Чалам - Ночью на вокзале: сборник рассказов

Лакшми мечтала не только о блестящем будущем сына, но и об улучшении положения мужа. Четыре сотни рупий в месяц… Выигрыш в лотерее… Хороший домик… автомобиль… Сам Лакшми Мохан Рао так высоко не заносился: его желания и мечтания были совсем малюсенькими. Когда-то в детстве он мечтал, конечно, стать большим человеком… Ему хотелось быть знаменитым атлетом. Но для гимнастических упражнений нужно было особое питание, огромное количество яиц и миндаля. Вот и не осуществилась эта мечта — где было взять столько дорогой еды?

В детстве он очень любил цирк, особенно его восхищал дрессировщик лошадей — в черном фраке, щелкающий длинным хлыстом… А лошади резво бегут по кругу, и сердце мальчика замирает от восторга…

Дома Мохан Рао играл в цирк. Он ловил у себя во дворе бродячих собак, заставлял их прыгать через барьер. Щелкал самодельным хлыстом… Собаки выли, лаяли…

Отец Мохана Рао был клерком, не брезговал брать взятки. В общем, особой нужды в доме не было: и еды хватало, и в кино Мохан Рао мог ходить.

Однажды, когда Мохан Рао учился в десятом классе, он попал на представление куртизанок с танцами и музыкой. Главная певица была красивая, но не молодая. Потом начала танцевать и петь большеглазая смуглая девушка, тоненькая, грациозная; на ее ножных браслетах звенели колокольчики. У Лакшми Мохана Рао сердце так и затрепетало. «Вот бы поцеловать ее глаза, щеки», — подумал он.

А взрослому ему почему-то ни разу не случилось побывать на таком концерте, и он так больше и не видел ни одной куртизанки. Знал только, что в Раджмандри они живут на улице Мерака. Знакомые говорили: не поскупись — и получишь наслаждение высшего сорта. Но без денег или подарков и на порог не пустят.

И Лакшми Мохан Рао решительно отгонял от себя мысли об этих созданиях, убеждая себя в том, что они — зловредные паразиты общества, его позорное пятно.

Умыв лицо, Мохан Рао вошел в дом и сразу почувствовал себя словно в тюремной камере. После смерти сына ему трудно было находиться в доме. И сейчас он поспешил на улицу, пока еще не проснулась жена. Потом он вдруг вспомнил, как жена предлагала ему взять мангаласутру [5] Священный шнур замужества (как правило, с золотым брелоком), который одевается женихом на шею невесте во время свадебной церемонии (носится до самой смерти мужа). , заложить и купить лекарства и рис. А теперь лекарства уже не нужны… Но он все же вернулся, взял из шкафа завернутую в бумагу мангаласутру, положил ее в карман и снова вышел, кинув взгляд на спящую Лакшми. Лицо все в морщинах, худое, черное, как обгоревший листок бумаги.

Лакшми Мохан Рао шел по улице, не думая о том, куда он направляется. Улицы, переулки, лавки, люди… Хорошо, что Раджмандри такой большой город. Никто из этого множества людей не знает, что у него умер сын. Он в этой толпе словно капля воды в реке… Ему захотелось есть, он нащупал в кармане рупию, зашел в кафе, взял лепешки, чашку кофе, сладости. Мужчина за соседним столиком почему-то посмотрел на него с насмешливой улыбкой. Мохан Рао вспомнил, что не причесался утром… и одежда грязная… Ну да ладно! Несколько человек молились около храма. Мохан Рао тоже остановился. Подошла какая-то пышная женщина в дорогом сари, золотом ожерелье, следом за ней — муж. Лакшми Мохан Рао усмехнулся про себя, подумав: наверное, сам господь бог кинулся бы навстречу этой богачке с возгласом: «Пожалуйте, пожалуйте, махалакшми! Такие, как вы, обслуживаются в первую очередь». Мохан Рао пошел дальше, иногда останавливаясь и читая кинорекламу. Кучка людей столпилась вокруг уличного фокусника, Мохан Рао присоединился к ним. Фокусник положил в пустую корзину яйцо, закрыл ее, потом снова открыл — там пищал цыпленок. Дочь фокусника собирала деньги. Мохан Рао протянул ей четверть рупии; сосед его дал только анну, но посмотрел на Мохана Рао заносчиво.

Жара усилилась. Мохан Рао уже давно хотел есть, он еле передвигал ноги. Продавец лотерейных билетов выкрикивал: «Делай ставку, раджа, выиграешь!» Мохану Рао вспомнилось, как однажды в цирке он поставил две анны на лошадь. Да, он всегда любил цирк, лошадей… Тогда он выиграл четверть рупии. Снова поставил — проиграл… Мохан Рао рассмеялся.

— Ты что смеешься? — удивленно спросил продавец лотерейных билетов.

— Да нет сейчас лошадей хороших, не на кого ставить-то, — ответил Мохан Рао.

— Заткнись, это первоклассная лошадь. Ставь, раджа, выиграешь!

— Нет, не буду!

— Почему? У меня в лотерее всегда людям везет! У меня без обмана!

— Уж будто бы!

— Если найдешь, к чему придраться, десять рупий тебе заплачу! — кипятился продавец лотерейных билетов.

— Да отвяжись… Денег нет, потому и не играю, — вяло ответил ему Мохан Рао. Все кругом рассмеялись.

Мохан Рао побрел дальше.

— Как живете? — окликнул его знакомый лавочник. — Давненько не заходили.

— Дайте мне биди, пожалуйста, — сказал Мохан Рао.

— Да ведь вы не курите?

— Курю, — ответил Мохан Рао, затягиваясь. На самом деле никогда не курил, но сегодня ему хотелось как-нибудь забыться.

Мохан Рао знал, что при лавочке есть комнаты с койками — своего рода гостиница на короткий срок.

— Можно, я у вас прилягу? — спросил он лавочника и, кашляя с непривычки, прошел в комнату, растянулся на матрасе и мгновенно заснул. Проснулся он около шести часов вечера и не сразу сообразил, где он и как сюда попал. Поблагодарив лавочника, Мохан Рао вышел на улицу и направился на берег Годавари; он сполоснул в реке лицо и сел на ступеньках набережной. Вид широко и плавно, текущей Годавари вдруг пронзил его сердце ощущением одиночества. Медленно сгущались сумерки. Мохана Рао окружили воспоминания детства, юности. Отец с сигаретой в уголке рта; ежедневно молящаяся над грядкой священного базилика мать; бакалейная лавочка, где продавались сладости… Цирк… Учитель телугу… Праздник новолуния…

Состояние его было необычным, размягченным и в то же время каким-то лихорадочным. Хотелось куда-то идти, что-то делать. Откуда-то возникло скрытое, всегда подавлявшееся желание побывать у куртизанки… Приятели как-то рассказывали, что Пушпалата очень красивая, показали ее дом на улице Мерака. Сегодня он наконец решится.

Он поднялся со ступенек и побрел. В свете фонарей переулки Раджмандри мерцали, как дешевая проститутка, увешанная фальшивыми драгоценностями. Мохан Рао стоял перед домом Пушпалаты. Непричесанный, в грязной рубашке, он выглядел неважно. Наконец он нерешительно постучал в дверь. «Кто там?» — раздался недовольный голос. Мохан Рао не осмелился ответить, вышла женщина лет пятидесяти.

— Что надо?

— Пушпалата здесь живет? — запинаясь, спросил Мохан Рао.

— А кто тебя прислал?