Надя Хашими - Пока не взошла луна

Несколько часов он блуждал по окрестным районам. Перевалило за полночь. До рассвета делать было нечего. В очередной раз завернув за угол, он нашел девушку на том же месте. Две другие посмотрели на Салима и, покачивая головами, перешли улицу. Албанка взглянула на него и раздраженно фыркнула.

– Простите… Я только хотел спросить… Пожалуйста, мне нужно где-то поспать. Безопасно. Где нет полиции.

– Ты создаешь мне проблемы. Уйди, пожалуйста!

Вдалеке, словно услышав Салима, замерцали голубые огоньки. Девушки бросились прочь.

– Это полиция? – спросил Салим у албанки.

– Да, – прошипела она, не оборачиваясь.

Салим прижался к стене здания, подальше от проезжей части. Мигалки пока не приближались. Он смотрел вслед девушке. На каблуках она шла неловко и в спешке подвернула ногу. Беспомощно взмахнув руками, девушка сделала еще два шага и упала. Салим подбежал к ней. Схватившись за щиколотку, она скривилась, а попытавшись подняться, охнула.

Салим придерживал девушку за локоть, пока она снимала туфли. Казалось, она вот-вот расплачется. Держа туфли в руке, она медленно брела по улице. Салим не мог смотреть, как девушка страдает, и догнал ее.

– Я помогу тебе, – тихо сказал он, протягивая руку.

Девушка обреченно посмотрела на него и кивнула.

– Сюда, – просто ответила она, указывая дорогу.

Некоторое время они петляли по узким переулкам и наконец подошли к ржавому седану. Девушка достала из сумочки ключ, открыла дверцу и юркнула на заднее сиденье.

– Садись, – предложила она, указывая на соседнее место.

Он забрался в машину, стараясь оставаться на почтительном расстоянии. Теперь девушка держалась уже не так холодно, но Салим, оказавшись с ней наедине в машине, вдруг почувствовал себя неловко.

– Как тебя зовут? – безо всякого интереса спросила она.

– Салим. А тебя?

– Мими.

Повисла тишина. Мими потирала колено, потом, нахмурившись, взглянула на Салима.

– Что тебе здесь надо?

– Здесь?

– В Италии. Зачем было ехать в Италию?

– Мне нужно в Англию. В Англии моя семья.

– Семья?

– Мать, сестра и брат.

Мими уставилась в окно машины. По стеклу беззвучно стекали капли дождя.

– А где твоя семья? – спросил Салим.

Мими поерзала на сиденье.

– Нет семьи, – отрезала она.

– А-а…

Этот ответ породил новые вопросы, но задать их Салим не решился.

– Когда ты приехала в Италию?

– Два года, – ответила она, – два года.

– Хочешь остаться здесь?

Она раздраженно поджала губы.

– Здесь ничего нет.

– А куда ты хочешь поехать?

Похоже, никто прежде не задавал Мими этого вопроса. Ночная темнота придавала их разговору еще бóльшую интимность.

– Не знаю.

Дождь полил сильнее, отрывисто и ритмично барабаня по крыше автомобиля. Успокоенная темнотой и шумом дождя, девушка на ломаном английском рассказала Салиму свою историю.

Мими родилась в бедной семье в Албании. У нее было две старшие сестры и две младшие. Когда Мими исполнилось пятнадцать, родители решили выдать ее за мужчину почти вдвое старше. Мими не соглашалась, но обо всем договорились без нее. Она прожила с мужем около трех месяцев, убирая за ним пустые бутылки и страдая от его пьяных припадков бешенства, а потом вернулась к родителям. Но те отказались ее принять, и Мими пошла жить к своей тетке.

Потом Мими влюбилась в одного парня. Он уговорил ее переехать в Италию, чтобы они там поженились и начали новую жизнь. Он договорился, что из Албании в Италию они поплывут на катере. Мими не рассказывала ни тетке, ни кому-то другому, что решила уехать. Оказавшись в Италии, они поселились в маленькой квартирке. Неделю или две Мими думала, что начинается новая счастливая жизнь, которую он ей обещал, но вскоре парень начал жаловаться, что им не хватает денег. Он говорил, что не может найти работу, а ее красота могла бы обеспечивать их обоих. Он обещал, что это ненадолго и что между ними ничего не изменится.

Салим слушал, не перебивая.

Парень забирал все, что приносила Мими. Пока она работала, он тратил деньги на наркотики и развлекался с друзьями. Однажды он привел ее в какую-то квартиру и продал другому. Она умоляла не делать этого, напоминала о его обещаниях, обо всем, что сделала ради него, но парень ушел не оглядываясь. Новый мужчина тоже хотел, чтобы Мими работала, а если она отказывалась, бил ее и запирал в комнате с двумя другими девочками. В конце концов у нее не осталось другого выбора, кроме как уступить. Все это случилось семь месяцев назад. От других девушек она узнала, что он не из тех, от кого можно сбежать.

– Мне некуда идти. У меня нет документов. Я не нужна семье. И если я убегу, он меня найдет.

Салим не знал, как ее утешить или подбодрить. Он радовался, что в темноте не видно выражения его лица. Мими была порченой девушкой, в Кабуле в приличном обществе о таких даже не упоминали. И Салим удивлялся, что не видит в ней ничего такого.

Он хотел узнать только об одном, но Мими ответила прежде, чем он успел задать вопрос:

– Не знаю, почему рассказываю тебе это. Ты говоришь, тебе нужна помощь. Но ты парень. Ты свободен. Тебе не нужна помощь.

Ее слова разозлили Салима. Ему захотелось возненавидеть Мими, и частично это удалось. Он ненавидел ее за то, что она рассказала ему о горе, которое затмило его собственное. За то, что ему пришлось пожалеть кого-то, кроме себя. За то, что он почувствовал себя еще более беспомощным, неспособным помочь ни себе, ни другим.

Салим искоса посмотрел на Мими. Ничего удивительного, что семья отвернулась от нее. Если женщина уходит от мужа, а потом сбегает с каким-то парнем, она в конце концов станет проституткой, это очевидно. В Афганистане ее страданиям давно бы положили конец, прикончив за позор, навлеченный на семью.

Салим посмотрел на окно. На каплю дождя, одну из многих. Он следил за ней взглядом, пока она не исчезла со стекла. Он не мог возненавидеть Мими. Несмотря на грубость и вульгарную внешность, она была всего лишь девушкой. Он решил, что лучше всего молчать.

– Документы есть? – спросила она.

– Нет.

– Хм…

Салим вертел в руках часы, думая о том, не опасно ли сидеть тут с ней. Но дождь барабанил все сильнее и искать другое укрытие не хотелось.

– Часы… Красивые.

Салим перестал теребить браслет, выпрямился и неожиданно для себя самого сказал:

– Это часы моего отца.

Он смотрел, как стрелки отсчитывают минуты и секунды, и рассказывал свою историю – быстро и не вдаваясь в детали. Оказалось, что целые дни и годы можно просто выбросить. Его история, его сердце умещались всего в нескольких секундах или минутах. А все остальное было лишь пустынной дорогой, ничем не заполненным расстоянием между пунктами назначения на его пути.