Курт Воннегут - Механическое пианино. Матерь Тьма

Когда он снова открыл глаза, Финнерти расталкивал его, а Барбары и Марты уже не было. Финнерти помог ему выбраться на тротуар подышать свежим воздухом.

На улице стоял шум, все было освещено каким-то колдовским светом. Пол сообразил, что происходит что-то вроде факельного шествия. Он принялся выкрикивать приветствия, когда узнал Люка Люббока, которого проносили мимо него на носилках.

Когда Финнерти водворил его обратно в кабину, в сознании у Пола начала формироваться речь, самородок, найденный на дне туманных впечатлений вечера; речь эта оформлялась и набирала духовный блеск совершенно помимо его воли. Стоило ему только произнести ее, чтобы стать новым мессией, а Илиум превратить в новый Эдем. Первая фраза уже вертелась у него на устах, пытаясь вырваться наружу.

Пол вскарабкался на скамейку, а с нее на стол. Он высоко поднял руки над головой, призывая к вниманию.

– Друзья! Друзья мои! – выкрикнул он. – Мы должны встретиться посреди моста!

Хрупкий стол подломился под ним. Он услышал треск сломанного дерева, чьи-то выкрики, а потом погрузился в темноту.

Первое, что он услышал, очнувшись, был голос бармена.

– Пошли, пошли, закрываемся. Мне нужно запирать, – заботливо говорил бармен.

Пол уселся и застонал. Во рту у него пересохло, голова болела, столик исчез из кабины, и только обвалившаяся штукатурка да головки винтов указывали на место, где он когда-то был прикреплен к стене.

Салун опустел, но воздух все равно был наполнен лязгающими звуками. Пол выглянул из кабины и увидел, что человек моет пол шваброй. Финнерти сидел за механическим пианино и яростно импровизировал что-то на старом расстроенном инструменте.

Пол с трудом дотащился до пианино и положил Финнерти на плечо руку.

– Пошли домой.

– Я остаюсь! – выкрикнул Финнерти, продолжая колотить по клавишам. – Иди домой.

– А где же ты собираешься остаться?

И тут только Пол заметил Лэшера, который скромно сидел в тени, прислонив стул к стене. Лэшер постучал по своей толстой груди.

– У меня, – произнес он одними губами.

Финнерти, не говоря ни слова, подал Полу на прощание руку.

– Порядок, – легко сказал Пол. – Пока.

Спотыкаясь, он вышел на улицу и отыскал свою машину. На минуту он приостановился, вслушался в дьявольскую музыку Финнерти, разносившуюся по улицам спящего города. Бармен почтительно держался в сторонке от взбесившегося пианиста, не решаясь прервать игру.

После ночи, проведенной с Финнерти и Лэшером, с добрыми маленькими людьми – Элфи, Люком Люббоком, барменом, Мартой и Барбарой, – доктор Пол Протеус проснулся, когда солнце уже здорово перевалило за полдень. Аниты дома не было, и он с пересохшим ртом, воспаленными глазами и желудком, будто битком набитым кошачьей шерстью, отправился на свой ответственный пост на Заводах Илиума.

Глаза доктора Катарины Финч, его секретаря, были воспаленными совсем по иной, чем у Пола, причине, по причине, которая занимала ее настолько, что ей недосуг было заниматься подобным же состоянием Пола.

– Звонил доктор Кронер, – механически сказала она.

– О? Он хотел, чтобы я ему позвонил?

– Доктор Шеферд подходил к телефону.

– Да? Что-нибудь еще?

– Полиция.

– Полиция? А им что нужно?

– Доктор Шеферд подходил к телефону.

– Ладно. – Ему все казалось горячим, светящимся и усыпляющим. Он присел на краешек ее стола и передохнул. – Попросите-ка этого сторонника конкуренции к телефону.

– Это ни к чему. Он сейчас в вашем кабинете.

Мрачно прикидывая, по поводу каких жалоб, недочетов или нарушений правил захотел eгo увидеть Шеферд, Пол бодро распахнул дверь своего кабинета.

Шеферд сидел за столом Пола, перед ним лежала целая пачка докладных. Он не поднял глаз. Все еще не отрывая взгляда от кипы бумаг, он энергично включил интерком.

– Мисс Финч…

– Да, сэр?

– Я по поводу месячного доклада о состоянии безопасности: говорил вам что-нибудь доктор Протеус относительно того, что он собирается делать с этим вчерашним допуском Финнерти на территорию завода без сопровождающего?

– Я и рта не раскрою по этому поводу, – сказал Пол.

Шеферд глянул на него снизу вверх с наигранной радостью и удивлением.

– О волке помолвка… – Он даже не сделал попытки освободить место Пола. – Скажи-ка, – продолжал он с дружеским участием в голосе, – я думаю, что после вчерашнего у тебя еще трещит голова, а? Нужно было взять свободный день. Я достаточно хорошо знаю дело и мог бы тебя заменить.

– Спасибо.

– Не стоит благодарности.

– Я хотел, чтобы Катарина присмотрела здесь за всем и, если нужно, вызвала меня.

– А ты знаешь, что подумал бы об этом Кронер? Не стоит нарываться на неприятности, Пол.

– Не скажешь ли ты мне, чего хотел Кронер?

– О, конечно, скажу. Он хотел, чтобы ты вместо четверга пришел к нему сегодня вечером. Завтра вечером ему нужно быть в Вашингтоне, и он останется там до конца недели.

– Ну и чудесно. А какие приятные новости приготовила мне полиция?

Шеферд благодушно рассмеялся.

– Какая-то белиберда. Они всполошились относительно пистолета, который нашли у реки. Проверка показала, что согласно номеру на этом пистолете он закреплен за тобой. Я им сказал, чтобы они еще раз проверили, – человек, у которого достаточно ума, чтобы управлять Заводами Илиума, не так глуп, чтобы швыряться пистолетами.

– Здорово ты их, Шеф. Не возражаешь, если я позвоню?

Шеферд пододвинул через стол телефон и продолжал ставить подписи: «Лоусон Шеферд за отсутствием П. Протеуса».

– Ты ему сказал, что я с похмелья?

– Что ты, Пол. Я отлично прикрыл тебя.

– А что ты ему сказал?

– Нервы.

– Грандиозно! – В это время Катарина выходила на связь с кабинетом Кронера.

– Доктор Протеус из Илиума хочет поговорить с доктором Кронером. Он звонит в ответ на звонок доктора Кронера.

Сегодняшний день не годился для правильных оценок. Пол готов был на любые неприятности с Кронером, Шефердом и полицией и относился ко всему этому с какой-то апатией. А вот сейчас его взбесила церемония отнимающего массу времени телефонного этикета, взбесила помпезность и условность, с любовью поддерживаемая занимающими высокие должности сторонниками максимальной эффективности.

– Доктор Протеус у телефона? – спросила секретарь Кронера. – Доктор Кронер у себя.

– Минуточку, – сказала Катарина. – Доктор Протеус, доктор Кронер у себя и будет разговаривать с вами.

– Хорошо. Я у телефона.

– Доктор Протеус на линии, – сказала Катарина.

– Доктор Кронер, доктор Протеус на линии.

– Пусть говорит, – сказал Кронер.

– Скажите доктору Протеусу, пусть говорит, – сказала секретарь Кронера.

– Доктор Протеус, говорите, пожалуйста, – сказала Катарина.