Джек Лондон - Смок Беллью. Смок и Малыш

– Вот мой совет, – сказал Уэнтворту Смок. – Больные очень быстро поправляются; через неделю мы с Малышом уедем, и некому будет вас от них защитить. Вот дорога. До Доусона восемнадцать дней пути.

– Сматывайся отсюда, Эймос, – прибавил Малыш. – А то они скоро выздоровеют и так тебя отделают… Как я тебя отделал – это еще сущие пустяки.

– Джентльмены, умоляю, выслушайте меня, – ныл Уэнтворт, – я в этих краях чужой. Я не знаю здешних обычаев. Я не знаю дороги. Позвольте мне поехать с вами. Я дам вам тысячу долларов, только позвольте мне поехать с вами.

– Пожалуйста, – сказал Смок с коварной улыбкой. – Если Малыш согласен.

– Кто?! Я?! – Малыш с достоинством выпрямился. – Я ничтожество. Я смиреннее последней козявки. Я червяк, букашка, лягушкин брат и мухин сын. Я не боюсь гадов и насекомых и не гнушаюсь ими – ни ползучими, ни вонючими. Но чтоб я связался с ним! Да он же хуже гада, он просто ошибка Господа Бога! Убирайся вон, ты! Я человек не гордый, но на тебя мне и смотреть тошно.

И Эймос Уэнтворт убрался; он ушел один, волоча сани, нагруженные запасом провизии, которой должно было хватить до самого Доусона. Едва он прошел милю по тропе, как его нагнал Малыш.

– Поди сюда, – сказал Малыш. – Давай, давай. Выкладывай. Раскошеливайся.

– Я вас не понимаю, – дрожащим голосом ответил Уэнтворт; он весь затрясся при воспоминании о том, как Малыш уже дважды его отделал – и кулаками и ногами.

– А тысяча долларов? Непонятно? Тысяча долларов, которую Смок уплатил тебе за ту паршивую картофелину? Пошевеливайся!

И Эймос Уэнтворт протянул ему мешочек с золотом.

– Чтоб тебя вонючка искусала, – напутствовал его Малыш. – Авось ты сбесишься и издохнешь.

Ясным морозным утром Люсиль Эрол, что-то выбиравшая у галантерейного прилавка в магазине Аляскинской торговой компании в Доусоне, подозвала к себе Смока Беллью. Приказчик вышел за чем-то на склад. Хотя огромные печи раскалились докрасна, Люсиль снова натянула рукавицы.

Смок бросился на ее зов. Во всем Доусоне не было человека, которому не польстило бы внимание Люсиль Эрол – эстрадной певицы, которая служила в небольшой труппе, ежедневно дававшей представления в доусонском театре.

– Вот скука смертная! – пожаловалась Люсиль с капризной гримаской, как только они обменялись рукопожатием. – Уже целую неделю в Доусоне не было приступов золотой лихорадки. Обещал Скиф Митчел устроить костюмированный бал, да отложил. Никто не кутит, и в театр никто не ходит. И почты из Штатов уже две недели нет. В общем, Доусон впал в спячку. Надо что-нибудь придумать. Этому городишке нужна встряска – и мы с вами должны его встряхнуть. Кто же их всех расшевелит, если не мы? Знаете, моя помолвка с Бешеным расстроилась.

И тотчас перед мысленным взором Смока мелькнули два видения: лицо Джой Гастелл – и он сам, на примятом снегу, под холодной северной луной, убитый наповал меткой пулей вышеупомянутого Чарли Бешеного. Смок отнюдь не горел желанием вместе с Люсиль Эрол расшевелить Доусон, и она не могла этого не заметить.

– Вот мило! Благодарю покорно, вы меня совсем не так поняли, – засмеялась она и обиженно надула губы. – Право, вы не настолько внимательны ко мне, чтобы стоило бросаться вам на шею.

– От нечаянной радости можно получить разрыв сердца, – с огромным облегчением пробормотал Смок.

– Лгунишка, – кокетливо сказала Люсиль. – Просто вы до смерти испугались. Так вот имейте в виду, мистер Смок Беллью, я не собираюсь влюбиться в вас, а если вы попробуете влюбиться в меня, Бешеный быстро вас вылечит. Вы его знаете. И потом, я… я не совсем порвала с ним.

– Ладно, загадывайте загадки, – усмехнулся Смок. – Может, когда-нибудь я и догадаюсь, к чему вы клоните.

– Тут нечего гадать, я вам скажу прямо. Бешеный думает, что я порвала с ним, понимаете?

– А на самом деле нет?

– Конечно, нет! Но это я только вам, по секрету. А он думает, что все кончено. Я всем так говорю, и он это заслужил.

– А я вам зачем? Как ширма? Для отвода глаз?

– Ни в коем случае. Вы заработаете кучу денег, мы поднимем Бешеного на смех, развеселим Доусон, а самое главное, ради чего я все это затеяла, – Бешеный станет немного потише. Ему это полезно. Он… как бы это получше объяснить… уж очень разбушевался. Только потому, что он такой огромный детина, и рудникам своим счет потерял, и…

– И обручен с самой очаровательной женщиной во всей Аляске, – вставил Смок.

– Ну, и это – вы очень любезны… а все равно нечего ему буянить. Вчера вечером он опять разошелся. В салуне «М. и М.» засыпал весь пол золотым песком. На тысячу долларов, не меньше. Просто-напросто развязал кошель и пошел сыпать под ноги танцующим. Вы уже, конечно, слыхали?

– Еще утром. Жалко, что не я уборщик в этом заведении. А все-таки я вас никак не пойму. Я-то тут при чем?

– Вот слушайте. Вчера это было уж слишком. Я поссорилась с ним, и теперь он делает вид, что сердце его разбито. Ну, вот мы и добрались до сути. Я обожаю яйца всмятку.

– Вот те на! – в отчаянии воскликнул Смок. – А это тут при чем?

– Не торопитесь.

– Но какая же связь между яйцами всмятку и вашей помолвкой?

– Самая прямая, только дослушайте меня.

– Я весь внимание! – заверил Смок.

– Так вот, слушайте, Бога ради. Я люблю яйца всмятку. А в Доусоне яйца – редкость.

– Да, конечно. Я знаю. Почти все, что было, закупил ресторан Славовича. Ветчина с одним яйцом – три доллара. С двумя яйцами – пять долларов. Значит, розничная цена яйцу – два доллара. Только наши богачи да вот Люсиль Эрол или Чарли Бешеный могут позволить себе такую роскошь.

– Бешеный тоже любит яйца, – продолжала Люсиль. – Но не в том суть. Важно, что их люблю я. Каждое утро в одиннадцать часов я завтракаю у Славовича. И непременно съедаю два яйца всмятку. – Она многозначительно помолчала. – Но представьте себе, что кто-то скупил все яйца.

Она ждала ответа, а он смотрел на нее с восхищением: что и говорить, Бешеный выбрал очень неплохо!

– Вы меня не слушаете, – сказала Люсиль.

– Продолжайте, – ответил Смок. – Я сдаюсь. Где же разгадка?

– Вот бестолковый! Вы же знаете Бешеного. Он увидит, как я горюю, что нет яиц всмятку (а я хорошо его изучила и умею разыграть безутешное горе), и как по-вашему, что он тогда сделает?

– Говорите. Я слушаю.

– Да он сразу кинется разыскивать того, кто скупил все яйца. Он перекупит их, сколько бы это ему ни стоило. Вообразите картину: в одиннадцать часов я вхожу к Славовичу. За соседним столиком – Бешеный. Можете не сомневаться, он там будет. «Два яйца всмятку», – говорю я официанту. «Виноват, мисс Эрол, – отвечает он, – яиц больше нет». И тут Бешеный говорит своим медвежьим басом: «Официант, омлет из шести яиц!» – «Слушаю, сэр», – говорит официант и подает омлет. Теперь вообразите картину: Бешеный косится в мою сторону, я делаю самое ледяное возмущенное лицо и подзываю официанта. «Виноват, мисс Эрол, – говорит он, – но это собственность мистера Бешеного. Понимаете, мисс, он скупил все яйца». Вообразите картину: Бешеный торжествует и, старательно прикидываясь, что ничего не заметил, уплетает омлет из шести яиц.