Сара Ларк - На край света за мечтой

– Сидите, Мак-Кензи. Уже все равно…

Мак-Кензи нахмурился.

– Что все равно? – спросил он. – Это значит, меня разжалуют? Или… или я предстану перед военным трибуналом? Я знаю, что совершил ошибку, я…

– Ну, только не начинайте все сначала, – устало произнес Бисли. – Вы мне уже все детально растолковали, вашим делом занимался лично маршал Гаррис. Он бы вас просто перевел. А тут как раз пришло это ходатайство с самого верха…

Джеймс Мак-Кензи взбесился, когда Бисли рассказал ему о возможном отстранении от полетов и отзыве в Новую Зеландию.

– Это совершеннейшая чепуха, сэр! Это жалкий трюк! И довольно старый, со времен Первой мировой войны: слугу моего двоюродного деда точно так же отозвали с фронта! Об этом ловком приеме мой отец рассказывает и поныне. И сейчас он хочет еще раз провернуть его, только со мной! Я вообще не имею никакого отношения к горному делу! И родом я не из Греймута. Я с Кентерберийской равнины. У нас там овечья ферма! – Глаза Джеймса заблестели.

Бисли пожал плечами.

– Предполагаю, она очень большая, – заметил он. – Иначе ваши родители не обладали бы таким влиянием. Почему, собственно, ваш отец против того, что вы служите? Думаю, ему пришлось перевернуть все вверх дном, если он задействовал самого премьер-министра.

– Мой отец – пацифист, – рассерженно объяснил Джеймс. – По его мнению, войну вообще нельзя вести ни при каких обстоятельствах. Нужно договариваться или что-то в таком роде. Помогла ли бы такая тактика в случае с Адольфом Гитлером, он не знает, но и этот довод не изменил бы его мнения. Отец заявляет, что он фермер, а не политик. Война не дает возможности выбора…

Командир авиационного отряда Бисли потер лоб.

– Он очень набожен, что ли? – спросил офицер.

Джеймс покачал головой.

– Нет. Не особо. И он не всегда был таким. Он участвовал в Первой мировой войне. Очень храбро сражался, даже получил какой-то орден. Я не знаю, какой, он никогда не рассказывал об этом. Он его пропил.

Бисли удивленно поднял брови. О том, чтобы пропивали боевые награды, ему еще не доводилось слышать.

– Может, это был знак отличия за ранение, – предположил Джеймс. – Моего отца тяжело ранило. Во время последнего наступления в Галлиполи.

– Ох… – Бисли все понял.

Осада Галлиполи считалась одним из величайших провалов Первой мировой войны. Корпус АНЗАК, военное соединение новозелендских и австралийских солдат, пытался занять турецкий полуостров Галлиполи, чтобы овладеть плацдармом для штурма столицы Османской империи Константинополя. Несколько месяцев турки и анзаки сидели в окопах друг против друга. Снова и снова предпринимались безуспешные атаки с обеих сторон. Более ста тысяч солдат пролили свою кровь на этом красивом пляже. Цель так и не была достигнута. Позиции турков они не взяли. В конце концов последние четырнадцать дивизий анзаков тайно эвакуировали. Если отец Джеймса Мак-Кензи пережил эту драму от начала до конца, становилось понятным его отношение к войне.

– Мне очень жаль, дружище, – покорно промолвил Бисли. – Я читал о Галлиполи. Это, наверное, было ужасно… и бессмысленно. Лишь сам Господь знает, кто приказал высадить новозеландцев. На самом деле, одного взгляда на пляж было бы достаточно, чтобы прийти в отчаяние…

Джеймс кивнул.

– Мой отец все время говорит об этом. Галлиполи невозможно было захватить. А защищать полуостров оказалось слишком просто. Турки имели полное обеспечение, против них можно было бы посылать хоть миллионы солдат. Ничего не помогло бы. Но сегодня… сегодня все иначе! Я хочу сказать, что сейчас люди принимают здравые решения. Стратегии союзников…

Парень осекся и поджал губы. Станут ли через пару десятков лет осуждать эти бомбардировки как преступление против человечества и считать такими же бессмысленными, какой сегодня кажется высадка на Галлиполи?

– Мы ведь победим в этой войне, правда? – тихо спросил он. – Даже если я вернусь обратно в Новую Зеландию?

Бисли похлопал его по плечу.

– Дружище, мы уже в ней победили! – ободряюще промолвил он. – Это должен понять только тот сумасшедший в Берлине. Она продлится еще несколько месяцев, но скоро все равно закончится. С вашим участием или без него. Обещаю это вам, Мак-Кензи. Поэтому поезжайте и передавайте привет отцу, который, в общем-то, прав. Если тут наконец все закончится, мы все наверняка никогда больше не захотим войны!

В этой поездке Хелена не замечала красот Новой Зеландии, мимо которых проезжал поезд, ее не охватывал приятный трепет от тоннелей и мостов на железной дороге в Римутаку – все не так, как по пути из Веллингтона в Маленькую Польшу. Девушка сидела, погрузившись в мысли, напрасно пытаясь побороть в себе страхи и дурные предчувствия. До сих пор все шло очень хорошо. Утром она уведомила начальство лагеря, что хочет повидаться со знакомыми в Палмерстоне. Лишних вопросов никто не задавал. Кроме того, она заявила о своем намерении навестить Каэву. Наталии Хелена сказала правду, просто так, бесследно, девушка исчезать не хотела. Если по пути с ней что-нибудь случится, должен же кто-то знать, куда она поехала. Конечно, подруга очень взволновалась, услышав, что у Люцины есть знакомые в Веллингтоне, и, естественно, спросила, почему девушка не хочет сначала написать им письмо. Хелена объяснила: она уже пыталась, но письма возвращались.

– Вероятно, номер дома неправильный, – как можно беззаботнее добавила Хелена. – Но дядя Вернер – зубной врач. Наверняка его на улице кто-нибудь знает.

К счастью, Наталии в голову не пришла идея, что и почтальоны точно знали бы, где он принимает больных. Она лишь от всего сердца пожелала подруге удачи.

Миранда наверняка начала бы задавать ненужные вопросы, однако опекун только-только оправилась после болезни и в это воскресенье у нее намечалась встреча. Она проводила выходные вместе с семьей, планировала забрать из порта родственника, вернувшегося с войны. Хелена снова колебалась: не рассказать ли девушке о своей тайне или хотя бы о семье Нойманнов? Миранда точно одолжила бы ей денег на обратную дорогу. Но уже ничего нельзя было изменить. Хелена должна справиться сама. Девушка могла надеяться лишь на то, что Элизабет-стрит, на которой до войны жили Нойманны, не была слишком длинной и находилась недалеко от вокзала.

С последним Хелене повезло. Подойдя к газетному киоску, она спросила, где находится эта улица, и дружелюбный продавец сразу показал ее на карте города.

– Она не то чтобы рядом, но вы спокойно можете дойти до нее пешком, – сказал он. – Она в двух милях отсюда, и вы ее точно не пропустите. Идите просто вдоль порта до Кент Террас, дальше направо, потом налево.