Сара Ларк - На край света за мечтой

– Мой отец собирает такие штуки, – объяснила Миранда.

Лилиан рассмеялась.

– А я сметаю с них пыль! – мелодраматично заметила она. – А сейчас, Хелена, быстро устраивайся возле камина, я велю приготовить для тебя ванну. Нет ничего приятнее, чем горячая ванна в серый ненастный день. А ты, Джеймс, отправляйся к телефону и позвони матери! Глория и Джек места себе не находят.

Джеймс хотел что-то возразить, однако Лилиан перебила его:

– Я знаю, что ты злишься. Можешь отругать отца от моего имени по телефону или сделать то, что тебе заблагорассудится. Главное, теперь ты в безопасности!

Когда Хелена погрузилась в облака душистой пены, возвышавшиеся в ванне Лилиан Биллер, ей показалось, будто она попала в прекрасный сон. Девушка не могла поверить, что у мамы Миранды была своя собственная ванная.

Лилиан однозначно называла роскошную ванную комнату «моя ванная», и в нее можно было попасть только из спальни хозяйки – такого же предмета мечтаний. Хелена когда-то читала о кроватях с балдахином, но ничего подобного не видела еще ни разу.

В комнате красовалась только кровать, застеленная покрывалом и усыпанная множеством подушек. К тому же с балдахина свисали плотные светло-синие занавески.

Хелена выкупалась в теплой воде, наслаждаясь тонким розовым ароматом и оглядывая обстановку ванной. Мягкий, приглушенный свет элегантных, причудливых торшеров из стекла Тиффани наполнял комнату. На полу перед ванной и умывальником лежали пушистые золотистые коврики, на крючках висели толстые купальные полотенца такого же цвета. Раковина, несомненно, была сделана из мрамора, а на столике стояли всякие дорогие духи в разноцветных флаконах. Должно быть, семья Миранды состоятельная, раз содержит такой дом. Неужели обычный университетский профессор в Новой Зеландии зарабатывает столько? Потом Хелена вспомнила, что мать Миранды – известный романист. Вероятно, именно она обеспечивала семью и, очевидно, без колебаний, за собственные деньги окружила себя такой роскошью.

Хелене мать Миранды показалась симпатичной, хотя и несколько странной. Лилиан Биллер общалась с дочерью, скорее, как с младшей сестрой. Для Миранды она была авторитетом. Лилиан выглядела намного моложе и грациознее, чем мать Хелены, когда та еще была здорова. До депортации Мария Грабовски считалась человеком серьезным. Пожалуй, она шутила только с Люциной и проявляла теплые чувства лишь в узком семейном кругу.

Лилиан Биллер, наоборот, вела себя с Хеленой уже как с членом семьи. Девушке стало неловко, когда она взглянула на мягкую фланелевую пижаму и пушистый банный халат, которые мама Миранды положила на табурет возле ванной.

– Платье совсем мокрое и грязное, нам придется его постирать, – сообщила она с улыбкой, прежде чем оставить Хелену в ванной одну. – А мои вещи или вещи Миранды тебе не подойдут. Поэтому сразу надевай пижаму, мы же здесь все свои.

Хелена задавала себе вопрос, прилично ли будет показаться в ночном белье перед совершенно незнакомыми людьми. С другой стороны, она больше мечтала завернуться в уютный банный халат, чем надеть на себя какое-нибудь платье.

Пока Хелена отмокала в ванне, мылась душистым мылом и полоскала волосы розовой водой, жизненные силы постепенно возвращались к ней.

Девушка снова начала трезво размышлять, и опять на нее навалилась тяжесть забот и чувство вины. Как бы хорошо ей теперь ни было, она должна тщательно продумать, какие моменты своей истории рассказать Биллерам. Хелена ни в коем случае не хотела открывать самую страшную тайну – о растущем в ее животе ребенке. Она выболтала Миранде и ее двоюродному брату свое настоящее имя… Сейчас ей нужно рассказать, что она попала в группу эмигрантов вместо сестры. Хелена все не могла решиться и сделать признание в предательстве. От одной мысли о том, как эти люди посмотрят на нее, когда откроется то, что она бросила сестру, сердце девушки неспокойно забилось.

В раздумье она медленно выбралась из остывающей воды, завернулась в мягкое банное полотенце, расчесала волосы перед зеркалом Лилиан, обрамленным рамкой из разноцветного стекла. Когда девушка надела пижаму, а потом запахнула белый банный халат, то уже точно знала, о чем скажет, а о чем умолчит, хотя Хелену мучило осознание того, что она не полностью открыта в ответ на сердечное гостеприимство этой семьи. Девушка обула немного маловатые домашние туфли, которые ей тоже заботливо оставила хозяйка, и отправилась вниз.

Винтовая лестница из светлого дерева вела в коридор и в жилую комнату Биллеров. Спустившись, Хелена тихо вошла в комнату. Тем временем там зажгли множество ламп, которые освещали обеденный стол, кресла и диван. Перед камином сидели Джеймс и какой-то мужчина постарше. Хелена предположила, что это отец Миранды. Мужчины пили виски, Миранда накрывала на стол. Через открытую дверь на кухню девушка заметила, как Лилиан вынимала из духовки ароматную запеканку.

– Надеюсь, она не подгорела, – довольным тоном промолвила хозяйка. – Миссис Баркер трижды мне объяснила, как долго ее нужно готовить. Она считает, я совершенно ничего не смыслю в домашнем хозяйстве.

Хелена позже узнала, что миссис Баркер – это домохозяйка Биллеров. Она поставила в печь запеканку, а потом ушла с мужем, очевидно, оставив Лилиан на кухне одну.

– Я, в общем-то, умею готовить, – уверяла женщина, ставя запеканку в центр обеденного стола. – Когда я еще жила с Беном в Окленде, то всегда готовила сама. Правда, Бен? И все было прекрасно!

Бен Биллер, тощий рослый блондин с поредевшими волосами, но симпатичным, слегка вытянутым лицом, приветливо взглянул на Хелену.

– Мы тогда были так влюблены друг в друга, – сказал он, уходя от ответа.

Миранда хихикнула.

Лилиан глянула на дочку и мужа и притворилась, что обиделась.

– Еще одно слово, Бен, и я расскажу историю, которую ты написал для меня в то время!

Теперь уже рассмеялся Джеймс. В этой семье, очевидно, Бен Биллер славился поэтическим даром, причем с плохой стороны. В этот момент Лилиан заметила Хелену.

– Хелена, хорошо, что ты спустилась! И ты выглядишь уже намного лучше. Бен, это наша юная гостья из Польши. Подруга Миранды из лагеря для беженцев. Она каким-то образом оказалась поблизости. Но об этом ты нам расскажешь позже, Хелена. Сейчас мы сначала поедим, проходите все к столу. Джеймс, садись напротив Хелены…

Хелена заняла свое место, все еще стесняясь неподходящего для такого вечера наряда. Джеймс Мак-Кензи по-джентльменски придвинул ей стул, словно она была королевой, а потом сел сам. Он снова улыбнулся девушке, и на этот раз в его взгляде промелькнуло не только дружелюбие, но и, похоже, восхищение. Хелена застенчиво и озабоченно потупила взор. Неужели этот молодой человек считает ее симпатичной?