Чалам - Ночью на вокзале: сборник рассказов

«Интересно, что с тем парнем и с девушкой? — подумал Девуллу. — Может, они нашли себе комнату в какой-нибудь другой гостинице? А может, и нет. Если они здешние, то сходили в кино и отправились домой, а если приезжие, то коротать им, горемыкам, ночь на улице. А впрочем, нынешние не такие глупцы, какими в свое время были мы».

Девуллу нравилось, что молодежь не унывает и относится к жизни легко и весело. Какой-нибудь парнишка, который работает всю неделю на бензоколонке, в воскресенье скидывает с себя промасленное тряпье, надевает чистую отглаженную рубашку и весь день проводит с друзьями. Они беседуют, слушают веселую музыку, а вечером идут в кино. И если нет дешевых билетов, то не моргнув глазом покупают дорогие, словно забыв о тяжелой неделе, ожидающей их.

Девуллу знал одного такого парня. Его звали Потирадзу. Он работал мастером на строительстве той самой гостиницы, в которой теперь служил Девуллу. Потирадзу и сам умел работать, и других заставить мог. Хотя Потирадзу не был старшим мастером, он заправлял всеми делами на стройке. Рабочие любили его; правда, он мог и накричать, но он же и защищал их, не оставлял в беде. Потирадзу прекрасно знал, что, как говорится, выше головы не прыгнешь и что рабочий, сколько б ни копил, на каменный дом не накопит. Но мириться с таким положением он не желал. Он убеждал их: «Мы не должны этим сукиным детям кланяться. Подумайте-ка, кто кому нужен — мы им или они нам? Мы строим дом. Подрядчик, мастера, рабочие — все вместе. А когда он будет выстроен, что нам достанется? Подрядчик-то с этого кое-что получит. Значит, мы ему нужны, верно? Ты, я, он — пока есть мы, рабочие, есть и подрядчик. Не было бы его — те, кому наши руки нужны, сами бы нас сыскали. Да этот паршивец нас бояться должен!»

Но хозяин знал этот мир немножко лучше и быстро раскусил Потирадзу; он тут же приставил к нему человека. Тот и чай приносил, и за сигаретами бегал. Каждый раз, когда хозяин приходил на строительство, он не забывал похвалить Потирадзу.

Одна из подсобниц, женщина прямая и ни перед кем не робеющая, как-то упрекнула Потирадзу: «Мастер, ты нам вон какие речи про подрядчика вел! А сам-то словно не догадываешься, почему тебе чай и сигареты на блюдечке подают».

«Если ты думаешь, что я работаю за их подачки, то и ты не умнее того кретина, что мне сигареты таскает», — ответил Потирадзу.

Он закурил и продолжал: «Мне платят гроши. Конечно, я мог бы работать спустя рукава за такие деньги. Но ведь я могу работать лучше! Я не хочу скрывать свои способности и умение. К тому же, если дом будет выстроен плохо, никто не станет подрядчика винить. Все скажут, что это я дела своего не знаю. Такова уж наша судьба. Соорудят здесь гостиницу, а тех, кто строил, и на порог не пустят. Они свою собственность так охраняют, что нам до нее не добраться».

Потирадзу сам работал не покладая рук и рабочим спуску не давал: и подбадривал их, и грозил, и уговаривал. Работали и днем и ночью, так что гостиница была сделана на славу и даже раньше срока.

Открытие гостиницы стало событием в городе. Все ходили смотреть на нее. Что это было за здание! Мозаичное панно, разноцветные стены, мраморные вазы с цветами, современное освещение и изящная мебель, сад на крыше — все вызывало восхищение.

Позже в городе выстроили еще одну гостиницу, потом еще и еще. Но пока дела шли неплохо, потому-то администратор и мог позволить себе отказать этому парнишке. А парнишка-то приоделся: черные брюки, ботинки, причесан аккуратно… Вроде все в порядке, да, видно, что-то не так. И это «что-то» администратор сразу углядел.

Его подружке было не больше шестнадцати, но одежда и украшения на ней были совсем старомодными. Так одевалась когда-то сестра Девуллу, в таком наряде впервые пришла к нему в дом после свадьбы его жена — Аппаямма.

Где была теперь его сестра, Девуллу не знал. А Аппаяммы уже не было на этом свете.

Воспоминания об этих ушедших от него навсегда женщинах железной рукой сдавили сердце Девуллу.

Выходя замуж, каждая женщина надеется, что муж принесет ей счастье. А тот зачастую не может дать ей ни крупинки радости. Сколько горя принес своей жене Девуллу!

В первые годы после свадьбы он часто придирался к жене по пустякам, просто чтобы на место поставить: согласится с ним — плохо, возразит — тоже плохо, не так встала, не так села — словом, без причины, лишь бы власть свою показать.

Шли годы, семья росла. Забот становилось все больше, денег не хватало. Он все чаще приходил домой пьяный, и, если случалось повздорить с кем-нибудь на улице или дома было что-нибудь не так, он, не говоря ни доброго, ни худого слова, хватал что под руку попадется и жестоко бил жену.

Потом он изменился. Сам не мот сказать почему. Один за другим умерли его родители. Потом пришло известие, что пропала его сестра: то ли погибла, то ли сбежала с кем-то, правды так он и не узнал. А тут надолго слегла Аппаямма. И все это — за четыре года.

С тех пор он ни разу не поднимал руки на жену. Ворчал иногда, и только. Ей было тогда тридцать пять, ему — сорок. Они прожили пять лет довольно мирно. Это было самое счастливое время в его жизни.

Как-то вечером они лежали на полу хижины. За дырявой занавеской спали дети. Там горел тусклый огонь: Аппаямма на время притушила его.

Аппаямма печально проговорила:

— Так я и умру, а мое желание не исполнится.

Девуллу не мог разглядеть ее лица, только глаза блестели в темноте.

— А что ты хочешь? — Он вытянул ноги и задел грязные тарелки в углу. Они звякнули.

Аппаямма испуганно вскочила и заглянула в дырку на занавеске. К счастью, никто из детей не проснулся.

— Потом скажу, — придерживая подбородком край сари, она торопливо застегивала кофточку.

Девуллу потянул ее за юбку, она упала на колени и чуть не вскрикнула: каждое резкое движение отзывалось сильной болью где-то в животе.

— Выйдем на улицу, скажу. — Она с трудом поднялась.

Аппаямма увеличила огонь в лампе, сняла занавеску, которую вешала, чтоб дети не увидели их, постелила себе на полу, а Девуллу — на улице, рядом с хижиной. Потом она поправила тряпки, которыми были накрыты дети, вышла и села недалеко от дома.

Луна светила тускло в ту ночь. Мир был погружен в сон.

Уже двадцать лет, как они живут вместе. После того как умерли его родители, у дома освободилось место для топчана. Но топчан отца после его смерти вынесли и сожгли, поэтому Девуллу спал прямо на земле.

Девуллу растянулся на подстилке, прикрывшись обрывками старого сари. Сон волнами наплывал на него.

Он повернулся к жене:

— Что ты хотела оказать?

Аппаямма некоторое время молчала, словно не решаясь заговорить.

— Я хотела бы всю ночь провести вместе с тобой в одной постели, — наконец сказала она так тихо, что он с трудом разобрал ее слова.