Дэни Коллинз - Ты в моем сердце

– О-о, пожалуйста, опиши своему папе, что именно ты чувствуешь.

Нет, Эммет не собирался выслушивать подробности ее семейной драмы. Но как бы то ни было, Лили не собиралась пересказывать ее чужому человеку. Эммет был настроен решительно.

– Что… – Она боялась спросить. – Что ты сказал о выселении?

Он скрестил руки на груди:

– Я сделал владельцу твоего дома предложение, от которого он не смог отказаться. Естественно, при условии, что твоя квартира освобождается немедленно.

Лили сжала руки:

– Ты не можешь так со мной поступить!

– Твои вещи уже выносят из квартиры.

– Куда?! – воскликнула она.

– Думаю, в одну из камер хранения на окраине города, – предположил он, равнодушно пожав плечами.

– Ты… – Лили трясло, она покачала головой. – То есть ты хочешь сказать, что мою маму сейчас куда-то везут, а я даже не знаю, куда именно?! Да что ты за человек! Существуют законы!

Он нахмурился:

– Что ты сказала?

– Прах моей матери хранится у меня дома. Нельзя так вольно обращаться с такими вещами!

От волнения на глаза Лили навернулись крупные слезы. Она смахнула их. Нехватка денег, отсутствие жилья, необходимость начинать что-то с нуля… Все это ей приходилось делать не впервой. Но потерять прах матери… Этого она просто не сможет перенести. Сколько времени ей понадобится, чтобы вернуться в Вирджинию, чтобы спасти ее?

– Я позвоню, – сказал Эммет.

Лили поняла, что все это он спланировал еще вчера, до того как они поцеловались. Этот человек режиссировал чудовищный сценарий, распорядился вывезти ее вещи и прах матери из ее дома, а затем еще и переспал с ней.

По всей видимости, презрение отразилось на ее лице.

– Обязательно, – заверил ее Эммет, оглядываясь, будто ища телефон.

– Ты позвонишь, – повторила она. – Какой ты заботливый!

– Ты хочешь, чтобы я это сделал или нет? – Его глаза недобро сверкнули.

Лили была готова разорвать Эммета на части голыми руками.

– Я сама позвоню. – Ее плечи начали дрожать от бессильного гнева. – И сама позабочусь о ней. Как всегда это делала. Я вернулась в тот дом только ради нее, но отец отказался отдавать мне ее прах, если я не устрою помпезные похороны на правительственном уровне. Именно в тот момент и были сделаны те фотографии, которые ты увидел. Думаешь, ты первый, кто отравляет мне жизнь? Эммет, не будь таким самоуверенным. Ты просто очередной мерзавец в моей жизни!

– Лили, я обязательно прослежу, чтобы…

– Только друзья зовут меня так. Отныне я для тебя Шанталь.

Она вышла из комнаты и спустилась по лестнице. Все вокруг плыло у нее перед глазами из-за слез.

Лили услышала, как Эммет снова позвал ее, но она даже не удостоила его взглядом. Босые ноги жгли нагретые каменные плиты, но она почти не чувствовала боли. Ей хотелось как можно скорее уйти из этого дома.

Три недели спустя в Нью-Йорке Эммета все еще мучила совесть. Последние слова Лили о том, что он был всего лишь еще одним из мерзавцев, отравляющих ей жизнь, звенели в его голове.

Поначалу Эммет думал, что она, поняв, что ее план раскрыт, просто пытается выкрутиться. После восхитительного секса он был слишком зол на себя и не испытывал к ней никакой жалости.

Но то что Лили рассказала о матери, его немало взволновало. Свою мать он помнил плохо. Она была тихой, незаметной женщиной, с голосом, наполненным сожалением. Она обещала забрать его обратно и приложила много сил на то, чтобы вернуть опеку над сыном, но смерть помешала ей осуществить задуманное. Эммет же узнал об этом слишком поздно.

Он решительно отвернулся от тех болезненных воспоминаний, но не мог сосредоточиться на делах. Работа всегда была действенным способом, чтобы убежать от ненужных мыслей.

Эммет вышел из-за стола, чтобы посмотреть на Центральный парк, вид которого открывался из его окна. По крайней мере, с прахом Пейшнс действительно ничего не случилось. У Лили был ровно месяц для того, чтобы освободить квартиру, но она уложилась в несколько дней. Как сказал менеджер, она собрала вещи и переехала. Все это время останки ее матери находились в безопасности. Она забрала урну с собой, когда уехала.

Двенадцать лет назад Эммета тоже выгнали из дома, когда он все потерял. Замки поменяли, и он автостопом вынужден был добираться из Вирджинии в Нью-Йорк. Он поссорился с Антуаном в офисе отца, произошла драка, и его лицо напоминало кровавое месиво. Скудного имущества также не стало, но единственное, о чем Эммет действительно сожалел, – компьютер, который у него забрали просто из злости. Важные файлы хранились на серверах компании. Готье хотели обезоружить его, и у них это получилось.

Эммет не рискнул обращаться в полицию. Гарнер предупредил, что предъявит ему обвинение в хакерских атаках. У Эммета уже была судимость, но адвоката он нанять не мог. Нужно было как-то выживать.

Живя какое-то время на улице, сталкиваясь с тем, с чем приходилось сталкиваться матери, Эммет смог по-другому посмотреть на ее жизнь. В отчаянии он собирался продать свои навыки программиста, но не хотел возвращаться в преступную жизнь, а честный труд слишком плохо оплачивался.

Эммет оказался около дома Чарльза – специалиста по безопасности, который в свое время помог ему. Ноги сами понесли его в этом направлении. Чарльза дома не оказалось. Его здоровье было подорвано работой без отдыха и выходных, и он лежал в больнице. Но его жена, Бренда, впустила Эммета.

Эммет не верил в дружбу, доброту и верность. Помощь Чарльза, как он считал, была продиктована меркантильным интересом. Специалист выращивал способного ученика ради своей собственной выгоды. Когда-то Антуан завязал с ним дружбу, чтобы потом использовать. Постепенно Эммет привык к таким законам. Люди использовали людей. Так приводился в действие механизм, который назывался жизнью.

Но, когда жена Чарльза приняла его в собственном доме только потому, что ее муж всегда с нежностью отзывался об Эммете, он начал понимать, что люди могут по-настоящему проникаться друг к другу теплотой. Нет, он не пользовался гостеприимством Бренды. После травм он помогал ей, как мог, – выносил мусор, ходил за продуктами и вскоре стал платить за комнату, которую она ему предоставила.

В деньгах женщина не нуждалась. Она не была богата, но ни в чем ни себя, ни Эммета не ограничивала. Их с Чарльзом дети выросли, но продолжали видеться с родителями. Она не казалась старой, покинутой женщиной. Дом располагался в приличном районе, тщательно охранялся.

Бренда помогла Эммету только потому, что прониклась к нему искренним сочувствием. Это решительно сбило его с толку.

Время от времени Эммет задавался вопросом, на что бы ему пришлось пойти, чтобы выжить, если бы жена Чарльза не приютила его. Эта женщина отправила его в душ и дала чистую одежду, а позже выслушала его историю.