Жорж Санд - Исповедь молодой девушки (сборник)

Одновременно с борьбой за свободу народа борьбу за политические права женщин начал «Женский клуб»: в апреле он опубликовал предложение выдвинуть кандидатуру Жорж Санд на выборы в Национальную ассамблею. Однако писательница с неожиданной резкостью назвала эту идею «смешной», объясняя, что современное социальное положение женщин исключает возможность их участия в политической жизни, поскольку институт брака делает их полностью зависимыми от воли мужей. Те, чья убежденность в необходимости добиваться равноправия женщин была вскормлена такими романами Жорж Санд, как «Индиана», «Валентина», «Жак», «Андре», «Леон Леони», были удивлены, но позиция Санд не лишена внутренней логики: писательница выдвигает на первый план «гражданское равенство, равенство в браке, равенство в семье», но и они представляются ей труднодостижимыми и требующими в качестве минимального условия изменений в женском воспитании и образовании. Отказываясь от политической роли, Санд лишь еще раз подтвердила свою позицию, которую уже разъясняла в письме критику Низару и в так называемых «Письмах к Марсии» в основанной аббатом Ламенне газете «Ле Монд»: Жорж Санд утверждает равенство полов, но не их идентичность, она отвергает не брак как таковой, но существующие искажения этого института, а главной ролью женщины для нее по-прежнему остается материнство. Брак, основанный на любви, навсегда остается ее личной «утопией», «мечтой», «поэзией». Позиция Санд оказывается слишком передовой для консерваторов и слишком умеренной для ярых феминисток. На одной из карикатур, гораздо более резкой, чем предыдущие, Санд предстает в толпе политических деятелей в образе полногрудой маркитантки в короткой юбке, на перевязи у которой бочонок с надписью «Совершенная любовь»: маркитанка-Санд наполняет бокалы из бутылки, на этикетке которой значится «Мизерная добродетель». На другой карикатуре Жорж Санд изображена в полный рост с кнутом в руке и мужчинами-лилипутами у ног, с подписью: «Политическая наседка» 1848». Так или иначе, в историю борьбы за права женщин Жорж Санд вошла раз и навсегда.

Мечты о «республике для народа» оказались лишь утопией: в результате выборов президентом республики становится Луи Бонапарт, племянник Наполеона I. Разочарованная Жорж Санд удаляется в Ноан; она снова вмешается в политику еще лишь раз, после государственного переворота, совершенного Луи Бонапартом в 1851 году: многим политическим деятелям, с которыми она была дружна, грозит ссылка, и Санд обращается к самопровозглашенному императору с просьбой об амнистии. Однако многие противники Луи Бонапарта отказываются от помилования, а в адрес Санд звучат не слова благодарности, а обвинения и упреки. К счастью, Жорж Санд спасает работа и семейный круг: преданность сына Мориса и появление в ее жизни художника Александра Мансо, которому предстоит стать верным спутником писательницы на долгие годы. Жорж Санд наконец обрела человека, способного заботиться о ней…

Любовь Жорж Санд к живописи выливается в привязанность к отдельной личности: живопись дополняет в «пантеоне» Санд литературу, политику и музыку. Сама романистка была одаренной рисовальщицей и даже создала особый тип миниатюр, которые она называла «дендритами»: бумага, с нанесенной на нее краской, особым образом сминалась, чтобы получить разводы, как на минералах; затем Санд дополняла рисунок деталями, и получались романтические пейзажи. Морис Санд обучался живописи в ателье Эжена Делакруа, давнего друга и портретиста его матери. Когда из жизни ушел иллюстратор писателей-романтиков Тонни Жоанно, Жорж Санд настояла, чтобы ее книги выходили с рисунками Мориса, хотя и получала предложения от самого знаменитого иллюстратора того времени, Гюстава Доре. Любовь Санд к покладистому сыну тем больше, чем категоричнее она отказывалась принять поведение Соланж: молодая женщина разошлась с мужем и ради роскоши жила на положении содержанки, несмотря на то, что мать выделила ей ренту, достаточную для скромного самостоятельного существования.

В целом жизнь в Ноане стала ровнее, но не беднее на радости: гости и домашние рисуют, сочиняют шуточные стихи, пополняют гербарии, коллекции бабочек и минералов, участвуют в спектаклях марионеток и в «комнатных» драматических постановках. Санд собирает гербарии, Морис строит инкубатор для личинок насекомых и клетку для бабочек, классифицирует собранные минералы. В спектаклях в Ноане участвуют родные и друзья Жорж Санд, она пишет, режиссирует, играет, шьет костюмы. Театр становится любимым занятием семьи: Морис увлекается марионетками, он готовит декорации для маленькой сцены и костюмы, сочиняет вместе с матерью сюжеты для представлений. Молодой человек имеет таланты к живописи, литературе, театру, но остается в тени матери.

В 1849 году парижская публика горячо приветствовала пьесу «Франсуа-найденыш», ознаменовавшую возвращение Жорж Санд к творчеству и ее знакомство с новым жанром литературы. Всего на парижских подмостках будет поставлено около двух десятков пьес, неизменно пользовавшихся успехом. Написание драматических произведений оказывается для Санд еще и дополнительным способом обеспечивать безбедную жизнь семейства в Ноане.

В годы Второй империи Санд, уходя от более острых социальных вопросов, создает менее известные, но не менее интересные романы на «семейные» темы: «Крестница» (1853), «Исповедь молодой девушки» (1865), «Последняя любовь» (1867). В целом признание Санд становится всеобщим, что не заражает ее тщеславием. Когда кандидатуру писательницы предложили на выборы во Французскую академию (членами которой уже были ее старый друг Сент-Бёв и бывший любовник Жюль Сандо), Жорж Санд ответила смелой статьей «Зачем принимать женщин во Французскую академию?». Она объясняла, что дело не в том, что женщины недостойны такого общества, а в том, что сама Академия слишком дряхлый институт. С чрезвычайной скромностью или элегантным лукавством Жорж Санд уклоняется от встречи в Париже с королем Бразилии, ссылаясь на долгое затворничество в Ноане и неумение держаться в обществе коронованных особ. Со знаменитыми писателями Санд, однако, встречается на литературных «ужинах Маньи» или же приглашает их в Ноан: у нее в гостях побывали Теофиль Готье, Оноре де Бальзак, Гюстав Флобер.

Когда туберкулез отнимает у Жорж Санд последнего спутника жизни, она остается одна и сосредотачивает всю свою заботу на невестке Лине, дочери гравера Луиджи Каламатты, и очаровательных внучках Авроре и Габриэль. Бабушка пишет для девочек сказки-притчи. Теперь жители Берри называют Жорж Санд не иначе как «доброй дамой из Ноана»: та, что в юности будоражила округу тем, что скакала верхом в брюках и брала уроки анатомии у девятнадцатилетнего соседа-студента, становится в зрелые годы образцом спокойствия и добропорядочности. Теперь шаржи изображают ее не предводительницей революций, а доброй хозяйкой, наполняющей вареньем банки. Отзвуком вопроса о соотношении в великой Жорж Санд женского и мужского начала звучит восклицание Флобера в письме, адресованном И. С. Тургеневу после похорон писательницы: «Бедная дорогая великая женщина!.. Нужно было ее знать так, как я ее знал, чтобы понять, сколько женского было в этом великом человеке».