой и стаканом попкорна, и протянула Джеймсу.

– Я давно хотела посмотреть это кино, но говорят, оно слишком страшное, чтобы смотреть в одиночку.

Джеймс взял диск. «Хэллоуин». Он наконец понял, в чем дело. Осознание подействовало на него как удар под дых. Грейси дарила ему его фантазию, ту самую, о которой он ей рассказал в первую ночь, когда они говорили по телефону. Он посмотрел на нее, она одарила его хитрой улыбкой, а потом надула перед его носом розовый пузырь жевательной резинки. Когда пузырь лопнул, она втянула жвачку обратно между блестящих губ и поставила руки на пояс тренчкота.

– Надеюсь, ты будешь вести себя как порядочный джентльмен, хоть мы и одни.

– Грейси…

Голос Джеймса охрип от эмоций, которые он не мог даже начать обдумывать.

Грейси развязала пояс и дала плащу соскользнуть с ее плеч.

– Я хорошая девочка, так что ты должен мне пообещать, что не будешь касаться меня ниже талии.

Грейси стояла перед ним, одетая в красный с белым костюм болельщицы, который в любой школе просто бы запретили. Топ едва прикрывал грудь, а юбка была такой короткой, что целовала округлости ее попки. На ней были белые спортивные тапочки – Джеймс помнил такие со времен, когда был подростком, – но она еще и сымпровизировала, дополнив обувь спортивными носками до бедер. Будь Джеймс послабее, он бы просто упал на колени, но он только таращился на Грейси с открытым ртом. Может, он попал в рай? Или в ад? Он откашлялся, прочищая пересохшее горло.

– Ты в таком виде вела машину?

Она посмотрела на него телячьим взглядом.

– У меня не было времени переодеться после тренировки.

Его грудь сжалась, а мужское естество обратилось в сталь.

– Ты ведь шутишь?

Она провела руками по микроскопической юбке.

– Абсолютно не шучу.

– Грейси, я к тебе не прикасался три чертовых недели.

Еще одна ослепительная улыбка.

– Мы можем друг друга трогать, но только не ниже талии. Я вместе с нашей командой болельщиц давала обет целомудрия.

Джеймс был всего лишь человеком, а человеческое терпение имеет пределы. Он зарычал и метнулся к ней, но она порхнула в сторону, ее юбка взметнулась и стали видны красные трусики в тон наряду.

– Если я не могу тебе доверять, мне придется уйти домой. Я дала маме обещание.

– Будь разумной.

– Джимми, где твоя самодисциплина?

– Я ее растратил три недели назад.

Джеймс с трудом узнавал собственный голос. Грейси схватила диск и открытой ладонью прижала его к груди Джеймса.

– Я хочу, чтобы у тебя это было. Позволь мне это сделать. – Она приподнялась на цыпочки и придвинулась к нему ближе, опьяняя его своим легким чистым ароматом, немного цветочным, немного ванильным, как ее пирожные. Ее губы коснулись его уха. – Ну, пожалуйста.

Джеймс застонал.

– Ты меня убиваешь.

Она царапнула зубами его челюсть.

– Так и было задумано.

– Ну хорошо, но сначала я тебя поцелую по-настоящему, и мои руки опустятся ниже талии.

Грейси рядом с ним поежилась, и в это мгновение Джеймс понял, что ее желание так же велико, как его.

– От этого будет только труднее, но я подарю тебе твою фантазию.

– До финальных титров.

Он прикусил мочку ее уха.

– Договорились.

Джеймс набросился на ее рот. Диск упал на пол. Поцелуй в одно мгновение стал жарким, лихорадочным, жадным. Его язык сплелся с ее языком, и из его горла вырвался низкий рокот. Она выгнулась ему навстречу и обвила его руками. Его руки были повсюду, спустились вниз по ее спине, погладили ее ягодицы. Он напирал на нее, заставляя пятиться, и в конце концов прижал к стене. Что-то со звоном упало на пол, потом послышался звук бьющегося стекла, но Джеймс ни на что не обращал внимания, поглощенный ее ртом. Ему всего было мало, хотелось быть еще ближе. Грейси качнулась к нему. Поскольку с ее грудями ему предстояло играть следующие два часа, сейчас он пропустил их и прижал ладонь к прикрытому хлопковой тканью холмику волос внизу ее живота, потом потер основанием ладони самое чувствительное место. Грейси тихонько ахнула и прижалась к его руке. Еще никогда в жизни Джеймс не был настолько охвачен желанием. Пожирая ее рот, он чувствовал себя сумасшедшим. Он одной рукой захватил оба ее запястья и прижал их к стене над ее головой. Она застонала, ее голова стукнулась о стену. Джеймс просунул пальцы под ее трусики и прошептал в ее губы:

– Малышка, ты уже такая мокрая, как же ты собираешься продержаться?

Он обвел пальцем круг вокруг ее чувствительного бугорка. Грейси вскрикнула и прохрипела:

– Не знаю как, но я продержусь. Боже, как же хорошо ты делаешь!

Он ввел палец в ее горячий тугой центр и толкнул внутрь. Еще раз. И еще. И еще.

– Вот так?

– Да, Джеймс!

Она поцеловала его с несдерживаемой страстью, так что ему стало не хватать воздуха и все его тело заныло от желания. Грейси застонала и оторвалась от него.

– Это будет пыткой.

Джеймс обнял ее и последний раз погладил ее ягодицы.

– Это твоя игра.

Грейси поежилась.

– Я эту игру планировала неделями. Не испорть ее.

Джеймс погладил пальцем ее щеку и потер подушечкой большого пальца ее припухшие губы.