Луи Буссенар - Охотничья трилогия

– Тс!.. Молчи, не бойся. Наш патрон очень учтивый человек, но вертеть собой никому не даст.

– Сударыня, я сделаю для вас все, что только могу, – отвечал Андре. – Говорите же, чего вы желаете.

– Я попрошу вас сходить со мной во французское консульство.

– К вашим услугам.

– Ах, какая это прелесть – благовоспитанный человек! – мысленно воскликнул Фрике́.

– Ха-ха-ха!.. Вот забавно-то Мне приснилась моя любезнейшая супруга!..

– И пусть бы с вами пошел monsieur Виктор Гюйон, а также и… мой муж.

– Я не могу им этого приказать как начальник экспедиции, но могу попросить об этом как друг… Что вы скажете, Фрике́? И вы, Барбантон?

– Я охотно провожу вас, сударыня, – отвечал парижанин, – хотя бы для того, чтобы обезопасить вас от какого-нибудь нового приключения.

Жандарм тем временем разинул рот, но не смог произнести ни слова.

– Гм!.. Кхе!.. Кхе!.. – только и вылетало из его уст, что было не совсем благозвучно и вразумительно.

– Благодарю вас, monsieur Гюйон, – продолжала дама. – В прошлый раз, перед вашим отъездом, я была с вами довольно груба…

– Пожалуйста, не будем об этом говорить…

– Напротив, сударыня, об этом-то мы и будем говорить – и ни о чем больше! – загремел вдруг командирский голос жандарма. – Черт бы вас побрал! Это очень мило – оскорбить до последней степени и потом к нам же сюда и нагрянуть, в эту сельскую местность, смущать наш покой!..

– Сельская местность!.. Ах, как это удачно сказано! – не удержался и заметил вполголоса Фрике́.

– Наконец, позвольте вас спросить: что вы тут делали на дереве, вместо того чтобы сидеть у себя дома?

– Я вас искала, – кротко ответила героиня драки в табачной лавке на улице Лафайет.

Ответ и тон, которым он были произнесен, выбили старого солдата из седла.

– Что касается лавки, то вы не беспокойтесь: я оставила ее на попечение вполне благонадежного человека.

– Очень мне нужна ваша лавка! – возразил старый солдат с неподражаемым презрением. – Я туда не вернусь, можете делать с ней что хотите. Но зачем же вы меня отыскивали? За каким чертом я вам понадобился настолько, что вы даже не побоялись совершить варварское нашествие на здешние земли?

– Мне нужна ваша подпись… у консула и при двух свидетелях.

– Для чего подпись?

– Довольно, Барбантон, – ласково, но твердо вмешался Андре. – Теперь не время обсуждать все это Madame Барбантон нужен покой. Не тревожьте ее, не волнуйте.

– Ладно, monsieur Андре. Повинуюсь. Куда вы пойдете, туда и я.

– Спасибо, дорогой друг.

Тем временем негры соорудили из палок и кольев, с помощью лиан, носилки и мягко устлали дно ветками и листьями. Несмотря на проявленную энергию, путешественница так ослабла, что едва могла усесться без посторонней помощи.

Андре распорядился устроить над ней нечто вроде балдахина из листьев, чтобы укрыть от солнца во время переходов по лесным полянам.

Отряд выступил в путь.

Фрике́ и Барбантон с одним из негров остались сдирать шкуру с гориллы, потому что Андре пожелал сохранить ее как трофей. Операцию эту они совершили очень быстро и уже к вечеру догнали отряд, когда тот только что сделал привал для ночлега.

– И никакого-то у нее ко мне человеческого чувства нет, – жаловался дорогой Барбантон. – Ехала в такую даль – из-за чего? Из-за моей подписи!.. Ей моя подпись нужна… Ладно. Мы еще увидим.

– Ничего мы, дружище, не увидим. Вы храбрец, вы молодчина, вы даже что-то вроде монарха у дикарей, которые вас называют «Барбантон-Табу» и чтут, как идола. Но тут вы уступите, я это знаю наперед.

– Увидим! Увидим! Даю честное слово. Слово Барбантона!

– Я знаю, что слово Барбантона крепко. Но и женщина, сыгравшая такую штуку, тоже человек не слабый. Вы должны это признать.

Фрике́ был совершенно прав на этот раз. После подобной передряги другая чувствовала бы себя совершенно разбитой, но не madame Барбантон. Несмотря на пятичасовую тряску в неудобных носилках, она преспокойно сидела под деревом и, как ни в чем не бывало, с аппетитом уписывала холодное мясо с бананом вместо хлеба.

Организм для всего этого нужно было иметь очень сильный и энергию недюжинную.

Госпоже Барбантон было тридцать пять лет, но она казалась моложе, потому что, благодаря своей полноте, не имела морщин. Физиономия ее на первый взгляд казалась невзрачной, но и не производила отталкивающего впечатления, так как имела довольно спокойное выражение. При внимательном же разглядывании она сильно проигрывала.

Кожа у нее была не свежая, сероватого оттенка, впрочем тонкая, негрубая. Маленькие глазки, неопределенного, какого-то изжелта-каштанового цвета, имели странное и не особенно приятное выражение. Стиснутый у висков лоб в профиль был недурен, но en face непомерно узок. Нос напоминал и утиный клюв, и морду какой-то змеи. Прибавьте к этому крепкие, хищные челюсти с острыми редкими зубами, тонкие бесцветные губы и заостренный подбородок. В общем, черты были неправильные, но и не безобразные. Что-то кошачье проскальзывало в самой форме головы. Словом, при пристальном изучении впечатление создавалось скорее отталкивающее.

Прибавьте к этому высокий рост, широкие плечи, пухлую грудь, большие, но хорошей формы руки, довольно полные, с заостренными пальцами и ямочками на суставах. Барбантон по опыту знал, что эти руки обладают значительной силой, хотя бы и для бокса…

Такова была эта женщина – сдержанная, не болтливая, не увлекающаяся. Энергии в ней было через край, владела она собою прекрасно. Говорить не любила и, по-видимому, не особенно умела, но все время о чем-то, казалось, упорно думала.

Для нее устроили из ветвей шалаш, и она отправилась на ночлег, сделавши всем общий легкий поклон. Мужчины поправили костры, подвесили свои гамаки и тоже легли спать, под охраной часовых.

Весь следующий день, как и часть последующего за ним прошли среди усиленных трудов: ведь приходилось идти девственным лесом, а это не шутка. Но госпожа Барбантон ни на что не жаловалась и не теряла своей удивительной энергии.

Наконец прибыли в Фритаун, главный город английских владений на западном берегу Африки. Город довольно важный по своему положению и многолюдный, но нездоровый до последней степени. При самом входе в предместье Кисси-Стрит, где живут почти одни туземцы, путешественница попросила Андре остановиться. Она подозвала того англичанина, который провожал ее по девственному лесу и потом как-то странно стушевался после смерти гориллы, заплатила ему деньги и отпустила вместе с неграми. Покончив с этим, она обратилась к Андре:

– Я рассчиталась с моим проводником. Это торговец слоновой костью. Мне его рекомендовал наш консул, чтобы разыскивать вас. Теперь не угодно ли узнать о цели моего приезда?