Теодор Драйзер - Финансист. Титан. Стоик. «Трилогия желания» в одном томе

Наблюдая за строительством своего дома, Каупервуд преисполнился ощущения собственной значимости; обладание им вдруг позволило осознать, что связь с городским казначеем была широко распахнутой дверью, открывавшей путь к Елисейским Полям новых возможностей. В те дни он разъезжал по городу в экипаже, запряженном парой горячих гнедых коней, чьи лоснящиеся крупы и начищенная упряжь свидетельствовали об усердной заботе конюха и кучера. Элсуорт строил удобную конюшню в переулке за домами, которой могли пользоваться обе семьи. Фрэнк сказал миссис Каупервуд, что собирается купить ей «викторию» – открытый четырехколесный экипаж на низких рессорах [25] Фаэтон типа «виктория» обычно был оборудован откидной крышей. , как только они устроятся в новом доме, и добавил, что им предстоит чаще выезжать в свет. Он говорил о важности светского общения, так как ему понадобится завязать знакомство с определенными людьми, которые до сих пор не входили в круг его общения. Вместе с сестрой Анной и братьями Джозефом и Эдвардом они могут устраивать приемы в обоих своих домах. Это поможет Анне составить блестящую партию. Джо и Эд тоже могут выгодно жениться, раз уж им не суждено преуспеть на ниве коммерции. По крайней мере, не вредно попытаться.

– Как думаешь, им это понравится? – спросил он у жены, имея в виду свои планы светской жизни.

– Полагаю, что да, – со слабой улыбкой ответила она.

Вскоре после достижения договоренности между казначеем Стинером и Каупервудом был приведен в действие механизм этой финансово-политической сделки. По указанию Стинера в книгах городского учета было отражено перечисление двухсот десяти тысяч долларов в виде шестипроцентных сертификатов с десятилетним сроком погашения на кредитный счет фирмы «Каупервуд и Кº». После включения этих бумаг в торговый реестр фондовой биржи Каупервуд начал предлагать их небольшими партиями по цене более девяноста центов, при этом создавая впечатление, что это будет многообещающей инвестицией. Сертификаты постепенно росли в цене и продавались в растущих объемах, пока цена покупки не сравнялась с номиналом, и две тысячи сертификатов на общую сумму двести тысяч долларов не были распроданы мелкими лотами. Стинер был доволен. Еще двести сертификатов было продано по номиналу в его интересах, что принесло ему две тысячи долларов. Это была незаконная и аморальная прибыль, но она совершенно не обременяла его совесть. Перед ним маячило видение безмятежного будущего.

Трудно объяснить с абсолютной ясностью, какая изощренная и значительная власть неожиданно оказалась в руках Каупервуда. В то время ему было немногим менее двадцати девяти лет. Представьте, что вы по натуре искусны в финансовых делах и способны играть с большими суммами в виде акций, сертификатов, векселей и наличных денег точно так же, как обычный человек играет в шашки или в шахматы. Или, еще лучше, представьте себя одним из тех великих и прославленных шахматистов прошлого, которые могли сидеть спиной к соперникам и играть на четырнадцати досках одновременно, поочередно называя ходы и запоминая позиции фигур на каждой доске, и при этом неизменно выигрывать. Конечно, это будет переоценкой мастерства Каупервуда в то время, но такая мощь не выходила за рамки его возможностей. Он интуитивно знал, что можно сделать с конкретной суммой денег; в виде наличных их можно было разместить на одном депозите, но в виде кредита и в качестве основы для игровой стратегии их можно было одновременно разместить в разных местах. При надлежащей бдительности и следовании инструкциям такая схема наделяла его покупательной способностью, в десять-двенадцать раз превышавшей возможности первоначальной суммы. Он инстинктивно знал принципы «пирамидальных» продаж с обратным выкупом и проведения фиктивных сделок. Он прекрасно понимал не только возможности повышения и понижения цены сертификатов городского займа день за днем и год за годом, – если ему удастся сохранить отношения с казначеем, – но и каким образом это откроет такой банковский кредит, о котором он до сих пор не смел и мечтать. Отцовский банк был одним из первых, кто выгодно воспользовался положением и расширил его кредит. Увидев его успехи в этом направлении, местные политиканы и их боссы, в том числе Молинауэр, Батлер и Симпсон, тоже занялись спекуляциями с городским займом. Его репутация как человека, благополучно разрешившего сложную ситуацию, стала известна Симпсону и Молинаэуру. Считалось, что Стинер сделал умный ход, когда обратился к нему. Согласно биржевому правилу, все операции заверялись в течение одного дня и подлежали исполнению до конца следующего торгового дня, но соглашение с новым городским казначеем предоставляло Каупервуду бóльшую свободу действий. Он отчитывался по всем сделкам, связанным с залоговыми сертификатами, в первый день каждого месяца, поэтому иногда имел в распоряжении до тридцати дней для совершения необходимых операций.

Более того, это даже не было отчетностью в смысле перевода средств со своего кредитного счета. Поскольку выпуск был очень крупным, в его распоряжении всегда находились значительные суммы, а так называемые трансферы и балансы в конце месяца были лишь цифрами в бухгалтерских книгах. Он мог пользоваться сертификатами городского займа, размещенными на его счете как подручным материалом: например, размещать их в любом банке как гарантию для получения займа (словно они принадлежали ему) и таким образом получать семьдесят процентов от их номинальной цены наличными деньгами, и он не замедлил это сделать. Он брал деньги, за которые не нужно было отчитываться до конца месяца, и оплачивать другие биржевые операции, прибыль от которых шла на новые займы. Теперь он обладал почти безграничными ресурсами, не считая своей энергии и изобретательности, а также времени, в которых он был вынужден действовать. Политиканы не сознавали, какую золотую жилу он разрабатывал для самого себя, так как не догадывались о гибкости его ума. Когда Стинер – после предварительного обсуждения с мэром, Стробиком и другими людьми – сообщил Каупервуду, что в течение года он официально может распоряжаться всеми бумагами городского займа на два миллиона долларов, тот промолчал, но внутренне ликовал и поздравлял себя с успехом. Два миллиона, с которыми он может играть! Его призвали на помощь как финансового советника, и он дал совет, который был принят! Прекрасно. Каупервуд не был человеком, который по натуре был бы озабочен соображениями совести. В то же время он до сих пор считал себя честным в финансовом отношении. Он был не более хитроумным или дальновидным, чем любой другой финансист, если бы такой нашелся.