Коллектив авторов - Культ Ктулху (сборник)

Он встал, и сын поднялся вместе с ним.

– Если ты готов забыть все, Артур, мы вместе поедем на ту виллу в Мэн. Нас ждет жизнь, какой мы никогда не знали. Мы должны обрести ее, обрести то счастье, которое злокозненная судьба украла у нас двадцать лет назад на ломбардских пустошах…

Высокий рост Генри Дарейи вкупе со стройностью фигуры и длинной, гладкой мускулатурой придавал ему необычайную для глаз, словно бы неживую тонкость. Именно это слово не шло у сына из головы, когда он, сидя на сложенном из грубого камня крыльце виллы, наблюдал, как отец загорает на берегу озера. Лицо Генри Дарейи отличалось добротой, временами почти небесной, какая свойственна великим пророкам. Но когда на него ложились частично тени, объемля высокий лоб, нечто пугающее проявлялось в чертах, нечто далекое, мистическое, колдовское. Иногда поздними вечерами он словно бы облекался неприступной мантией сновидца и сидел молча перед огнем, уносясь разумом прочь, в места неведомые.

Электричества на маленькую виллу не провели, а мерцание масляных ламп подчас играет любопытные трюки с выражением человеческого лица… превращая его иной раз в нечто совсем уж нечеловеческое. Возможно, дело было в ночном сумраке, возможно, в ламповых фитилях, но Артур Дарейя собственными глазами видел, как отцовские глаза тонут в глазницах, оставляя по себе широкие черные дыры, как скулы натягиваются пергаментом, а очерк зубов проступает сквозь кожу вокруг обескровленных губ.

Время близилось к закату. Подходил к концу второй день на Дровяном озере. В шести милях от виллы грунтовая дорога убегала к Хаутлону, что близ канадской границы. Одинокое это было озеро, маленькое и зажатое в теснине между вечнозелеными соснами и небом, низко склонившимся к седоголовым горам.

На вилле имелся уютный камин; со стены над ним таращилась, поблескивая глянцевой шерстью, лосиная голова. Кругом красовались ружья и рыболовная снасть, и целые полки надежной, приличной американской литературой – Марк Твен, Мелвилль, Стоктон и изрядно потрепанное издание Брета Гарта. Оборудованная всем необходимым кухня и дровяная плита обеспечивали их нехитрой и сытной едой, столь желанной, когда целый день проводишь, носясь по горам. Тем вечером Генри Дарейя приготовил исключительное французское рагу из всех имевшихся в наличии овощей и к нему кастрюлю супа. Отец с сыном славно поели и растянулись перед огнем с сигарами. Они как раз замышляли большое совместное путешествие на Восток, когда задняя дверь коттеджа внезапно распахнулась с ужасающим грохотом, и в комнату ворвалась струя ледяного ветра, пробравшая до костей их обоих.

– Буря идет, – сказал Генри Дарейя, подымаясь на ноги. – Тут, наверху, их бывает немало, и самых прескверных. Крыша над твоей спальней может протечь. Возможно, тебе будет лучше заночевать внизу, со мной.

И, потрепав ласково сына по голове, он двинулся в кухню, закрывать своенравную дверь. Артурова комната была наверху, рядом с еще одной, свободной, куда снесли лишнюю мебель. Он выбрал ее за высоту – и потому что единственная другая спальня была уже занята.

Быстро и молча поднялся Артур к себе. Крыша и не думала протекать – откуда взялась подобная странная мысль? Это все отец – неймется ему ночевать вместе. Он уже предлагал такое вчера, как бы шутя, шепотом, вскользь, словно осторожно прощупывая почву – осмелятся ли они и вправду спать рядом. Артур спустился, одетый в халат и тапочки. Замявшись на пятой ступеньке, он поскреб двухдневную щетину.

– Не мешало бы мне побриться сегодня, – сказал он отцу. – Можно я возьму твою бритву?

Генри Дарейя стоял посреди холла в черном дождевике; лицо его окружал нимб из полей брезентовой шляпы. Тень проскользнула по его чертам и исчезла.

– Конечно, сын. Все-таки спишь наверху?

Артур кивнул.

– А ты что же, собрался на улицу? – поспешно добавил он.

– Да, хочу привязать покрепче лодки. Боюсь, озеро взволнуется и может побить их о берег.

Он распахнул рывком дверь и вышел наружу; шаги его прозвучали по доскам крыльца. Артур медленно сошел в холл. Отец миновал темный прямоугольник окна; вспышка молнии внезапно отпечатала его мрачный силуэт на стекле. Артур глубоко вдохнул – горло ему обожгло: оно сегодня отчего-то болело. Бритва ждала его в спальне отца, лежа на самом виду на березовом столике. Он протянул за ней руку, и взгляд его нечаянно упал на раскрытый саквояж, стоявший в изножье кровати. В нем, полускрытая серой фланелевой рубашкой, виднелась книга. Тонкая, переплетенная в желтую кожу книга, выглядевшая тут совсем неуместно.

Нахмурившись, Артур нагнулся и втащил ее из сумки. Книга оказалась на удивление тяжелой; слабый, тошнотворный запах тлена поплыл от нее, словно страницы были надушены. Название тома стерлось от старости в неразличимые золотые пятна, однако специально на этот случай обложку пересекала полоска белой бумаги с отпечатанным на машинке словом – infantiphagi [11] Пожиратели младенцев (греч. – лат.). .

Он откинул обложку и пробежал взглядом по титульному листу. Книга была на французском – на старом французском, но, в целом, вполне понятном – и издана в 1580 году в Кане. Едва дыша, Артур перелистнул еще одну страницу и увидал названье главы – « Вомпиры ».

Опершись локтем о кровать, он почти уткнулся носом в заплесневелые страницы; острый их запах щекотал ему ноздри. Он пропускал длинные параграфы педантичных умствований на теологическом жаргоне, проглядывал наискосок отчеты о явлениях странных питающихся кровью чудовищ, вриколаков и лепреконов. Он читал о Жанне д’Арк, о Людвиге Принне [12] Людвиг Принн – вымышленный автор гримуара «Мистерии Червя», впервые упомянутого в рассказе Роберта Блоха «Звездный бродяга» (1935). Алхимик, некромант и маг, изучавший тайные искусства в Египте и Сирии в XIII веке, он достиг невероятного для человека возраста, а затем был сожжен на костре в Брюсселе на пике преследований ведьм (в конце XV – начале XVI вв). и бормотал вслух латинские фрагменты из « Episcopi » [13] Епископы (лат.). . Артур листал быстро, пальцы его дрожали от страха, а глаза тяжело поворачивались в глазницах. Он мельком отметил отсылки к Еноху и ужасающие рисунки какого-то древнего доминиканца из Рима.

Он проглатывал абзац за абзацем. Кошмарный «Муравейник» Нидера [14] Иоганн Нидер (ок. 1380–1438) – немецкий теолог. Пятый том его фундаментального трактата «Формикарий» («Муравейник») посвящен колдовству и дьявольщине. В нем рассказывается о буднях бернского инквизитора конца XIV века, среди прочих своих подвигов поймавшего колдуна-детоубийцу. , показания заживо сожженных на костре жертв; свидетельства гробовщиков, юристов и палачей. Но вот среди всех этих ужасов перед глазами его сверкнуло имя – Отьель Дарейя, и он замер, будто громом пораженный.