Маурин Ли - Бедная Марта

И хотя Марты не было рядом, чтобы услышать последние слова своего сына, она не могла забыть их. И вот поэтому вчера, будучи на шестом месяце беременности, она отправилась в Лондон. Там она намерена встретиться с премьер-министром, Гербертом Асквитом, и умолять его не отправлять больше на войну четырнадцатилетних мальчишек, чтобы они, подобно ее Джо, не погибали там.

Сегодня ваш покорный слуга, репортер, пишущий эти строки, встретил Марту в нескольких милях от ее первого пункта назначения — Честера. Ступни у нее кровоточили, она измучилась и устала, но эта изумительная женщина твердо намерена пройти свой путь до конца.

Я буду сопровождать Марту в дороге и подвозить ее на своей машине, когда она больше не сможет идти. Мои отчеты будут ежедневно публиковаться в газете до тех пор, пока Марта не придет в Лондон и ее путь не завершится.

В этой стране живут тысячи женщин, подобных Марте; женщин, потерявших своих сыновей или мужей в этой ужасной войне, войне, которая не имеет смысла и ведется по колено в грязи в чужой стране. Эта война вызвана тщеславием и жаждой власти и не имеет ничего общего со справедливостью и свободой. Это война, в которой детей обманом посылают на смерть за жалкий шиллинг. Это война, которой не должно было быть и которая должна прекратиться немедленно.

Следует подчеркнуть, что вышеизложенное представляет собой исключительно взгляды автора статьи, но никак не газеты, в которой она опубликована.»

Клайв выбежал из офиса и прыгнул за руль своей машины вот уже третий раз за день. Но теперь пунктом его назначения стал Блэкпул, и он мчался туда с тем же отчаянным безрассудством, что и несколькими часами ранее.

Гранки газеты «Ланкашир пост» обычно попадали в типографию не раньше десяти часов вечера. Эдгар Гендерсон буквально рвал на себе волосы, когда Клайв ворвался к нему в кабинет и швырнул на стол статью о Марте.

— Прочтите это, — потребовал он. — Если вы откажетесь опубликовать мой очерк, тогда я тотчас же напишу заявление об уходе и отнесу статью в другую газету. Я решил, что мне хочется работать на газету, которой есть что сказать на серьезные темы.

— Да ты наглец! — брызжа слюной от негодования, завопил редактор.

— Я написал чертовски хорошую статью, которая потребует продолжения и растянется на неделю, не меньше. — Клайв подтолкнул листки по столу, и они оказались перед самым носом редактора. — Вы будете ее читать или нет?

— Я прочту ее, — процедил сквозь зубы Эдгар Гендерсон. — А ты пока почитай вот это. Это протокол вчерашнего заседания муниципального совета Блэкпула. И орфография, и грамматика сего опуса сводят меня с ума. Похоже, в школах вообще перестали учить чему-либо, не то что в мое время!

Клайв схватил карандаш и устроился по другую сторону стола. На самом деле репортер допустил всего две ошибки — пропустил букву «р» в слове «распространять» и неправильно написал местоимение «свой». Редактор тем временем в полном молчании читал его собственную статью.

В конце концов очерк Клайва полетел на стол.

— Ладно, я помещу его в номер, — неохотно проворчал Эдгар Гендерсон.

— Это будет нечто вроде дневника, — пустился в объяснения Клайв. — Вы согласны публиковать мои отчеты каждый день, пока Марта не дойдет до Лондона?

— Полагаю, мы просто обязаны будем закончить то, что начали. Надеюсь, эта Марта думает так же.

— Марта никого и никогда не подведет, — пообещал Клайв.

— Кстати, как именно ты намерен освещать ее «путь», когда она окажется поблизости от Лондона? — неприязненно поинтересовался Эдгар Гендерсон. — Кто будет писать отчеты и пересылать их сюда? Если мне не изменяет память, ты пока еще ливерпульский репортер «Ланкашир пост». Вот, например, сколько репортажей из нашего города ты подготовил сегодня?

Клайв кивнул на свою статью.

— Вот столько , — ответил он. — Люди, которые не являются читателями «Ланкашир пост», начнут покупать нашу газету, чтобы быть в курсе событий, происходящих с Мартой. Так что тираж может существенно вырасти.

— Или, наоборот, уменьшиться в несколько раз, — проворчал редактор. — Я отправлю кого-нибудь в Ливерпуль, чтобы заменить тебя на следующие несколько дней или как там получится. По-моему, сынок, ты недооцениваешь пыл, с которым люди в этой стране поддерживают войну.

Клайв с трудом подавил гнев, грозивший задушить его.

— Когда-то, быть может, так оно и было. Но с тех пор слишком много молодых людей погибли без цели и смысла, чтобы поддержка осталась столь же мощной, как прежде. И разве вы не знаете, сколько людей выступают против этой войны? Только не говорите мне, что никогда не слышали о Международной Женской Лиге, о Независимой лейбористской партии, Братстве Отказников, Содружестве Примирения, Союзе Демократического Контроля! Если хотите, могу назвать вам еще несколько организаций.

Клайв помолчал, ожидая ответа, но так и не получил его. Справедливо полагая, что ясно выразил свою точку зрения, молодой человек отправился домой.

— Она ушла, — неприветливо ответила на следующее утро женщина за конторкой в пансионе «Руно», когда Клайв осведомился насчет миссис Росси. Это оказалась та самая дама, которая так грубо обошлась с ними накануне.

— Ушла?

Он же просил Марту, чтобы она непременно дождалась его, точнее, предложил дождаться, чтобы они вдвоем выработали дальнейшую стратегию, проверили список мест, в которых Марта намеревалась останавливаться на ночлег, и просчитать количество миль между ними.

— Как она себя чувствовала? — спросил Клайв.

— Я не сочла возможным поинтересоваться у нее об этом. Это меня нисколько не интересует. — И, презрительно дернув плечом, женщина отвернулась, давая понять, что разговор окончен.

— Знаете, меня тоже не интересует, почему вы столь грубы, поэтому я не стану спрашивать вас об этом. Откровенно говоря, мне на это наплевать. — Клайв одарил женщину полным нескрываемого презрения взглядом. — Когда-нибудь вы с гордостью станете рассказывать о том, что миссис Марта Росси ночевала под крышей этого пансиона. — Сегодня утром он купил пару экземпляров «Ланкашир пост», в которой его статья о Марте разместилась на третьей странице. — Позвольте пожелать вам всего доброго, мадам. Надеюсь, мы с вами больше никогда не встретимся.

Он оставил ее сидеть с открытым ртом и уже собрался выйти наружу, когда другая женщина — пожилая, та самая, что приносила вчера воду в комнату Марты, — схватила его за руку.

— Я слышала, как вы справлялись о женщине со второго этажа с больными ногами, — сказала она. — Сегодня утром она интересовалась, далеко ли до Уэйвертона. Я ответила ей, что это пять или шесть миль, и она немедленно отправилась в путь.