Ирвин Шоу - Избранные произведения в одном томе [Компиляция, сетевое издание]

Здоровенный ирландец со значком «Иммиграционная инспекция» посмотрел на него так, словно ему была неприятна даже сама мысль о том, чтобы пустить Томаса обратно в страну. Он долго листал большую черную книгу, отыскивая фамилию Джордах, и, казалось, был разочарован, когда не обнаружил ее там.

Томас прошел в зал таможенного досмотра и стал ждать свой багаж. Сколько народу! Как будто вся Америка возвращается из отпуска, проведенного в Европе. И откуда только у людей берутся деньги?!

Наверху, на застекленной галерее, толпились встречающие. Он отправил Рудольфу телеграмму с номером рейса и временем прибытия, но брата в толпе на галерее не было видно. На мгновение в нем вскипела досада. Не для того он сюда прилетел, чтобы кататься по Нью-Йорку в поисках брата.

Когда он вернулся в Антиб после плавания с Хитом, его уже неделю ждала телеграмма от Рудольфа. «Дорогой Том, — прочитал он. — Можешь спокойно прилетать тчк Надеюсь очень скоро узнаем адрес твоего сына тчк Целую тчк Рудольф» .

Увидев наконец свой чемодан, он подхватил его и встал в очередь к стойке таможенника. Инспектор заставил его открыть чемодан и долго в нем рылся. Томас не вез никому никаких подарков, и его благополучно пропустили.

Отказавшись от услуг носильщика, он сам понес свой чемодан к выходу. Стоявший в толпе Рудольф — он был одет, пожалуй, легче всех: без шляпы, в спортивных брюках и легком пиджаке — помахал ему. Они обменялись рукопожатием, и Рудольф хотел взять у него чемодан, но Томас не позволил.

— Хорошо долетел? — спросил Рудольф, когда они вышли из здания аэропорта.

— Нормально.

— Я поставил машину тут поблизости. Подожди меня здесь. Я мигом.

Когда Рудольф зашагал прочь, Томас заметил, что у брата все та же скользящая походка и он, как и в юности, при ходьбе совсем не двигает плечами.

Он расстегнул воротничок и ослабил узел галстука. Хотя было уже начало октября, стояла удушливая жара, пропитанная влажным смогом, пахнущая отработанным бензином. Он уже успел забыть, какой в Нью-Йорке климат. И как только люди здесь живут?!

Через пять минут Рудольф подъехал в голубом «бьюике». Том бросил чемодан на заднее сиденье и сел рядом с братом. В машине работал кондиционер и было прохладно.

— Ну, какие новости? — спросил Томас.

— Я разыскал Шульца, — ответил Рудольф. — Тогда-то и послал тебе телеграмму. Он сказал, что накал давно спал. Кто в тюрьме, кто умер. Я не стал спрашивать, что он имеет в виду.

— А что слышно о Терезе и о парне?

Рудольф подвигал рычажки кондиционера, нахмурился.

— Даже не знаю, как начать.

— Говори, не бойся. Я крепкий, выдержу.

— Шульц не знает, где они. Но он сказал, что видел в газетах фотографию твоей жены. Дважды.

— Чего это вдруг?! — На мгновение Томас растерялся. Может, эта психопатка в конце концов действительно сделала карьеру на сцене или в ночном клубе?

— Ее задерживали за проституцию в барах. Дважды, — сказал Рудольф. — Мне очень неприятно, что именно я вынужден тебе об этом сказать.

— Да плюнь ты, — грубо сказал Томас. — Этого и следовало ожидать.

— Шульц сказал, что она назвала репортерам другую фамилию, но он все равно ее узнал. Я навел справки. Это точно она. В полиции мне дали ее адрес.

— А как парнишка?

— Он в военной школе. Я узнал об этом только два дня назад.

— Всю жизнь мечтал, чтобы мой сын стал солдатом!.. Как ты узнал все эти радостные новости?

— Нанял частного детектива.

— Он говорил с этой сучкой?

— Нет.

— Значит, никто не знает, что я здесь?

— Никто. Кроме меня. Я предпринял еще один шаг. Надеюсь, ты не будешь против?

— Что ты еще затеял?

— Я поговорил с одним знакомым адвокатом. Не называя никаких имен. Ты сможешь без труда развестись и забрать сына к себе. Из-за двух приводов Терезы.

— Хорошо бы ее заперли в тюрьму, а ключ выкинули.

— Слушай, — после паузы сказал Рудольф. — Мне сегодня надо вернуться в Уитби. Хочешь, поедем со мной, или можешь оставаться здесь, в моей квартире. Там сейчас никто не живет. Каждое утро приходит горничная и вытирает пыль.

— Спасибо, я останусь здесь, в квартире. Ты не можешь устроить мне завтра утром встречу с этим твоим адвокатом?

— Конечно.

— Значит, у тебя есть ее адрес и ты знаешь название этой военной школы?

Рудольф кивнул.

— Отлично. Больше мне ничего и не надо.

— Сколько ты думаешь пробыть в Нью-Йорке?

— Ровно сколько, сколько потребуется, чтобы уладить насчет развода и забрать парня с собой в Антиб.

— Джонни Хит писал мне, что очень доволен поездкой. Его невесте страшно понравилось у тебя на яхте, — заметил Рудольф.

— Как это она успела хоть что-то разглядеть, — с сомнением покачал головой Томас. — Она только и делала, что каждые пять минут переодевалась. У нее, наверно, было чемоданов тридцать. Хорошо, что на яхте не было других пассажиров. Мы заняли ее багажом две пустые каюты.

— Она из очень богатой семьи, — улыбнулся Рудольф.

— Сразу видно. Из нее богатство так и прет. А он, твой Друг, в общем ничего. Не жаловался на плохую погоду и задавал столько вопросов, что к концу второй недели сам мог бы сгонять на «Клотильде» чуть не до Туниса. Он говорил, что собирается предложить тебе с женой отправиться вместе с ним в круиз на будущее лето.

— Если только у меня будет время.

— Ты что, действительно собираешься баллотироваться в мэры этой дыры? — спросил Томас.

— Уитби вовсе не дыра, — сказал Рудольф. — А чем тебе не нравится эта идея?

— Да я бы и гроша ломаного не дал за самого распрекрасного политика в этой стране.

— Быть может, мне удастся изменить твое мнение.

— В кои веки был у нас один хороший человек, так, естественно, его застрелили.

— Всех не перестрелять.

— Кому надо, попытаются, — упрямо сказал Томас.

— Том, неужели ты никогда не скучаешь по Америке?

— А что она для меня сделала? Вот сейчас покончу со всеми делами, уеду и думать о ней забуду.

— Ужасно, что ты так говоришь.

— Одного патриота на нашу семью достаточно.

— А как же твой сын?

— Что мой сын?

— Сколько ты собираешься его держать в Европе?

— Всю жизнь, — сказал Томас. — Разве что тебя изберут президентом и ты наведешь в этой стране порядок, посадишь в тюрьму всех жуликов, генералов, полицейских, судей, конгрессменов и дорогих адвокатов, да если к тому же тебя при этом не застрелят, может, тогда я пошлю его сюда погостить.

— А как же он получит образование?

— В Антибе тоже есть школы. И получше всяких вонючих военных школ.

— Но он же американец.

— Ну и что?

— А то, что он не француз.

— Он и не будет французом. Он будет Уэсли Джордахом.

— Он останется без родины.

— А где, по-твоему, моя родина? Здесь? — Томас рассмеялся. — Родина моего сына будет на яхте в Средиземном море. Он будет плавать от одной страны, где делают вино и оливковое масло, до другой, где тоже делают вино и оливковое масло.