Грегор Самаров - Европейские мины и контрмины

– В этом отношении надобно иметь терпение, – отвечал граф, – находясь в вашем положении, нельзя спешить со вступлением в общество. Впрочем, будьте покойны, – продолжал он, – оказывая важную и полезную услугу, вы попадете в высший свет, немедленно и постепенно поднимаясь, но разом. Как только я сочту это необходимым, – прибавил Риверо тоном ледяной твердости.

Опять глаза маркизы вспыхнули гневом, и снова скрыла она это выраженье под опущенными веками.

– Важную и полезную услугу? – переспросила она спокойным голосом. – И верно, вы говорили, что мои услуги будут нужны в важных делах и что, служа святому делу, я смогу искупить свои прежние заблуждения. Но до сих пор я ничего не сделала, чего не могла бы сделать всякая настоящая маркиза.

При этих словах ее лицо исказила тень презрения.

– Настала минута, когда вы можете начать свою деятельность, – объявил граф. – Вам предстоит оказать услугу, которая, при искусном исполнении, может повлиять на судьбу Европы!

Маркиза вскочила; глаза ее засверкали.

– Говорите, граф! – вскричала она. – Говорите, я вся превратилась во внимание.

Граф несколько секунд спокойно смотрел на ее взволнованное лице.

– Чтобы хорошо исполнить поручаемое вам дело, вы должны в деталях знать, в чем оно заключается и какой требуется результат. Еще раз напомню вам о том, что первое условие всякой требуемой от вас услуги заключается в безусловном молчании; малейшее нарушение этого условия влечет за собой жестокую кару.

Яркий румянец выступил на ее лице, глаза метали молнии, но маркиза мгновенно овладела собой и спокойным голосом спросила:

– Имеете основание не доверять мне?

– Нет, – отвечал Риверо, – но дело, которое поручается вам, не мое; поэтому необходимо припомнить условия заключенного между нами договора.

– Они глубоко врезались в мою память, – сказала Палланцони.

– Слушайте же! – начал граф, наклонившись и говоря вполголоса.

– Не запереться ли нам? – спросила она, указывая на отворенную дверь в салон и готовясь встать.

Граф удержал ее, легко коснувшись руки.

– Оставьте, – сказал он, – говоря о тайных делах, я предпочитаю отворенные двери: за ними никто не подслушивает. Так вот: ведутся переговоры между императором Наполеоном и голландским королем об уступке Люксембурга Франции.

Маркиза подперла головку рукой и не сводила глаз с губ собеседника.

– Эти переговоры не должны иметь никакого успеха, – продолжал граф. – Берлинский кабинет ничего не знает о них, надобно как можно скорее уведомить его, и притом так, чтобы не возбудить подозрения, что извещение послано отсюда.

– Но как я могу? – удивленно вскинулась маркиза.

– Кажется, – продолжал граф, – ни здесь, ни в Голландии не предполагают, что эти переговоры могут привести к серьезным неудовольствиям и войне, которая способна охватить всю Европу. Если бы голландский король узнал о последствиях этих тайных переговоров, он бросил бы их, потому что не любит войны и особенно боится вражды с Пруссией, которая поставит его владения между двух огней.

– Но я все еще не понимаю, как я…

– Я нахожу, – продолжал граф с легкой усмешкой, – что ваш экипаж не соответствует роскошной обстановке дома – ваши лошади не достаточно хороши, и масть их мне не нравится.

Она посмотрела на Риверо с немым удивлением и покачала головой.

– У вас должны быть самые лучшие лошади в Париже, – проговорил граф спокойно. – Правда, это нелегко, потому что лучшая упряжка, какую только я знаю и какая годилась бы вам, принадлежит мадам Мюзар. Но эта дама уже обещала продать этих лошадей императорскому шталмейстеру.

Глаза маркизы загорелись, тонкая улыбка заиграла на ее губах; она с напряженным вниманием смотрела на графа.

– Приобрести этих лошадей возможно единственным способом: нанести визит мадам Мюзар. « Paris vaut bien une messe » 15 15 Париж стоит мессы ( фр. ). , – сказал Генрих Четвертый. И результат визита будет тем вернее, что вы, может быть, окажете услугу мадам Мюзар. Она интересуется Голландией и, вероятно, будет благодарна, если ей помогут предотвратить грозящую этой стране опасность.

Маркиза вскочила.

– Довольно, граф! – воскликнула она. – Я все поняла, вы можете положиться на меня. Я докажу вам, что способна быть вашим орудием. Я заслужу шпоры!

– Не забудьте, – сказал граф, – надобно действовать немедленно, чтобы предотвратить несчастие. Через три дня необходимо знать, достигнута ли цель – иначе придется избрать другой путь.

– Цель будет достигнута, – отвечала маркиза, – через час, окончив мой туалет, я примусь за дело.

Граф встал.

– А лошади дорого стоят? – спросила женщина с едва заметной улыбкой.

Граф вынул из кармана портфель, достал оттуда чек, подошел к маленькому, прелестному письменному столу и заполнил пробел в чеке.

– Вот чек моему банкиру на пятьдесят тысяч франков, – надеюсь, этого довольно, – во всяком случае, заплатите, сколько потребуют.

Не глянув на чек, маркиза положила его в красную раковину у подножия античной бронзовой статуэтки, стоявшей на каминной полке.

– Теперь, граф, – сказала женщина с улыбкой, – позвольте мне заняться своим туалетом. Я не прогоняю вас, – прибавила она с особенным взглядом.

Граф взял свою шляпу.

– Я увещевал вас быть скромной, – сказал он, – и не должен позволять нескромности себе.

Риверо с легким поклоном направился к двери и, миновав салон, вышел из жилища маркизы.

– Он ледяной, – сказала та со вздохом, позвонив в колокольчик. – И власть его железная. Однако он ведет меня туда, куда я давно стремлюсь и, быть может… – Затем она повернулась к вошедшей горничной. – Я уезжаю: одень меня; через час подать карету!

Граф сошел с лестницы.

– Итак, фитиль, от которого зависит пожар всей Европы, находится в руках двух женщин! – сказал он тихо. – И важные, серьезные господа дипломаты, встретив сегодня вечером в Булонском лесу этих дам, разряженных в бархат, кружева и перья, никак не заподозрят, что в это время судьба мира находится в их прелестных ручках. Какими странными путями идет живая история, которая впоследствии так торжественно является потомству в монументальных изваяниях!

– В нунциатуру! – велел он своему слуге и сел в карету, которая поехала быстрой рысью.

Через час экипаж маркизы Палланцони остановился у великолепного отеля мадам Мюзар близ Елисейских Полей. Все дышало в этом доме совершенной изысканностью самого высшего света. Несметное богатство, приносимое госпоже Мюзар источниками нефти, открытыми в ее наследственном американском имении, являлось здесь не в тяжелом блеске, но в той простоте, которая встречается только там, где действительно громадные средства соединяются с действительно изящным вкусом.