Эрнест Хемингуэй - Остальные тридцать два. Полное собрание рассказов

– Я же спросил в частном порядке, не чтобы выведать информацию.

– Мы недостаточно хорошо знакомы, товарищ, чтобы задавать друг другу личные вопросы, – отрезал Эл. – Почему бы вам просто не пересесть за другой столик и не дать нам с товарищем Генри поговорить? Мне нужно кое о чем спросить его.

– Salud, товарищи, – попрощался коротышка, вставая. – Мы еще увидимся.

– Да, – сказал Эл. – В другой раз.

Мы наблюдали, как он подошел к другому столу, извинился, солдаты подвинулись, освобождая ему место, и он сходу начал говорить. Похоже, слушали его с интересом.

– Что ты думаешь об этом недомерке? – спросил Эл.

– Не знаю.

– Вот и я не знаю, – произнес Эл. – Конечно, это наступление он оценил верно. – Эл поднял стакан и взглядом указал мне на свою руку: – Видишь? Уже все в порядке. И я ведь не какой-нибудь забулдыга. Перед боем я вообще никогда не пью.

– Как сегодня было?

– Ты же сам видел. А как это выглядело со стороны?

– Ужасно.

– Вот именно. Точное определение. Это было ужасно. Похоже, он использует тактику и стратегию одновременно, потому что мы атакуем и в лоб, и с флангов. А что в других местах?

– Дюран занял новый плацдарм. Ипподром . Мы стянули силы в узкий коридор, который ведет к университетскому городку. Наверху перешли через шоссе, ведущее в Корунью. И со вчерашнего утра толчемся у Серро-де-Агильяр. Во всяком случае, были там еще сегодня утром. Дюран потерял половину бригады, как я слышал. А как у вас?

– Утром будем снова пытаться взять те фермерские дома и церковь. Главная цель – церковь на холме, которую называют скитом. Весь холм рассечен оврагами и перекрывается продольным пулеметным огнем минимум в трех направлениях. Они там глубоко и очень толково окопались. У нас не хватает сил накрыть их артиллерийским огнем так, чтобы они не могли поднять голову, и нет тяжелой артиллерии, чтобы выкурить их оттуда. А у них в тех домах полно всякого противотанкового оружия, и еще противотанковая батарея возле церкви. Это будет просто бойня.

– На какое время назначено?

– Не спрашивай. Я не имею права говорить об этом.

– Я хотел приготовиться к съемке, – сказал я. – Весь сбор за картину пойдет на приобретение санитарных машин. Возле Аргадского моста нам удалось заснять контратаку Двенадцатой бригады. И ту же Двенадцатую мы снимали на прошлой неделе во время наступления у Пингаррона. Получилось несколько отличных кадров с танками.

– Танки там были не на высоте, – заметил Эл.

– Я знаю, но на съемке получились отлично. Так как насчет завтра?

– Просто занимайте позицию пораньше и ждите, – ушел от ответа он. – Но не слишком рано.

– Как ты себя сейчас чувствуешь?

– Чертовски устал, – зевнул он. – И у меня дико болит голова. Но уже немного лучше. Давай еще по стаканчику, а потом – к тебе, принимать ванну.

– Может, поедим сначала?

– Я слишком грязен, чтобы есть. Можешь занять стол, а я приму ванну и присоединюсь к тебе в «Гран-Виа».

– Я пойду с тобой.

– Нет. Лучше держи место, а я подойду. – Он наклонился и уткнулся лбом в столешницу. – Господи, как же болит голова. Это из-за грохота в наших драндулетах. Даже когда его больше не слышишь, он все равно воздействует на уши.

– А поспать не хочешь?

– Нет. Лучше я побуду немного с тобой, посплю, когда вернусь в часть. Не хочу просыпаться дважды.

– Тебя что, мучают кошмары?

– Нет. Со мной все в порядке. Послушай, Хэнк, не хочу болтать ерунды, но я думаю, что завтра меня убьют.

Я трижды коснулся кончиками пальцев деревянной столешницы.

– Такое чувство бывает у всех. У меня бывало много раз.

– Нет. Мне это не свойственно. Но то, что нам придется делать завтра, бессмысленно. Я даже не знаю, удастся ли мне поднять своих в бой. Как заставить их идти вперед, если они не захотят? Можно их потом расстрелять. Но в тот момент, если не захотят, они не сдвинутся ни на шаг. Даже если начнешь расстреливать на месте, не сдвинутся.

– Может, оно и к лучшему?

– Нет. Завтра с нами будут отличные пехотные части. Они пойдут вперед в любом случае. Не то что те желторотые ублюдки, которые были в первый день.

– Может, все обойдется?

– Нет, – повторил он. – Не обойдется. Но я сделаю все, что смогу. Во всяком случае, заставлю их двинуться вперед и доведу до того места, где они смогут свалить по одному. Может, им это удастся. У меня есть трое, на которых я могу положиться. Если, конечно, одного из них не подобьют в самом начале.

– И кто они, эти твои надежные?

– Один здоровенный грек из Чикаго, этот полезет напролом куда угодно. И в обороне не отступит. Француз из Марселя; у него левое плечо в гипсе и две раны еще кровоточат, но он попросил выписать его из госпиталя в «Палас-отеле», чтобы участвовать в этом наступлении, ему придется как-то пристегиваться в кабине, и я даже не знаю, как он сможет это сделать. Я имею в виду – чисто технически. Смотришь на него – и сердце разрывается. Дома он был таксистом. – Эл помолчал. – Я чересчур много болтаю. Ты меня останавливай, если я слишком разговорюсь.

– А третий кто? – спросил я.

– Третий? Разве я сказал, что у меня есть третий?

– Да, сказал.

– Ах да! Третий – это я.

– А остальные?

– Они умеют управлять танком, но пока еще не умеют воевать. Не могут правильно оценить обстановку. И все боятся умереть. Я пытался помочь им преодолеть этот страх, но он возвращается перед каждым боем. Когда видишь их, в шлемах, стоящих рядом со своими танками, – настоящие танкисты. Когда они садятся в танки – тоже бравые танкисты. Но когда они закрывают за собой люки – всё, пустое место. Никакие они не танкисты. А новых делать пока времени нет.

– Ну что, пойдешь купаться?

– Давай еще немного посидим, – попросил он. – Тут хорошо.

– Да, забавно, если учитывать, что война идет в конце улицы, так что на нее можно сходить, а потом вернуться обратно.

– А потом снова идти туда, – сказал Эл.

– Как насчет девушки? Тут во «Флориде» сейчас две американки, корреспондентки газеты. Может, познакомишься?

– С ними же придется разговаривать, а я не хочу. Слишком устал.

– А вон там, за угловым столиком, – две марокканки из Сеуты.

Он посмотрел на них. Обе смуглые, у обеих – копна волос. Одна высокая, другая маленькая, и обе, безусловно, крепенькие и энергичные.

– Нет, – не заинтересовался Эл. – На марокканцев я завтра вдоволь насмотрюсь, не хватало мне на них еще и вечером время тратить.

– Да девушек вообще-то полно, – заметил я. – Во «Флориде» есть Манолита. Хмырь из Seguridad [11] Отдел безопасности ( исп. ). , с которым она живет, уехал, в Валенсию, кажется, а она хранит ему верность со всеми подряд.

– Слушай, Хэнк, что ты меня сватаешь?

– Просто хочу, чтобы ты взбодрился.