Квинт Гораций Флакк - О счастье, я к тебе взываю!

Какого счастия желает,
О Аполлон, питомец твой,
Когда он в честь твою из чаши изливает
Вино усердною рукой?
5 Не просит камней он индийских драгоценных,
Ни жатв Сицилии роскошных берегов;
Не просит сочных он плодов
Стран, тихою волной Мериса орошенных.
В чаны дубовые сбирая виноград,
10 Пусть хвалится судьбой владеющий садами!
Богатство получив за дальними морями,
Пусть счастливый пловец, средь неги и прохлад,
С друзьями время провождает
И кубок золотой
15 С вином фалернским осушает!
Да будет он храним судьбой!
Да корабли его, несомые волнами,
Без опасенья бурь чрез океан текут
И перлы в дань ему и яхонты несут!
20 А я под тень древес, Минерве посвященных,
Скрываясь, не прошу ни злата, ни садов!
Прошу я мирных дней, часов уединенных!
Да буду в старости, по благости богов,
Покрытый сединами,
25 Тебя, Латоны сын, на лире воспевать,
И нежно-звучными стихами
Мой ясный вечер услаждать!

Нас просят. Ежели способно дни и годы
Иль многих пережить все то, что мы с тобой
Бряцали в тишине, – о лира, песнь народа
Латинского пропой.

5 Впервые певшая Лесбоса гражданину,
Который, как в бою отваги ни был полн,
С тобою забывал доспехи и пучину,
Привязывая челн.

И Либера, и Муз тогда твой славил голос,
10 Венеру, мальчика, что неразлучен с ней,
И Лика, юноши-красавца, черный волос
И черных блеск очей.

Зевесу милая и Феба украшенье,
Обители богов отрадная самой,
15 Внимай мне, сладкое трудов успокоенье,
Зовущему с мольбой.

Мой Альбий, не тоскуй без меры, огорчен
Глицерой ветреной, и, грусти не тревожа,
Элегий ты не пой о том, что предпочтен
Тебе годами помоложе.

5 Кир, в Ликориде жар любви воспламенив,
Забыл ея чело, стесненное кудрями,
Для гордой Полой… но прежде козы нив
Сойдутся с горными волками,

Чем Полоя падет с противным наглецом.
10 Венера хочет так: ей весело неравных
И телом и душой вязать одним ярмом
В игре причуд жестоконравных.

Я сам, как бог любви мне счастье обещал,
Миртале отдался в приятные оковы,
15 А волны Адрия у калабрийских скал
Не столь кипучи и суровы.

Скудный богов почитатель и ветреный;
Мудростию заблужденный безумною,
Ныне задумал ветрила поставить я
Вспять и, расставшись с пучиною шумною,

5 Путь отыскать, потому что Юпитер, бог,
Вечно огнем потрясавший над тучею,
С громом промчал по лазури безоблачной
Звучных коней с колесницей летучею,

Коей земля и потоки подвижные,
10 Коею Стикс, и Тенара глубокое
Страшное дно, и граница Атлантская
Вмиг сотрясаются. Властен высокое

Бог преклонить и затмить лучезарное,
Тьму озаривши. Фортуна меняется,
15 Там похищает венец быстрокрылая,
Здесь, возложивши его, улыбается.

О ты, что в Антиме хвалами
И жертвой чтима каждый час!
Богиня счастья! Ты игрáми
Своими удивляешь нас.

5 Обряд плачевный погребенья
Ты можешь в радость претворить
И смертного во тьме презренья
Возможешь славой озарить.

Тебя, владеющу морями,
10 Пловцы с усердием зовут;
Сел тихих жители мольбами
Среди лесов и хижин чтут.

Бродящий скиф и дак убогий,
Латинов храбрых гордый род,
15 Твоей трепещут власти строгой
Вельможи, грады и народ.

Тебя властители Вселенной
Страшатся средь богатств своих;
Каменья, пурпур златошвенный
20 Не могут успокоить их.

Боятся, чтоб рукой незримой
Ты их не опровергла, власть,
И чтоб народ неукротимый
Не и збрал бы другую часть,

25 Чтоб граждан мирных не восставил
Он противу самих царей,
Чтоб иго рабства не оставил
И тьмой не возгремел мечей.

Предходит бедность пред тобою,
30 И все признáки тяжких бед
Своей железною рукою
Необходимость с ней несет.

Тебе последует надежда
И вера по твоим стопам;
35 Богинь сих белая одежда
Мечтается нередко нам.

Сама нередко добродетель
Соединяется с тобой;
Убогий, воин, царь, владетель –
40 Все чтут закон, богиня, твой.

Когда ж ты черные одежды
Возложишь в гневе на себя –
Тех оросишь слезами вежды,
Что уповают на тебя.

45 Могучею своей рукою
Затмишь сияющи венцы;
Тогда, плененные тобою,
От них сокроются льстецы.

Сокроются друзья неверны,
50 Когда возьмешь ты оборот,
И в страхе лютом легковерный
Оставит их тогда народ.

О счастье, я к тебе взываю!
Блюди дни Августа и трон.
55 Тебе монарха поручаю;
Далекий путь предпринял он –

Проти́в британцев страшных ныне
На край Вселенной он идет;
Храни ты в счáстливой судьбине
60 Всех, кто оружье с ним несет.

На брег идущих Черна моря,
Во шлемах блещущих своих,
Храни от бед и люта горя
Преславных воинов младых.

65 Увы, сколь мы должны стыдиться
Грехов, раздоров, наших ран!
Еще везде по стогнам зрится
Кровь наших братий, сограждáн.

На все преступники дерзали
70 Среди ужасных оных дней;
К богам почтенье отвергали,
Забвен был стыд и страх властей.

Который жертвенник остался
Рукою нашей пощажен?
75 Где дом, который бы считался
В раздор вражды не погружен?

Богиня, днесь внемли моленье,
Свой кроткий взор на нас простри;
Мечи арабов на пронзенье
80 И массагетов изостри.

И ладаном мы, и струнами
Почтим охранявших Нумиду богов.
И кровью, пролитой тельцами,
Что прибыл с гесперских он цел берегов.

5 Лобзанья кругом расточая
Любезным друзьям, к одному всех тесней
Он Ламию льнет, вспоминая
Про общего дядьку ребяческих дней,

Про тоги, прельщавшие взоры.
10 Пусть белая день нам отметит черта,
Пусть меры не знают амфоры,
Ни устали в пляске салийской пята!

Чтоб Басе с Дамалидой равнялся!
Глотком по-фракийски из чаши он пей,
15 Чтоб розами пир украшался,
И свежей пеструшкой, и цветом лилей!

Все клонят и взоры, и речи
К одной Дамалиде; но дева рукой
Любовника нового плечи
20 Тесней обвивает, чем плющ молодой.

Теперь давайте пить и вольною ногою
О землю ударять; теперь, о други, нам
Пора салийских яств украсить чередою
Подстилки божествам.