Уильям Моэм - Избранные произведения в одном томе [Компиляция, сетевое издание]

Мне не удавалось запомнить их трудные голландские фамилии, но то, что я знал их только, так сказать, анонимно, по должностям, словно персонажей старинной итальянской комедии Панталоне, Арлекина и Пульчинеллу, делало их уже и вовсе неправдоподобно занятными. Стоило увидеть их всех четверых вместе, и вы уже смеялись, а они, как мне кажется, извлекали немало удовольствия из изумления, которое вызывали у тех, кто видел их впервые. Они хвастали, что их четверка — самые известные голландцы архипелага. Не менее смешными мне представлялись серьезные стороны их характера. Иногда поздно вечером, когда они окончательно расслаблялись, тот или другой в пижаме и саронге располагался в шезлонге возле меня и впадал в сентиментальность. Старший механик, которому скоро предстояло уйти на покой, подумывал жениться на вдове, с которой познакомился, когда последний раз побывал на родине, — чтобы провести остаток дней в каком-нибудь городке из старинных домиков красного кирпича на берегах Зюдер-Зее. А вот шкипер оказался очень податливым на чары туземных девушек, и его не слишком внятный английский становился совсем уж неразборчивым от избытка чувств, когда он пытался описать, как они на него действуют. Совсем скоро он купит себе дом среди яванских холмов и женится на хорошенькой яваночке. Они такие маленькие, такие кроткие и очень тихие! Он будет одевать ее в шелковые саронги, подарит ей золотые цепочки на шею и золотые браслеты на руки до самых плеч. Старший помощник смеялся над ним.

— Глупости это. Одни глупости. Она будет путаться со всеми твоими друзьями и слугами, вообще со всеми. К тому времени, когда ты уйдешь на покой, друг мой, тебе будет нужна не жена, а сиделка.

— Мне? — возмущался шкипер. — Мне жена будет нужна и в восемьдесят лет!

Во время предыдущей стоянки в Макасаре он познакомился с одной малюткой. И когда мы подходили к этому порту, от нетерпения просто места себе не находил. Старший помощник снисходительно пожимал плечами. Капитан всегда теряет голову то от одной бесстыжей шлюшки, то от другой, но его страсть ни разу не выдерживала плавания от порта до порта, и тогда старшему помощнику приходилось улаживать возникавшие неприятности. Так будет и теперь.

— Старик страдает от ожирения сердца. Но пока есть я, чтобы за ним присматривать, ничего страшного не случится. Деньги швыряет на ветер, это жаль, но пока их у него хватает, почему не швырять?

Старший помощник был философ.

В Макасаре, перед тем как сойти на берег, я распрощался с четырьмя моими толстяками.

— Поплавайте с нами еще, — сказали они. — Возвращайтесь в будущем году или через будущий. Найдете нас всех тут, как всегда.

С тех пор миновало порядочно месяцев, и я побывал во многих экзотических местах. Побывал на Бали, Яве и Суматре, побывал в Камбодже и Аннаме, и вот теперь, чувствуя себя почти как дома, я сидел в саду «Отеля Ван Дорта». В ранние утренние часы еще веяло прохладой, и, позавтракав, я пролистывал старые номера «Стрейт таймс», чтобы узнать, что происходило в мире с тех пор, как я в последний раз держал в руках газету. Ничего особенного не происходило. Внезапно мой взгляд упал на заголовок «Трагедия на «Утрехте». Второй помощник и старший механик невиновны». Я небрежно проглядел заметку, и вдруг меня точно током ударило. «Утрехт» же был судном моих четырех толстых голландцев, а помощника и механика, видимо, судили за убийство. Неужели двух моих толстых друзей? Не может быть! В заметке упоминались их фамилии, но ведь фамилий я не знал. Судили их в Батавии. Никаких подробностей в заметке не приводилось — только краткое сообщение, что судьи, выслушав речи прокурора и защитников, вынесли приговор, указанный в заголовке. Я был изумлен. Казалось непостижимым, что те люди, которых я знал, могли совершить убийство. Я так и не нашел, кто был убит. Просмотрел предыдущие номера — ничего.

Я встал, отыскал управляющего отелем, добродушного голландца, великолепно говорившего по-английски, и показал ему заметку.

— Я был пассажиром на этом судне. Почти месяц. И эти двое никак не могут быть теми, которых я знал. Те были толстыми сверх всякой меры.

— Совершенно верно, — ответил он. — Они славились по всей Голландской Индии: четыре самых толстых человека в торговом флоте. Такая жуткая трагедия! Вызвала настоящую сенсацию. И они ведь были друзьями. Я знал их всех. Прекраснейшие люди!

— Но что произошло?

Он рассказал мне и ответил на мои растерянные вопросы. Но я хотел узнать и то, о чем он рассказать мне не мог. Дело было темным. И невероятным. О сути случившегося строились только догадки. Тут управляющего позвали, и я было вернулся в сад. Но уже становилось жарко, и я поднялся к себе в номер. Почему-то я был потрясен.

В каком-то порту шкипер взял на судно малайскую девушку, которой увлекся. И я спросил себя, не ту ли, которую ему не терпелось увидеть, когда мы подходили к Макасару. Остальные трое были против — зачем им женщина на борту? Это же все испортит. Но капитан настоял на своем. Я думаю, они все ревновали к ней. В этом плавании они не веселились, как обычно. Когда им хотелось сесть за бридж, капитан прохлаждался с девушкой у себя в каюте. Когда они приходили в порт и отправлялись на берег, он считал минуты, ему не терпелось к ней вернуться. Он сходил по ней с ума. Пришел конец всем их веселым розыгрышам. Против нее особенно ожесточился старший помощник. Он был самым близким другом капитана, они плавали вместе с тех пор, как приехали из Голландии. А теперь между ними постоянно вспыхивали ссоры из-за слепой страсти капитана. Вскоре эти два старых друга перестали общаться и обменивались парой слов, только если того требовала служба. Так наступил конец крепкому товариществу, столько лет связывавшему четверых толстяков. Положение продолжало ухудшаться. Все на судне чувствовали приближение чего-то очень скверного. Все испытывали тревогу. Напряжение. Затем ночью команду разбудил выстрел и крик малайской девушки. Второй помощник и старший механик скатились с коек и увидели капитана с револьвером в руке на пороге каюты старшего помощника. Оттолкнув их, он вышел на палубу. Они вошли — старший помощник лежал мертвый, а малайская девушка вжалась в стенку за дверью. Капитан застал их в постели и убил помощника. Откуда он узнал, осталось, видимо, неизвестным, как и то, что крылось за этой интрижкой. Затащил ли помощник девушку к себе в каюту, чтобы поквитаться с капитаном, или она, зная о его неприязни и стараясь поладить с ним, соблазнила его? Это так и осталось тайной. На ум мне пришел десяток возможных объяснений. Механик и второй помощник вне себя от ужаса метались по каюте, и тут раздался еще один выстрел. Они сразу поняли, что произошло, и кинулись вверх по трапу. Капитан ушел в свою каюту и пустил себе пулю в лоб. Затем история стала совсем уж смутной и загадочной. Наутро малайскую девушку нигде не могли найти, а когда второй помощник, взявший на себя команду судном, сообщил об этом второму механику, тот сказал: